User:GreyDragon/EmeraldKeyOfSpiritImmortality
Изумрудный Ключ Бессмертия Духа
Из тела рвется прочь душа
И жизнь не стоит ни гроша.
К мечте своей готов искать
Среди теней дорогу .
Мечты о снах ,
Коль жизнь лишь прах,
Надежда разума в словах,
Несущих образы мечты,
Ее туманные черты
В заклятьйи том,
Что среди снов блуждает.
Вплетись же в сон
Заклятья звон!
Его творцу души поклон
И восхищение мое,
Ведь в том заклятьйи для нее
Свобода там, где были только грезы.
…клубящийся серый туман. Он не сдерживает взгляд, но служит опорой для него. Легкое движение тумана порождает минимум событий, необходимых для комфорта сознания. Бесконечность, заполненная серым туманом, не имеющая границ во всех направлениях, рождает чувство полной свободы. Мне хорошо и спокойно. Вокруг лишь клубящийся серый туман и звучащая в нем песня, или мелодия, -- этого я не знаю, -- в ней есть слова (значит, это можно назвать песней), но они столь мелодичны, что кажутся, скорее, совершенной гармонией звуков, лишенной иного смысла. Слова всякий раз другие, но песня одна и та же. Я чувствую это, хотя не понимаю смысла слов, -- так, словно эта песня-мелодия каждый раз начинается в другом месте. Всякий раз она звучит не сначала и не до конца, но теперь я узнаю слова, по-прежнему не понимая их. Да я и не пытаюсь понять, я просто слушаю, всей сущностью впитывая странную, звенящую гармонию звуков, мысленно отвечая ей…
Этот удивительный сон я вижу каждую ночь уже несколько месяцев. Каждый вечер, засыпая, я знаю, что вновь увижу его, и все равно каждый раз жду этого с нетерпением. Вновь оказавшись здесь, среди клубящегося серого тумана, где нет даже моего тела (только восприятие, и разум), я знаю, что это сон, и не хочу просыпаться. Я слушаю звенящие звуки песни, наполняющие серый туман, -- наслаждаясь свободой и покоем: для меня они существуют только здесь, в реальном мире за пределами сна, где текут дни моей жизни, для них нет места.
В моем мире нет магии (ее не было там никогда, или, скорее, о ней забыли давно и прочно), поэтому серый цвет, -- знак равновесия сил и стихий, -- там, лишь символ уныния и безысходности; но я верю в существование магии, для моего разума и души она реальна. Может быть, поэтому реальность моего сна, -- клубящийся серый туман, не сдерживающий взгляд (ведь я знаю истинное значение серого цвета).
Этот сон, -- творение моего разума (я знаю это так же твердо, как то, что это всего лишь сон), но звенящая песня-мелодия, что заполняет его, это нечто совсем иное. Ей нет места в реальности моего мира, а значит, и в моей памяти: мой разум не мог создать что-либо подобное, сколько бы я ни стремился к этому, -- значит, она создана кем-то другим. Это часть совсем другого мира, иной реальности, недоступной моему разуму. Я не могу понять слов, но чувствую силу, звенящую в каждом из них. Она куда более реальна и значима, чем все законы известного мне материального мира. Это сила магии, которую смело можно называть серой, -- ведь она универсальна.
Эта звенящая песня – заклинание, сила которого, скорее, в звучании слов, чем в значении каждого из них и всех вместе. Я не знаю кто, когда, где и с какой целью создал его, но не сомневаюсь в одном, -- это был очень талантливый маг, знающий законы, как магии, так и науки. Я чувствую это, как и то, что эта магия не может причинить вред. Это ответ той серости и безысходности, которая наверняка властвует не только в моем родном мире, -- сложнее сказать, где ее нет (особенно, если там живут люди, или подобные им существа). Неведомый маг знал это, но, в отличии от большинства тех, кто жил, живет, или будет жить когда и где-либо, он знал и умел достаточно, чтобы противостоять ей. Зная, что бессмысленно менять окружающий мир (даже если ты способен на это) до тех пор, пока к лучшему не измениться большинство тех, кто этот мир населяет, -- он создал средство изменить себя так, чтобы стать неподвластным законам какого-либо конкретного мира, не опасаться их, как и самого себя (ведь подобное состояние – благо, лишь при условии внутренней гармонии сущности, и знании неких законов, достаточно универсальных, чтобы стать надежной опорой разума в любой ситуации). Маг не боялся делиться своими знаниями и силой, ведь он уже изменил себя, с помощью своего творения, и мог не бояться чего бы то ни было. К тому же, созданное им заклинание изменяло сущность таким образом, что сила и знания измененного не могли обратиться во зло (в универсальном его понимании).
Все это, неведомо как, раз за разом пробуждали в моем сознании мелодичные звуки слов заклинания-песни: не на уровне понимания (что не удивительно, ведь возможных его форм бесконечное множество, как и существующих миров), но на уровне чувств и ощущений, -- создатель заклинания позаботился о том, чтобы его мотивы мог понять всякий, стремящийся к этому.
Быть может, создав заклинание, маг, тем или иным способом, отправил свое творение странствовать между мирами, стремясь изменить к лучшему как можно больше разумных, стремящихся к этому; быть может причина в чем-то другом. Этого я не знаю и не хочу знать, пока, (слова «никогда» и «невозможно», без крайней необходимости, не стоит употреблять даже мысленно, помня о бесконечности времени и разнообразия того, что существует когда и где-либо). Каждый раз, оказавшись среди серого тумана, я хочу только одного: услышать ту часть заклинания, которую не слышал еще ни разу. Когда это произойдет, мне не составит труда вспомнить все остальное и произнести его целиком. Я чувствую, знаю это, как и то, что не имеет значения, -- произносить ли заклинание во сне, или бодрствуя, мысленно, или вслух.
Я думаю об этом всякий раз в этом странном, удивительном сне, но я, все же, испытал потрясение, ощутив, что слова заклинания звучат иначе, прежде, -- я слышу его начало. Мне не нужно понимать смысл слов, что-либо знать о магии, чтобы понять это: начало заклинания составлено таким образом, что оно подхватывает разум того, кто его произносит, позволяя верно произнести каждый звук (не важно, мысленно, или вслух), сколь бы чуждым (или наоборот, -- зовущим и тревожным, заставляющим стремиться к неведомому, -- какими они были для меня), он ни был для того или иного разума.
Мысленно отвечая звенящим словам заклинания-мелодии (или, все-таки, песни), как делал это всегда, с тех пор как услышал их, -- я вдруг почувствовал, что эти звуки заполняют мой разум (чего прежде не происходило), стремительно, но мягко, вытесняя из сознания мысли, подчиняя его себе, но не подавляя волю. Я могу воспротивиться этому, но не хочу этого делать. Напротив, я с радостью подчиняю свой разум словам заклинания, без остатка вкладывая в каждое из них всю свою волю и стремление обрести то, что заключает в себе их магия. Я не маг, -- моя воля, в лучшем случае, палка, а не клинок, способный рассечь скалу, или отразить удар булавы, -- но даже палка, в руках человека, стоящего на грани отчаяния, но не сдавшегося, оружие надежное и грозное, спасшее многие жизни. Стремление значит не меньше, чем воля и мастерство заклинателя (во всяком случае, для этих чар).
Произнеся последнее слово, звенящее как родниковая вода, я не ощущаю усталости, -- может быть потому, что это сон, но вернее всего неведомый маг позаботился о том, чтобы вся необходимая сила была заключена в самих словах заклинания. Я не могу по-настоящему «увидеть» действие заклинания (нужны знания и мастерство мага), но ощущаю его, ведь оно действует на мою сущность.
Серый туман, что окружает меня (точку, откуда исходит восприятие окружающего) под действием магии начинает стремительно уплотняться, образуя некое подобие тела: сферу настолько более плотную, что она хорошо различима в окружающем ее тумане. В следующее мгновение (все происходит настолько быстро, что я не успеваю заметить начало этого нового процесса), вспыхивает мерцающий мягким серым светом (отлично видимым в сером туман, несмотря на одинаковый с ним цвет) узор, образованный сложным переплетением восьми различных рун, повторяющихся множество раз в разных сочетаниях, которые, в свою очередь образуют сочетания и комбинации, составляющие узор. Одновременно, в глубь моего сферического тела из уплотнившегося серого тумана погружается еще одна магическая структура, схожая с рунным узором лишь своей удивительной гармоничностью: сложное соединение энергетических нитей различной толщины, насыщенности и свойства, -- такие структуры маги именуют плетениями (об этом помнят даже в моем мире, где большинство людей считают эти знания вымыслом, как и магию).
Никак не проявив себя внешне, в отличии от рунного заклинания, плетение устремляется к моей сущности и сливается с ней (это не пугает меня, ощущение, скорее, приятное, -- скорее всего, благодаря гармоничности этой магической структур и ее назначению), но после этого словно замирает.
Я не вижу той магической структуры, что была создана заклинанием-песней (рунный узор и слившееся с моей сущностью плетение не часть ее, -- это два отдельных заклинания, воссозданных ею), но чувствую, что эта магия каким-то образом сдерживает действие плетения, -- для которого она, судя по всему, была основой, на которой часть ее каким-то образом воссоздала плетение как на материальном носителе (в структуре артефакта, амулета, или в алхимическом составе), -- до тех пор, пока существует сама.
В следующее мгновение я ощутил воздействие на мою сущность магии рунного узора. Столь же мягкое, как воздействие на разум заклинания-песни, оно не подавляло волю, но стоило мне принять его воздействие, позволить ему изменить себя, и моя сущность начала стремительно меняться: магия рунного узора постепенно приводила ее в гармонию с собственной сутью. При этом что-то в моей личности менялось кардинально, что-то не подверглось изменению вовсе, но большинство свойств и особенностей, формирующих личность, изменились незначительно, в той, или иной степени: ни реальность моего родного мира, ни моя жизнь не способствовали личному совершенствованию, но получилось так, что я, в отличии от очень многих, четко сознавал это и, по крайней мере искренне стремился изменить себя к лучшему (насколько сам понимал что есть лучшее), -- моя сущность и стремления оказались близки магии рунного узора, вызванные ею изменения были для меня наслаждением (очень своеобразным,-- острым, но не туманящим разум, а, лишь проясняющим его), они очищали мою сущность словно прохладное пламя, осторожное, но обладающее огромной силой, -- даря глубокую внутреннюю гармонию без которой, в действительности, ничто любые удовольствия, в принципе доступные разуму. Я не противился изменениям, и преобразование моей сущности заняло не больше минуты. При этом, я четко осознал, что, случись иначе, магия узора действовала бы постепенно, осуществляя лишь те изменения, которые готов принять разум, -- процесс достижения полной гармонии с сущностью магии рунного узора, в этом случае, мог растянуться на неопределенно долгое время.
По мере того, как менялась моя сущность, постепенно гасли руны узора на моем теле, созданном из серого тумана магией заклинания песни. Когда погасли последние руны, магия заклинания перестала поддерживать его и туманная сфера растаяла, слившись с окружающим меня серым туманом. При этом я отчетливо ощутил в глубине своей сущности новую магическую структуру, созданную рунным узором. В ней была заключена его суть и гармония моей преобразованной сущности с этой магической структурой создавала удивительное ощущение, -- представляющее собой субъективное восприятие возникшего благодаря ей мощного потока магической энергии гармонии.
Не нужно было быть магом, чтобы понять, что созданный таким образом поток энергии должен был постепенно наполнить магическую структуру, созданную рунным узором, позволив ей осуществить то, для чего она была создана, но песня мелодия, воссоздавшая узор, была создана таким образом, что первым на мою сущность оказалось наложено воссозданное ею плетение. Теперь оно полностью поглощало энергию гармонии, на которой, видимо, было основано, постепенно набирая силу. Само по себе это вполне устраивало меня, но мне совершенно не хотелось покидать мир своего сна, где ничто не мешало мне сосредоточиться на состоянии внутренней гармонии, используя волю (постепенно крепнущую при этом), чтобы усилить поток магической энергии, связанный с этим состоянием. Реальность моего мира не позволила бы мне поддерживать его в полной мере, -- на то чтобы заполнить энергией структуру плетения, не уйдя для этого в какой ни будь даосский монастырь, где можно предаваться медитации (для чего подходящий монастырь надо еще найти и, главное, иметь возможность поселиться там, которой у меня, по сути, не было), могли уйти годы; до окончания этого процесса я мог попросту не дожить, по тем, или иным причинам, что совершенно не устраивало меня.
Однако, стоило мне подумать об этом, как сработала еще какая-то часть магии заклинания-песни: я вдруг отчетливо осознал (скорее почувствовал, чем понял), что та часть моего сна, что заключала в себе мой разум, перестала быть просто сном в тот момент, когда я произнес последние слова заклинания. Его магия, используя часть потока энергии гармонии (что здесь, в мире моего сна, почти не ослабло его), удерживала мой разум в неком магическом безвременье, созданном ею, существующем отдельно от всех существующих миров и временных потоков. Я в любой момент мог вернуться в реальность своего мира (не подумай я о том, что не хочу просыпаться, я и вовсе не заметил бы, что мой сон, на время, стал чем-то иным) но магия заклинания-песни при этом исчезла бы и я уже не смог бы вернуться в магическое безвременье, пока не выполнят свою задачу две воссозданные, ею магические структуры (ведь собственных знаний и навыков мага у меня не было).
Неведомый маг, создавший заклинание, каким-то образом ставшее частью моих снов, предусмотрел очень многое. Мысленно улыбнувшись, ведь тела у меня по-прежнему не было (что здесь, в окружении серого тумана, не имеющего границ, казалось совершенно естественным), и помянув его добрым словом (пусть я и не знал его имени), я полностью сосредоточился на состоянии внутренней гармонии, с интересом следя за тем, как постепенно усиливается созданный им поток магической энергии (по мере того, как мой разум осваивается с новой для себя задачей). Время утратило привычный смысл и значение. Каких-либо неудобств, связанных с существованием в материальном мире и наличием физического тела, я не испытывал, все мое внимание было сосредоточено на потоке энергии гармонии (точнее, на его усилении), -- все остальное просто перестало существовать для меня.
Я пропустил момент, когда структура плетения заполнилась энергией и весь ее поток устремился к структуре, созданной рунным узором, -- осознание этого скользнуло по краю субъективного восприятия и достигло сознания гораздо позже, чем это произошло. Она заполнилась энергией гораздо быстрее, чем структура плетения, но после этого продолжала свободно поглощать поток энергии, словно магический накопитель, емкость которого постепенно возрастала по мере его заполнения.
В какой то момент я осознал, что накопленный ею объем энергии обрел своеобразную гармонию с моей сущностью, -- я понял, что не пожалею о том, что прервал ее накопление (хотя ничто не мешало мне продолжить), если сделаю это. Мысленно улыбнувшись этой мысли, я «отпустил» магическую структуру, созданную рунным узором, позволив ей реализоваться. Сознание начало меркнуть, словно я погружался в сон. Я чувствовал, что могу сопротивляться этому, но не стал этого делать.
Для меня беспамятство (или сон во сне, -- как бы странно это ни звучало), -- вызванное действием магической структуры, которой было необходимо взаимодействовать с моей сущностью на самом глубоком уровне, чтобы выполнить свою задачу, -- длилось мгновение. Объективно, по меркам моего мира, прошло несколько часов (примерно столько проспит до утра человек, спокойно уснувший вечером), но там, где находился мой разум, объективное время попросту не существовало.
Я очнулся в том же комфортном, ставшем привычным для меня, мире в окружении серого тумана, но воспринимал я его совершенно иначе, чем прежде. Вокруг меня не изменилось ничего, -- изменился я сам. Теперь я четко воспринимал магическую структуру, созданную заклинанием-песней (вернее то, что от нее осталось, ведь большая ее часть перестала существовать, выполнив свою задачу). Точнее всего будет сказать, что я видел ее как сложное, многоцветное образование, отражающее природу и суть ее магии, но это лишь грубая и неполная аналогия с восприятием, доступным человеку, не владеющему магией.
Я вновь обрел тело, точнее магическую оболочку, образованную множеством сочетаний восьми высших рун, -- гибкую и подвижную, способную, путем метаморфоз воссоздать собой любой объект, процесс, явление, либо некое их сочетание. Основное свойство высших рун как раз и заключается в том, что любой процесс, объект, или явление можно описать их сочетанием некоторого уровня (первый уровень, -- сочетание рун; второй, -- сочетание сочетаний; и так далее), но рунная оболочка, -- нечто гораздо большее, чем сумма образующих ее сочетаний высших рун: это именно тело (магическая оболочка метаморфа), позволяющее мне оперировать высшими рунами на естественном уровне (так же, как человек движется, действует, дышит, воспринимает мир органами чувств своего биологического тела, не задумываясь о том, как именно это происходит). Рунная оболочка позволяет с той же легкостью воссоздать все что угодно (хотя знания и мастерство тоже необходимы, если задача новая и достаточно сложная), хватило бы магической энергии, чтобы придать существование воссозданному. Впрочем, это тоже не проблема, -- в основе рунной оболочки есть структура, представляющая собой мощный магический накопитель, объем которого постепенно растет по мере увеличения запаса энергии, обладающий к тому же свойствами резонатора, способного усилить поступающий из вне поток энергии тем больше, чем больше энергии содержит резонатор.
Именно в эта структура удерживала сейчас запас магической энергии, накопленный мной за время активной медитации (правда теперь это была уже не энергия гармонии, -- рунная оболочка преобразовала ее в так называемую «личную» ману, магическую энергию, часть свойств которой связаны с личностью мага), -- магическая структура, созданная рунным узором использовала лишь часть этой энергии для того, чтобы создать три коротких заклинания, теперь надежно впечатанных в глубинные слои моей памяти (самые близкие к свойствам личности). Для кого-либо, кроме меня, это всего лишь наборы звуков, -- в магии этот эффект именуется «сверхточно настройкой на заклинателя», -- создать магическую структуру, формирующую нечто подобное, весьма непросто (еще сложнее создать такое заклинание «вручную», рассчитав его, тем, или иным способом), но такие заклинания, при своей краткости и отсутствии привязки к чему либо кроме личности заклинателя, обладают огромной силой.
Рунное заклинание, изменившее мою сущность и сформировавшее магическую структуру, которая создала их, -- «Изумрудный Ключ», -- единственное рунное заклинание среди Ключей Мечты: заклинаний, созданных некогда в одном из миров могущественным магом, которого чаще всего называют просто Создателем Ключей, по весьма необычному принципу.
Каждое заклинание-Ключ черпает энергию, необходимую для его реализации, из гармонии личности заклинателя с некоторым типом метаморфических, или полимофических (соответственно плавное, либо мгновенное изменение формы с помощью магии) и обликом, связанным с ними в качестве исходной формы (той, которую принимает метаморф, если форма, в данный момент, не имеет значения), -- поэтому воспользоваться каждым из них может только тот, для кого такие способности и облик – самая сокровенная мечта, которая сильнее всех прочих стремлений, желаний и мечтаний.
Создатель Ключей считал, что всякий, имеющий такую мечту обладает правом воспользоваться воплощающим ее Ключом, -- Правом Мечтателей. Маги его родного мира считали иначе. Их интересовала лишь сила искусственных стихий (каждое заклинание-Ключ связано с одной из них так же однозначно, как с определенной исходной формой). Не имея возможности воспользоваться Ключами (ведь ни у кого из них не было, да и не могло быть, мечты, осуществляемой одним из Ключей), они запретили пользоваться ими кому бы то ни было, а книги с текстами Ключей были отправлены в тайную часть библиотеки Совета Заклинателей. Создатель Ключей исчез, о его творениях постепенно забыли.
Прошло много лет, прежде чем одну из книг-Ключей отыскал молодой маг, работавший в библиотеке совета, у которого была мечта, -- обрести способности метаморфа и обернуться драконом. Осуществив свою мечту, он стал искать способ защитить себя самого и наследие Создателя Ключей от магов Совета. В конце концов он нашел способ перебраться в другой мир (одно из параллельных измерений моей родной Земли), забрав с собой копии записей из тайной лаборатории Создателя Ключей, которую отыскал по указаниям, оставленным древним магом до его исчезновения.
Уже на Земле он вместе со своей возлюбленной (молодой волшебницей из родного мира у которой была мечта, схожая с его собственной) и еще двумя мечтателями, -- землянами, молодым парнем, работавшим системным администратором в небольшой частной фирме (который обнаружил в глобальной компьютерной сети своего мира на одном из сайтов посвященных фентези выложенный туда магом текст Изменчивого Ключа Дракона Серого Пламени, и воспользовался им) и его девушки (художницы и дизайнера цифровой графики, реализовавшей свою мечту с помощью разновидности того же Ключа исходная форма которой, -- драконица с золотой чешуей) он основал Орден Мечтателей.
Впоследствии маги Ордена перебрались в другой мир (находящийся на более высоком уровне научно-технического развития) с очень необычной историей. Изначально это было еще один вариант Земли, но в глубокой древности (с точки зрения местной истории) туда проникла экспедиций из другого параллельного измерения Земли, где было создано технологическое оборудование для перемещения между мирами. Участники экспедиции начали масштабный эксперимент по изменению истории мира похожего на далекое прошлое их собственного, желая проверить, можно ли привести его к уровню научно-технического и (что гораздо сложнее) духовного развития их мира за более короткий срок, используя современные (для них) знания, чтобы избежать ошибок и трагедий истории. Эксперимент шел удачно, но не был завершен экспедицией «повелителей» (так назвали их жители открытого мира), -- связь между мирами (с помощью техники «повелителей») потеряла стабильность и экспедиция была свернута.
В другом мире остался только стажер, в силу юношеского упрямства не пожелавший вернуться, -- в последствии (очнувшись от долгого сна в криогенной камере, куда улегся с перепугу, осознав, чем грозит ему его решение), он жестоко пожалел об этом, но, окончательно поняв, что новой экспедиции из родного мира не будет и спасать его никто не собирается, стал действовать так, как вряд ли пришло бы в голову кому либо из более опытных членов экспедиции, окажись он в том же положении.
Вполне справедливо опасаясь, что сохранившееся оборудование и носители информации могут выйти из строя, или будут уничтожены, прежде, чем ему удастся так или иначе довершить начатое экспедицией повелителей, он, будучи по специальности биологом-генетиком широкого профиля, воспользовался профессиональными знаниями для того, чтобы создать новый биологический носитель для своего сознания (которое можно было переместить из мозга человеческого тела в мозг вновь созданного с помощью сохранившегося оборудования), -- тело, способное выжить в самых тяжелых условиях и обладающее мозгом, способным вместить всю информацию, которую хранили банки памяти сохранившихся компьютерных систем и свободно оперировать ею. Чтобы реализовать в новом организме все, что он мог и хотел, ему пришлось, в конце концов отказаться от привычного человеческого облика. Так в мире, где о магии было известно не больше чем в моем измерении Земли, или в мире «повелителей», появился первый дракон.
Постепенно ему удалось поднять научно-технический уровень своего мира до уровня мира повелителей и двинуться дальше, но основная задача экспедиции (поднять уровень личного развития большинства жителей нового мира до уровня их собственного) так и осталась невыполненной, -- всех знаний и возможностей интеллекта Великого Дракона (так прозвали последнего из «повелителей» первые его единомышленники в новом мире) оказалось недостаточно, чтобы целенаправленно повторить то, что возникло в его родном мире за тысячелетия истории естественным путем. Для тех, кто работал вместе с ним и кого он «обратил» так же как самого себя, получив на это их согласие по тем, или иным причинам, это было естественным, как и для их потомков, которые родились драконами, -- но общество людей при этом мало отличалось от моего родного мира начала двадцать первого века за исключением общего научно-технического уровня, опирающегося на разработки драконов (для которых основой культуры стала наука, как это было в мире повелителей). Может быть так сложилось потому, что те из людей, кого интересовало личное развитие, либо становились частью общества драконов (напоминающего сплоченный коллектив огромного многопрофильного НИИ, или научной экспедиции), в своем естественном облике, либо стремились получить право на перемещение разума в тело дракона, пройдя Ритуал: долгую программу всестороннего взаимодополняющего обучения, повторяющую (в отшлифованном виде) путь Джафара (так звали Великого Дракона пока он был человеком) когда он готовил многочисленные мнемограммы (записи собственной памяти) для последующего копирования в мозг дракона. В конце концов, Великий Дракон оставил попытки что либо изменить, следя лишь за тем, чтобы ни люди, ни драконы не совершали непоправимых ошибок.
Таким был Мир Драконов, когда дорогу туда нашел первый из землян среди магов Ордена Мечтателей, стремясь к новой мечте, -- той, что вышла на первый план, когда осуществилась главная. Мир Драконов был известен ему лишь как литературный вымысел одного из талантливых писателей-фантастов родного мира, но это не помешало ему найти путь туда, где это было реально, с помощью силы мага, подаренной ему Ключом и знаний которые хранило специальное заклинание из Книги Ключа, основанное на Сером Пламени.
Когда выяснилось, что Изменчивый Ключ Дракона Серого Пламени может использовать любой дракон этого мира (в силу гармонии с собственным обликом) верховным магистром Ордена Мечтателей стал Великий Дракон. Маги Ордена, вместе с драконами, перенявшими их магию, создали грандиозный (даже по меркам Мира Драконов) учебно-научный комплекс Магической Академии на планете, открытой все тем же неугомонным землянином (в Мире Драконов его родная планета именовалась Замлей3), ставшей базовым миром Ордена и получившей название Авалон.
В последствии один из выпускников Авалонской Академии Магии сумел продолжить дело Создателя Ключей создав Изумрудный Ключ используя одновременно принципы магии мечты и рунное заклинание, созданное магом из другого параллельного мира, обнаруженное при исследовании одной из планет Мира Драконов.
Как попал туда артефакт, названный авалонскими магами «Кинжалом Дракона», выяснить не удалось. Тем более, что для этого было приложено куда меньше усилий, чем для его изучения.
Противовесом рукояти кинжала служила круглая двояковыпуклая линза, на поверхность которой был нанесен рисунок рунного заклинания, ставшего прототипом второго заклинания, создаваемого Изумрудным Ключом. В полой рукоятке кинжала хранилось два предмета, принадлежащих разным мирам, -- не менее удвительных чем рунное заклинание, нанесенное на линзу в навершии рукояти кинжала (открывшее магам Мира Драконов магию высших рун): «зерно» и кварцевый кристалл-накопитель (центральная структура рунной оболочки повторяет его магические свойства, дополненные качествами резонатора).
«Зерно», в отличии от линзы и кристалла не имеющее никакого отношения к магии, было создано специалистами одной из могущественных мегакорпораций Земли в еще одном параллельном измерении моего родного мира в ходе проекта носившего название «Изумрудные Крылья». Научно-технический уровень этого мира сравним с Миром Драконов, но наука развивалась там несколько иначе, чем в мире «повелителей», как и история человечества.
Созданная за столетия колониальной экспансии Человеческая Федерация активно осваивала новые миры, не смотря на то, что пригодных для людей среди них было совсем немного. Проблема постоянной нехватки квалифицированных технических специалистов при этом решалась созданием разновидности мнемограмм, содержащих, не полные копии воспоминаний, а лишь технические знания и навыки.
Процесс передачи знаний сводился к загрузке образовательной ленты, наиболее соответствующей строению конкретного мозга, но способность эффективно применять полученные знания и навыки оставалась индивидуальной. В последствии ее оценивали в соревнованиях с предельно жесткими правилами (ведь загрузка лент сводила его лишь к состязанию личных качеств) между новоиспеченными представителями конкретной специальности, -- получивших название Олимпиад.
Только победители Олимпиад могли получить работу на Земле, или в мирах-колониях земного типа. Остальным (сколь бы мало они ни уступали способностями победителям) приходилось соглашаться на биологическую адаптацию, -- замену тела выращенным на основе спроектированного для условий конкретной природной среды искусственного генома; и преобразование мозга путем постепенной замены клеток, для совместимости с новым носителем, -- чтобы отправиться в один из миров «условно пригодных для колонизации»; или на киборгизацию, -- интеграцию мозга в блок жизнеобеспечения интегрированный с кибернетическими вычислительными системами в компактном модуле управления, который, по мере необходимости мог подключаться к любым системам, требующим контроля и управления человеческого разума, но почему либо не приспособленных для взаимодействия с оператором-человеком. Представители могущественных корпораций Человеческой Федерации, прошедшие загрузку по специальности «психолог», всегда присутствовали на олимпиадах, чтобы предложить такой «путь в самостоятельную жизнь» проигравшим, -- которых, по сути, не было выбора.
Людей, чей мозг оказывался пригоден для загрузки образовательной ленты специальности «системный аналитик», всегда было мало, но даже для этой специальности Олимпиада превращалась в жестокое испытание, результаты которого не мог предсказать никто. Молодой системный аналитик, в последствии ставший магом, вдобавок был еще и мечтателем. В его мире не было магов Ордена, которые могли понять это да и ключа, связанного с обликом, о котором он мечтал, тогда не существовало, но ему повезло в другом: нечто подобное создали специалисты одной из корпораций, разрабатывавшие проект универсальной биокибернетической формы способной вписаться в любую биосферу, или, при необходимости, напротив эффективно взаимодействовать с любой техногенной средой, введя органическую составляющую тела в латентное состояние, а поддержание жизнедеятельности мозга, интегрированного с вычислительными системами кибермодуля, предоставив соответствующим небиологическим системам киборгизированного тела. Органическая составляющая этой биокибернетической формы имела растительную природу, -- внешне это был небольшой крылатый ящер, или дракон, чешуя и крылья которого в условиях биосферы земного типа обретали изумрудно-зеленый цвет. Его облик получился изящным и гармоничным (даже особенности, присущие техногенной составляющей идеально вписались в него) не в силу стремления разработчиков, а благодаря абсолютной функциональности и тому ее совершенству, которого им удалось достичь.
К тому времени основная часть проекта, получившего название «Изумрудные крылья», была уже завершена и корпорация-разработчик искала добровольцев для испытания новой бикибернетической «адаптации человека», -- одновременно собирая универсальную группу специалистов взаимодополняющих специальностей, -- эта биокибернетическая адаптация создавалась для ведения длительного автономного поиска и полноценной разведки новых планет пригодных для колонизации.
Просмотрев подробный отчет о проекте «Изумрудные крылья» новоиспеченный системный аналитик согласился на это предложение, не став испытывать судьбу на Олимпиаде. Трудиться на одну из корпораций (не исключено, что на ту же самую) в человеческом облике, ожидая неизбежной смерти (в отличии от адаптаций колонистов специальные адаптации, вроде разведчиков-исследователей, не предусматривали проектного ограничения срока жизни), ему не хотелось совершенно. Зная, что перед ним мечтатель (пусть он не знал этого слова в том значении, которое придавали ему маги одноименного ордена) психолог, присланный на Олимпиаду корпорацией, был заранее уверен в успехе, -- и не ошибся.
Пока созданная универсальная группа планетарной разведки проходила испытания, системщик-мечтатель, для которого новый облик был наивысшим возможным благом, использовал свои профессиональные знания и возможности техноорганической формы чтобы объединить информацию образовательных загрузок всех членов группы в единый универсальный блок научно-технических знаний и навыков, все части которого дополняли единое целое, не дублируя друг друга.
Получив новые знания и возможности (превосходящие все, доступное специалистам корпорации, ограниченным рамками профессий) растительным драконам-киборгам не составило труда ликвидировать программы контроля поведения в операционных системах вычислительных блоков кибермодулей и надежно скрыть этот факт. Освободившись от прямого контроля, они не воспользовались этим открыто, -- ведь им (к тому времени принявшим свой новый облик так же, как оналитик-мечтатель) было, по сути все равно по чьему приказу, где и какую работу выполнять, -- главное, чтобы был повод действовать, используя возможности нового облика.
Тем временем, проект «Изумрудные крылья» был завершен окончательно. Разведчики-киборги заняли свои места в операторских отсеках бортовых вычислителей специально созданных кораблей, -- модифицированных прыжковых универсальных буксиров модели «Кальмар-4» оснащенных дополнительным оборудованием по стандарту Федерации для кораблей дальней автономной разведки, -- которые, в буквальном смысле, были продолжением пилотов-операторв (при модификации буксиров активно использовались результаты первой части проекта «Изумрудные крылья», в частности конструкция кораблей имела аналогичную составляющую из растительной органики а органическая часть корабельного вычислителя могла функционировать только в прямом контакте с мозгом пилота, имеющим такую же природу, -- так что полноценно управлять кораблями могли только соответствующим образом «адаптированные» пилоты), перед этим пройдя жесткую виртуальную тренировку, моделирующую все мыслимы и немыслимые ситуации, в которых могли оказаться они сами и их корабли, в субъективном восприятии занявшую многие годы (в реальности она заняла время, потраченное на перестройку и дооснащение буксиров).
Однако созданная группа дальней разведки так и не была использована по назначению. В результате некой подковерной борьбы и склок в высшем руководстве корпорации экспериментальные корабли долгое время использовали как стандартные буксиры «Кальмар-4», контролируемые операторами-киборгами. Их пилоты, не смотря на нестандартную адаптацию и необычность управляемых ими кораблей, превратились, фактически, в аварийные управляющие модули, не задействованные в управлении кораблем в штатных ситуациях.
Не желая преследования со стороны корпораций, драконы-киборги мирились с этим (их природа позволяла им полностью контролировать эмоции, пользуясь ими лишь по мере необходимости), но по грависвязи внезапно пришел приказ о немедленном возвращении кораблей в Солнечную Систему, -- предусматривающий срочный сброс любого транспортируемого буксиром груза, не взирая на его стоимость,-- что недвусмысленно свидетельствовало о намерении корпорации уничтожить корабли вместе с пилотами, они покинули свое родное измерение, воспользовавшись бортовыми ментоусилителями (экспериментальными системами, которым их создатели так и не сумели найти применения) для телепортации, направляемой умозрительно созданными образами. В результате, каждый корабль и его пилот оказались в каком-то из существующих миров в той точке пространства-времени где этот образ представлял собой реальную ситуацию.
Кибернети группы вынужден был вступить в бой с кибердредноутом Анденской империи, в глубине межгалактической пустоты, одержав победу в скоротечном бою лишь благодаря фактору внезапности, которым воспользовался в полной мере благодаря опыту жестоких виртуальных тренировок. Исследуя выведенный из строя корабль, экипаж которого погиб в момент отключения киберсистем, он убедился в том, что попытка вступить в переговоры, или спастись бегством, неизбежно закончилась бы гибелью его корабля и его собственной. Исследуя банки памяти киберсистем корабля и его конструкцию, ему удалось значительно расширить свои знания, прежде всего, в профессионально области (которая осталась основной областью его интересов).
Анденская техника универсальна, ее практически невозможно вывести из строя (если только это не происходит внезапно и окончательно, когда не успевают среагировать управляющие системы и системы автоматического ремонта). Любая деталь, блок или устройство могут быть восстановлены, или, по мере необходимости преобразованы в иной объект технической природы, до тех пор пока для этого хватает материалов конструкции, или тех материалов которые могут воссоздать из доступных веществ путем молекулярной, либо атомарной сборки универсальные наноасемблеры. Основа анденских технологий, развивавшихся много тысяч лет в однажды избранном направлении (по мимо прочего, отрицающем органическую природу как нечто несовершенное, хотя предки современных анденов были живыми существами), -- универсальные дескрипторы, позволяющие представить любой техногенный объект, материал, или процесс, в виде последовательности инструкций для универсальных наноасемблеров. При этом сами анденские наноноботы принципиально не отличаются от созданных другими цивилизациями у которых достаточно развито использование ремонтных наномашин. Кибернетику «изумрудной группы» не составило труда адаптировать анденские дескрипторы, для универсальных наноассемблеров Человеческой Федерации, составляющих основу систем автоматического ремонта техногенной части его тела, -- сохранив при этом все возможности древних анденских технологий. Внедрение этой информации в базовую прошивку универсальных наноасемблеров системы автоматического ремонта, и анденские алгоритмы технологического анализа и синтеза, дополнившие соответствующие модули программного обеспечения, давали возможность перестраивать небиологическую часть тела, или создавать нечто новое из доступных веществ в пределах определения «техногенности»
С биологом разведгруппы произошло почти то же самое. Он столкнулся в межгалактической пустоте с биокрейсером тсангитов. Эта раса развивалась подобно анденам, но в прямо противоположном направлении, -- они упорно совершенствовали биотехнологии, добиваясь универсальности и полиморфности (способности, преобразовываться друг в друга) искусственно созданных биологических объектов и систем. Главным инструментом для достижения цели и объектом совершенствования стал при этом генетический код, а материалом для создания универсальных биологических машин (прежде всего биороботов), тсангитам-ученым из высших сословий традиционно, -- естественно с точки зрения их собственных традиций, культуры и морали, -- сложили сородичи низшего происхождения. Любые колебания в схватке с боевым кораблям тсангитов (хотя разница между кораблями разных типов, в данном случае, определяется, скорее подготовкой и опытом экипажа, чем потенциальными возможностями корабля), означала неизбежную гибель, как и в схватке с анденским дредноутом, с той лишь разницей, что гибель эта могла стать гораздо более долгой и отвратительной, если бы тсангитам удалось взять в плен пилота корабля, неожиданно возникшего из ниоткуда. Модифицированный буксир спасла в этой ситуации лишь ярость внезапной атаки и боевое мастерство его пилота, сформированное долгими и жестокими виртуальными тренировками.
Исследуя останки биокрейсера с помощью аппаратуры своего корабля, биолог группы быстро убедился в том, что действовал единственно правильно в той ситуации, но куда больше его заинтересовала научно-техническая информация, извлеченная из сохранившихся структур памяти органических вычислителей. Результаты ее изучения и тщательное исследование биоматериалов корабля, в конце концов, позволили ему адаптировать к интеграции в собственный генетический код созданный тсангитами универсальный геном, хранящий информацию, с помощью которой можно описать любой объект, процесс, или явление, соответствующие определению «биологический», -- либо их преобразование в нечто иное в рамках того же определения. Изначально летентный и надежно скрытый от обнаружения этот участок генетического кода способен мгновенно акитивироваться в ответ на специфические сигналы центральной нервной системы, разворачиваясь в структуре исходного генома и перестраивать клетки организма согласно заложенной в нем информации и управляющему воздействию. Дополнение системы искусственно сформированных инстинктов и программного обеспечения вычислительных систем кибермодуля, созданных разработчиками проекта «Изумрудные крылья», соответственно механизмами упраления универсальным геномом и алгоритмами биологического анализа и синтеза, созданными наукой тсангитов завершило преобразование технологии, доведенной до совершенства за тысячелетия развития создавшей ее расы. Сложнее всего оказалось изменить характерные признаки тсангитского генома и программ инстинктивного управления им (сохранив при этом исходную их функциональность и надежность), -- известные во многих мирах как метки подтверждающие право собственности расы тсангитов на тот или иной организм, -- но, биолог слишком хорошо понимал ценность и потенциальные возможности тсангитского генома, чтобы отказаться от мысли получить в свое распоряжение этот удивительный инструмент; а понимание последствий обнаружения тсангитских маркеров в генетическом коде не позволило отказаться от решения задачи их устранения, сколь бы сложной она ни была. В конце концов, ему, все же, удалось успешно решить ее.
Нечто подобное произошло и каждым разведчиком «изумрудной группы», -- каждый из них так или иначе пополнил свои знания в профессиональной области (остающейся основной областью интересов, не смотря на наличие в памяти знаний и навыков из других взаимодополняющих областей) чем-то принципиально новым (не известным науке их родного мира), значительно расширяющим возможности их основной специальности, -- да иначе и не могло быть: ведь каждый создавал образ, на который ориентировался в момент телепортации, согласно своим мечтам, желаниям и стремлениям.
«Зерно», хранившее в рукоятке «Кинжала Дракона», было одной из экспериментальных разработок проекта «Изумрудные Крылья», -- созданной как средство ускоренной «адаптации» человека не требующей специального оборудования и условий (кроме наличия биосферы, способной поддержать рост органической части тела растительного дракона-киборга из «зерна», и наличия необходимых исходных веществ в пределах досягаемости наноасемблеров техногенной оболочки «зерна», формирующих в процессе «адаптации» небиологическую часть тела), -- чтобы активировать «зерно» достаточно просто внедрить его в тело человека. В процессе адаптации с помощью «зерна», как и в обычном случае, мозг человека трансформируется постепенным замещением клеток.
Формируемые телом растительного дракона-киборга по мере необходимости, «зерна» предназначены, в том числе, и для хранения и передачи информации в виде полной, или очищенной, содержащей лишь знания и навыки, записи воспоминаний. «Зерно», хранившееся в рукояти «Кинжала Дракона» содержало обобщенную запись воспоминаний всех разведчиков изумрудной группы, включающую все их знания и навыки (в том числе приобретенные в параллельных мирах) и часть личных воспоминаний, непосредственно связанных с остальной информацией, -- причем его генетический код содержал в себе тсангитский трансформационный геном, а программы наноасемблеров – анденские дескрипторы. Видимо члены разведгруппы, проведя какое-то время в параллельных мирах, вернулись в свой мир тем же способом, каким покинули его, стремясь отыскать друг друга.
Мечтой создателя «Изумрудного Ключа» стала биокибернетическая форма, созданная разработчиками проекта «Изумрудные Крылья», та о которой хранило информацию «зерно» из рукояти «Кинжала Дракона» (именно она стала связанной с Ключом исходной формой, первое из трех заклинаний Ключа позволяет мгновенно принять этот облик, причем препятствовать этой трансформации не может ничто), – поэтому созданный им Ключ носит столь необычное название, не похожее на названия других Ключей.
Кварцевый кристалл-накопитель, хранившийся в рукоятке «Кинжала Дракона», принадлежит параллельному измерению Земли, где изначально развивалась классическая магия, постепенно преобразовавшаяся в техномагию, ближе к двадцатому веку породившую науку, схожую с наукой моего родного мира, ставшую основой дальнейшего развития. Однако классическая магия в этом мире не была забыта, а к помощи техномагии ученые и инженеры там прибегали всякий раз, не имея возможности решить поставленную задачу, или воплотить новую идею на том, или ином уровне развития науки и техники. В результате, в некоторых областях, прежде всего в развитии военной техники и вооружений, они вырвались далеко вперед за счет соединения отдельных технических устройств и систем, которые уже позволяла создать наука, с помощью магии. Такие системы работали не менее надежно и даже более эффективно, но лишь до тех пор, пока операторам хватало сил и мастерства магов поддерживать магическую их составляющую.
Даже классическая магия этого мира изначально тяготела к использованию амулетов и артефактов. История ее развития началась в тот момент, когда один из древних колдунов или шаманов обнаружил необычные свойства одного из созданных им амулетов-накопителей, -- кристалла обычного горного кварца, ограненного определенным образом (подобного тому, который хранился в рукояти «Кинжала Дракона»), -- в последствии такой кристалл стал называться «основным амулетом мага». Пользуясь такими амулетами, маги этого мира не развивали способность накапливать ману в астральном теле, стараясь лишь всемерно усилить ее поток, генерируемый сущностью, который направляли в кристалл.
Стремясь решить еще одну проблему классической магии, -- найти возможность быстро применять заклинания, длинные и громоздкие в речевом и жестовом исполнении, -- они пошли по схожему пути. Маги древности создавали небольшие амулеты, сделанные из подручных материалов, свойства которых определялись нанесенными на них магическими рунами. Каждый такой амулет преобразовывал направленную в него магическую энергию в конкретное заклинание. Каждый маг всю жизнь совершенствовал свой набор таких амулетов, стремясь сделать его универсальным. Постепенно маги научились формировать более сложные заклинания используя несколько рунических амулетов (которые так же называли «рунами») формирующих более простые заклятия, -- положив таким образом начало развитию рунной магии, вершиной которого стало открытие высших рун. Вначале они считались лишь частью небольшого набора известных «рун общего назначения», отличающегося от прочих тем, что их поведение (значение в рунных заклинаниях), в определенных пределах, зависит от воли мага. Одни считали это огромным достоинством, другие, -- столь же огромным недостатком, -- ведь такими рунами, в отличии от обычных, нужно уметь управлять и если магу не хватит силы, выносливости, или мастерства, чтобы удержать эти руны под контролем в момент реализации включающего их заклинания, последствия предсказать очень сложно, но, вероятнее всего, они будут катастрофическими. По этой причине исследование рун общего назначения оставалось почти исключительно теоретическим. Лишь немногие, самые сильные и умелые маги в случае крайней необходимости решались пользоваться такими рунами. Тем не менее развитие этой области магии не прекращалось, -- знание универсальных рун привлекало многих.
В последствии было доказано, что действительно универсальными являются лишь восемь рун общего назначения, названных высшими: Воздух, Огонь, Свет, Жизнь, Вода, Земля, Движение и Форма. Еще одна ценнейшая особенность высших рун заключается в том, что они пригодны как для прямого, так и для обратного использования. При помощи руны огня можно как преобразовать энергию мага в энергию огня, так и преобразовать энергию огня в собственную ману, в частности, слив ее в кристалл-накопитель. Это требует навыка и усилий (тем меньших, чем искуснее маг), но объем полученной энергии будет намного больше, чем если маг затратит те же усилия на обычную медитацию (насколько больше, опять таки зависит от умения и опыта мага).
Аналитик «изумрудной группы», как и я, верил в существование магии, вопреки тому, что в его родном мире она считалась вымыслом. Его корабль после телепортации, направляемой воображением пилота, оказался в одном из параллельных миров в той точке пространства-времени куда был выброшен экспериментальный прыжковый истребитель спецподразделения «Астра» военно-воздушных сил России, в буквальном смысле слепленный учеными, магами и инженерами из отдельных блоков и систем, которые никак не могли образовать единое целое, функционирующее должным образом без магической составляющей, которую поддерживали лишь воля и мастерство пилота-мага, да запас маны в основном амулете.
Вовремя испытаний систем прыжка (сработанных так же, как и все остальные, не соответствующие научно-техническому уровню моей родной Земли начала двадцать первого века) от перегрузки пошел в разнос питающий их сверхмощный реактор термоядерного синтеза, навигационная система отключилась и малый корабль, ощетинившийся внушительным арсеналом мощного (в основном техномагического) вооружения, выбросило в другой мир в неизвестной точке пространства и времени.
Получив сигнал бедствия, передаваемый на радиочастотах, аналитик-мечтатель успел подцепить отстреленную пилотскую кабину гибридного истребителя и увести свой корабль в тактический (короткий, всего на несколько астрономических единиц) гиперпрыжок прежде, чем взорвался потерявший стабильность реактор.
Пилотом экспериментального истребителя оказалась молодая девушка в душе которой, как оказалось, жила искренняя, еще детская мечта, -- встретить настоящего дракона. Тот факт что пилот подобравшего ее корабля, при некотором сходстве внешности, не был драконом из ее любимых сказок (был существом растительной, а не животной, или магической природы, вдобавок киборогом) и совершенно не владел магией, -- и очень обрадовался внезапно представившейся возможности исправить сей вопиющий (особенно для дракона) недостаток, -- ее ни сколько не огорчил. Она согласилась взять своего спасителя в ученики, во-первых, из чувства благодарности, во-вторых, потому, что ей приятно было вдруг почувствовать себя опытным и умелым магом, наставником; а в-третьих, потому, что вместе с опытным пилотом (знающим о межзвездной навигации гораздо больше ее самой) они, в конце концов смогут определить, куда выбросило ее корабль и рассчитать обратный прыжок к ее родной Земле.
Вскоре выяснилось, что ее ученик, хоть и не был сказочным драконом, но, благодаря строению мозга и тела, обладал магической силой не меньшей, чем приписывали драконам сказки. Она долго колебалась, прежде, чем решилась на адаптацию, но в конце концов приняла предложение, которое сделал ей аналитик-мечтатель, как только выяснилось, насколько его наставница слаба как маг, -- несмотря на великолепные теоретические знания во всех областях магии, -- при этом он не колебался и не думал о возможных последствиях (иначе просто не могло быть, просто потому, что он был мечтателем). Его юная наставница, весьма неохотно, признала, что в спецподразделение «Астра» ее взяли лишь благодаря великолепному знанию теории магии (у нее не было реальных шансов когда-либо стать сильной волшебницей), заодно рассказав о том, что самые сильные маги ее мира, -- биморфы. С древних времен их еще называют «потерянными душами» потому, что во втором облике им гораздо комфортнее, чем в человеческом, но, живя в мире людей, они редко имеют возможность принимать этот облик, -- несмотря на то, что им уже нет необходимости скрывать его (к концу двадцатого века, биморфов перестали преследовать, как было прежде, но отношение к ним людей, далеких от магии, все равно оставляло желать лучшего).
Смириться с таким положением вещей им помогает только то, что они всегда сохраняют связь со своим истинным обликом через «основной амулет». Едва установив связь с кристаллом-накопителем (в магии этого мира это первое и обязательное условие овладения этим искусством), маг, которому повезло, или не повезло (смотря какие стороны одного и того же явления принимать во внимание) оказаться «потерянной душой», чувствует потребность вывести на своем кристалле некий рисунок, причем руку его при этом каким-то образом направляет именно магическая связь с кристаллом-накопителем (она же, по сути, выжигает рисунок в кристалле; процесс гравировки играет, в данном случае, роль своеобразного ее проводника). Вначале нечеткий, схематичный, этот рисунок постепенно меняется уже сам по себе, по мере того, как владелец кристалла обретает мастерство мага и растет количество накопленной в амулете магической энергии. Когда рисунок, выгравированный на кварце, обретает идеальную четкость и детальность (начинает казаться живым), маг-биморф обретает возможность сменить облик, потянувшись к форме, запечатленной в кристалле. Одновременно резко возрастает уровень его магической силы, -- насколько, зависит, прежде всего, от истинного облика «потерянной души».
Большую часть спецподразделения «Астра» составляли как раз маги-биоморфы, -- те, кто знал о ее существовании, между собой называли «Астру» «легионом потерянных душ», -- но их всегда было мало, тем более, на территории одной, пусть весьма обширной, страны. Сильнейших магов военные берегли для важнейших боевых операций, имеющих военное и политическое значение. Поэтому пилотом экспериментального корабля в первом испытательном полете (почте наверняка обреченном на провал) стала очень талантливая, но слабая как маг девушка, принадлежавшая к «легиону потерянных душ» лишь формально, -- считалось, опять же формально, что в этом полете будут иметь значение прежде всего знания и мастерство мага-пилота, а не его сила.
Перенимая, по мере обучения, знания и навыки своей наставницы, включая те, которыми она владела лишь теоретически, аналитик-мечтатель очень заинтересовался магией высших рун. При той магической силе, которую давали ему его мозг и тело, и профессиональных навыках системного анализа и синтеза (одинаково пригодных для использования в любой области), -- высшие руны становились идеальным средством реализации чего либо с помощью магии, позволяющим магу в полной маре раскрыть свой творческий потенциал, используя теоретические знания (в том числе и не имеющие отношения к магии).
Когда он, в конце концов, перенял и освоил (либо просто запомнил, -- благо растительный мозг «сердцевины» обладает абсолютной памятью) все, чему могла научить его юная волшебница, а она, в свою очередь, наконец решилась на адаптацию, восхищаясь его успехами в практической магии, недоступными ей в человеческом облике, -- они, уже вместе, создали заклинание, ставшее прототипом рунного узора и второго заклинания Изумрудного Ключа (во многом повторяющего действие исходного рунического заклинания).
Оно создавало рунную оболочку одновременно для модифицированного по проекту «Изумрудные Крылья» буксира и для тела его пилота, объединяя их на магическом уровне в единое целое, причем центром этого объединения становился, создаваемый тем же рунным заклинанием «отпечаток» корабля и тела пилота в кристалле-накопителе. Это позволяло магу в любой момент «оттолкнуть» в кристалл собственное тело, если возникала необходимость создать себе другую физическую оболочку (с помощью рунной оболочки сделать это можно мгновенно, при достаточном умении, и с минимальными затратами магической энергии), или корабль (если он, в данный момент не нужен), либо то и другое одновременно, -- при этом соответствующая часть отпечатка в кристалле приобретала вид уже не детального рисунка-гравировки в его толще, а уменьшенного материального объекта заключенного в кристалл, -- сохраняя при этом связь с ними и возможность, пусть с некоторыми ограничениями, использовать их возможности, как это происходит с заключенной в кристалл истинной формой у «потерянных душ». В случае необходимости, маг может оттолкнут тело в кристалл вместе с собственной сущностью, занимая место в операторском отсеке бортового вычислителя находящегося в кристалле корабля, -- подобный прием часто использовался магами-биморфами «легиона проклятых душ» для взаимодействия с техномагическими системами: в этом случае основной артефакт мага играет роль управляющего кибермодуля, внедряемого в ту, или иную систему.
Первым их совместное творение испытал на себе аналитик-мечтатель (натура мечтателя при этом избавила его от колебаний и сомнений перед оправданным риском). Позднее, когда удалось отыскать планету с подходящей биосферой и обилием необходимых исходных веществ его наставница, воспользовавшись специальным модулем воспроизведения, созданным ремонтными системами имеющегося корабля, (своеобразным аналогом «зерна» несколько больших размеров), обзавелась собственным прыжковым буксиром, модифицированным по проекту «Изумрудные Крылья», -- репликационный модуль укоренился, запустив процесс роста органической части конструкций и систем корабля, а наноасемблеры при этом постепенно воспроизводили их техногенную часть, -- и, в след за своим учеником, подвергла себя, свой корабль и кристалл накопитель действию созданного ими рунного заклинания, обзаведясь рунной оболочкой и получив, наконец, полное право называть себя магом «легиона потерянных душ». Они не стали подвергать свои тела, или корабли какой либо реконструкции. Окончательно объединив свои знания и навыки (как проделали это разведчики «изумрудной группы»), они вскоре пришли к выводу, что все, на что была способна известная им техномагия, и гораздо больше, можно проделать при помощи имеющихся систем (прежде всего, тех, что были рассчитаны на взаимодействие с ментоусилителями).
Оба корабля покинули мир, в котором находились, так же, как попал туда корабль аналитика «изумрудной группы», -- телепортацией, направляемой мысленным образом. Не знаю, что произошло дальше с этой разведгруппой, как и почему «Кинжал Дракона» оказался там, где его обнаружили планетологи, но, случись иначе, «Изумрудный Ключ» точно не был бы создан.
В отличии от рунного заклинания, ставшего основой его создания, рунный узор Ключа полностью описывает с помощью высших рун не только рунную оболочку но и объединенные ею объекты: модифицированный по проекту «Изумрудные Крылья» буксир, тело его пилота (ставшее исходной формой, связанной с Ключом) и модифицированный «посох любой формы», -- артефакт созданный еще на Земле3 магами-артефакторами Ордена Мечтателей в качестве универсального инструмента привязки(центровки) магических конструкций, усиления их действия и управления ими, предназначенного для мага метаморфа, -- который занял центральное место в этом объединении вместо кварцевого кристалла-накопителя. Точнее, центральным объектом стала модифицированная часть оболочки посоха (отвечающей, прежде всего, за метаморфические качества артефакта и их связь с соответствующими способностями владельца артефакта, -- в данном случае это связь с рунной оболочкой) занявшая центральное место в структуре артефакта, в первоначальной конструкции занимаемое доменным кристаллом искусственной стихии, связанной с тем, или иным Ключом. Именно сходство связи двух разных центральных элементов конструкции посоха, их назначения и действия, позволило создателю Изумрудного Ключа осуществить подобную замену и описать сложнейший артефакт с помощью высших рун в своем заклинании, без ущерба для его функциональности. Исходная форма «посоха любой формы», ставшего частью Изумрудного Ключа, тоже изменилась, -- она соответствует форме, размерам и внешнему виду кварцевого кристалла-накопителя, -- но прочие его свойства соответствуют исходным. Одно из наиболее ценных среди них заключается в том, что магическую природу и свойства артефакта, как и канал, связывающий его с владельцем, невозможно обнаружить, пока владелец не настроит артефакт соответствующим образом, -- до тех пор, в магическом смысле, для стороннего наблюдателя это инертный объект, материал и вид которого зависят от формы, приданной артефакту владельцем. Особый смысл приобретает при этом во многих ситуациях возможность укрыться в кристалле, -- ведь уничтожить «посох любой формы» практически невозможно, даже если его владелец не будет противодействовать этому.
Второе заклинание Изумрудного Ключа можно использовать полностью, либо частично. Произнесенное до конца, вслух или мысленно, оно создает рунную оболочку и два из соединенных ею объектов: кристалл и корабль (исходная форма создается первым заклинанием ключа) -- корабль при этом создается в виде отпечатка в кристалле. Используя определенную часть заклинания, можно воссоздать только рунную оболочку, кристалл или корабль, -- виде отпечатка в кристалле, в том случае, если экземпляр корабля, связанный с кристаллом, уничтожен. Третье заклинание представляет собой контр версию первого, которую так же можно применять полностью либо частично. В случае необходимости, первое заклинание Изумрудного Ключа тоже можно использовать лишь частично, чтобы восстановить лишь какую-то часть свойств связанной с ключом исходной формы, оставив прочие отличными от исходных, либо как слепок, -- например, чтобы придать форму рунной оболочке, не создавая при этом физической.
Именно так я и воспользовался заклинаниями Ключа, как только они были сформированы в моей памяти, еще до того как пришел в себя, -- поэтому телом мне сейчас служила рунная оболочка, в точности повторяющая исходную форму. Одновременно, используя первое заклинание Ключа как слепок исходной формы, я извлек информацию, хранимую памятью мозга сердцевины и двух частей вычислительной системы кибермодуля, -- цифровой и аналоговой, -- получив таким образом огромный объем взаимодополняющих знаний и навыков в различных научно-технических областях и областях магического искусства, образующих целостную, завершенную систему. Естественно, это знание отнюдь не абсолютно, как и любое другое, с учетом бесконечности времени и разнообразия существующих миров, -- однако оно соответствует иному, определению, придающему завершенность его собственному смыслу и ценности: этого знания достаточно для того, чтобы постичь любое иное знание, сколь бы оно от него ни отличалось.
Знания и навыки, хранимые мозгом исходной формы той версии Изумрудного Ключа, которой я воспользовался, скорее всего, принадлежали создателю заклинания, каким-то образом проникшего в мои сны. Помимо знаний и навыков, полученных создателем Изумрудного Ключа уже после того, как он воспользовался исходной версией своего заклинания, -- в ходе обучения по программе Ритуала согласно Пути Мечтателей (разновидности Ритуала созданной Великим Драконом для того, чтобы свести к единому стандарту основную часть знаний и навыков тех, кто претендовал на статус равный статусу драконов, после превращения с помощью одного из Ключей Мечты); и позднее, когда были установлены дипломатические отношения между Миром Драконов и Колонией Солар (миром-перекрестком, изначально бывшим колонией Земли в одном из параллельных измерений, где в силу необычного расположения этой звездной системы и множеству древних договоров между разными расам, гарантирующих, что ни одна из них не будет претендовать на нее, с появлением людей, которые никаких договоров не подписывали, соответственно, ни один из них не нарушили, обосновавшись в неприкосновенной звездной системе, -- постепенно сформировалась уникальная культура, объединяющая в себе достижения бесчисленного множества рас, миров и времен, даже те, которые больше нигде и никогда не сосуществовали друг с другом), и создатель Изумрудного Ключа стал одним из первых представителей Мира Драконов, обучавшихся в академии Соларианского Корпуса Магов (согласно условиям подписанного Великим Драконом договора о принятии Миром Драконов, -- в соларианских каталогах: закрытый мир DW30G, -- союзного подданства Колонии Солар) и получил квалификацию «мага первого класса» (именно соларианская часть доставшихся мне знаний содержит, помимо прочего, законы и принципы, которые могут служить надежной внутренней опорой разума для принятия решений в любой ситуации; они же стали основой гармонической сути преобразовавшей мою сущность версии Изумрудного Ключа), -- они содержат знания, полученные в ходе изучения того самого магического плетения, сформированного произнесенным мной заклинанием одновременно с рунным узором Изумрудного Ключа.
Эта магическая структура, -- созданная магами-даосами Поднебесной Империи одного из параллельных Земле миров, где получила развитие магия, а развитие науки и техники застыло где-то на уровне средних веков, -- называется «плетение бессмертия духа». Не знаю, каким образом оно стало известно магам Мира Драконов (во всяком случае, им было известно о нем до того, как на орбите Земли2 появились фрегаты Соларианского Астроэкспедиционного Корпуса), --сейчас мне это совершенно безразлично. Я могу просто радоваться тому, что случилось именно так.
«Плетение бессмертия духа», по своей сути, полностью соответствует названию. Воздействуя на обладающую разумом сущность (как и Изумрудный Ключ, оно может изменить любого, кто обладает разумом, волей и желанием принять эти изменения), оно преобразует ее таким образом, что в последствии сущность (или, иначе, дух), -- в данном случае, представляющие собой единое целое, образованное разумом, душой, памятью и волей, -- не могут быть разрушены и прекратить свое существование, причем, что не маловажно, это определение не имеет каких-либо оговорок.
Под прекращением существования следует понимать не только полное уничтожение сущности, но и ее изменение, превращение в нечто иное (не зависимо от его причин и природы). При этом, действие плетения никак не препятствует развитию сущности (в частности, получению новых знаний), хотя это тоже изменения, часто необратимые, нередко связанные (особенно для мага) с превращениями, или преобразованием себя в нечто новое тем или иным способом: на каждом новом этапе развития плетение защищает изменившуюся в процессе сущность так же надежно, как и на всех предыдущих. Точно так же, плетение никак не проявляет себя при любых изменениях сущности, -- не имеющих отношения к развитию, но и не грозящих ей гибелью, -- при этом восприятие сущностью тех, или иных изменений никак не влияют на действие плетения: имеет значение лишь истинное влияние этих изменений на сущность. Защитное действие плетения столь же многообразно, но для любого источника угрозы бытию сущности, если он, так или иначе, разумен, оно, в любом случае, непостижимо, -- так же, как сама суть даосской магии непостижима для разума который лишен, свойств духа: способности к постижению иррационального.
Осуществить то же самое средствами и с точки зрения теории любой разновидности классической магии практически невозможно. Эта область магического искусства (вполне обоснованно) считает нечто подобное прерогативой богов (и то далеко не всех) и иных мистических сил и сущностей. Однако даосская магия отличается от классической примерно так, как мышление и восприятие любого жителя Поднебесной Империи отличается от того и другого у жителя западных земель, -- а может быть даже больше.
Даосская магия это, прежде всего, духовный мистицизм, -- искусство управления природными силами души и тела согласно законам, которые не может постичь разум. Постичь их человек может лишь упорно совершенствуя дух, изначально отрешившись от пути рационального постижения чего-либо (на котором основаны наука и классическая магия) и от самой цели постижения. В этом заключается одно из многих трансцендентных свойств истинного дао. Еще одно заключается в том, что истинный смысл дао невозможно выразить словами, -- они могут быть лишь частью его, стать ступенькой на пути идущего путем постижения, но не более. Маги, монахи и философы Поднебесной Империи, существовавшей, или существующей, во многих параллельных мирах, -- зачастую объединяющие три этих занятия тем, или иным образом, -- для записи, сохранения и передачи результатов своих изысканий издревле использовали иероглифы. Начертанные мастером каллиграфии, постигшим суть этого искусства, они способны не только передать истинный смысл дао, -- многие из них обладают огромной силой сами по себе, либо в сочетании с другими подобными символами, алхимическими составами, или предметной магией.
Этим, в частности, объясняется тот факт, что иероглифы малопригодны к применению в качестве обычной письменности, хотя жителям Поднебесной Империи далеким от духовности и мистицизма это редко где и когда мешало использовать их подобным образом. Может быть, так происходит потому, что любой чиновник, в их понимании, фигура мистическая, даже в тех мирах, где магия не получила развития, или большей частью была забыта. В определенном смысле, так и есть, -- ведь вся жизнь Поднебесной Империи (и других стран со схожей культурой) есть род дао: ее можно постичь, но невозможно понять лишь разумом.
Изначально «плетение бессмертия духа» -- творение даосских магов-монахов. Его можно постичь и, в конечном счете, применить для преобразования своей сущности лишь как часть (вершину магии) духовного учения немногих древних монастырей, хранящих это тайное знание, но даже в этом случае необходимы годы медитации, чтобы наполнить плетение достаточным количеством энергии гармонии для преобразования сущности заклинателя.
Тем не менее, в бесконечности времени и разнообразия существующих миров, по тем или иным причинам предпринималось множество попыток сделать возможным его использование, минующее этот путь. Помимо духовного мистицизма, и рунной магии неотъемлемой частью магии Поднебесной империи всегда были алхимия и артефакторика, -- основанные на тех же трансцендентных принципах дао, -- поэтому некоторая часть этих попыток увенчалась успехом. Были созданы артефакты и алхимические составы, способные, во-первых, удержать в себе суть «плетения бессмертия духа»; во-вторых, перенести его на сущность того, на кого воздействуют они сами. Часть из них, к тому же, содержит достаточный запас энергии гармонии, для совершения преобразования сущности, но таких значительно меньше, -- в большинстве случаев наложенное на сущность таким образом «плетение бессмертия духа» нужно заполнить энергией либо от внешних источников, либо за счет внутренней гармонии, путем медитации.
Судя по некоторым знаниям и навыкам, хранимым памятью мозга исходной формы той версии Изумрудного Ключа, которым я воспользовался, маги Авалонской Академии в одном из параллельных измерений Мира Драконов, за время исследований плетения (каким-то образом ставшего им известным, хотя в Поднебесной Империи этого измерения Земли магия дао, в основном, забыта), воспроизвели многие из этих зелий и артефактов, -- прежде всего, стремясь усовершенствовать свои возможности в новой для себя области магии.
Заклинание, каким-то образом ставшее частью моих снов, судя по всему было создано там же, неким молодым магом, мечтавшим объединить Изумрудный Ключ и «плетение бессмертия духа» в единое целое, что, с моей точки зрения, вполне логично, -- ведь Изумрудный Ключ, с одной стороны дает применившему его изначальный минимум знаний и возможностей, необходимый для того, чтобы вечное существование сущности (которое невозможно прервать в принципе) стало благом; с другой, преобразует сущность таким образом, что эти знания и возможности не причинят зла (в универсальном его понимании), опять же, с точки зрения вечности.
Объединить эти заклинания напрямую невозможно, несмотря на то, что оба принадлежат к рунной магии, -- слишком различны принципы и возможности классической и даосской магии. Тем не менее, некому талантливому выпускнику Авалонской Академии все же удалось достичь своей цели.
Его классическое, по своим принципам, заклинание, относящееся к истинной магии слова (поскольку сила, необходимая заклинанию, содержится в звучании его слов), по сути, создает нематериальное подобие даосского (как бы парадоксально это ни звучало) артефакта, содержащего в себе суть «плетения бессмертия духа». В то же время, этот нематериальный артефакт содержит заклинание (так же основанное на принципах даосской магии), переносящее на тело того, на кого воздействует артефакт, рунный узор Изумрудного Ключа (который сам по себе, в неактивном состоянии, магически нейтрален), -- заклинание это, как и несколько других – вспомогательных, достаточно простое, чтобы структура «плетения бессмертия духа» попросту игнорировала его. В момент создания нематериальный артефакт активируется по привязке к заклинателю создавшего его заклинания, и, выполнив свою задачу, прекращает существовать, -- как полагается любому одноразовому артефакту, с той разницей, что он не оставляет после себя следов, кроме результатов воздействия.
Не знаю, как отнеслись к творению безымянного мага его коллеги из родного мира и маги Соларианского Корпуса, но подозреваю, что он изначально опасался не слишком одобрительной реакции. Возможно поэтому он, тем или иным способом, запустил свое творение странствовать в мирах снов, прежде чем демонстрировать его кому-либо, -- на случай, если заклинание секвестируют, похоронив в секретных архивах Академии СКМ, как бесчисленное множество других: слишком мощных, слишком совершенных, или просто, несоответствующих месту и времени, где они были созданы.
Во всяком случае, в подобной ситуации, такой способ защиты созданного заклинания от забвения, -- едва ли не самый эффективный. Во-первых, определить, оказалось ли заклинание в мире снов, того или иного существующего мира и времени, естественным образом, или в результате преднамеренных действий (имевших место в совсем ином мире и времени), весьма непросто, -- даже для соларианского Департамента Мониторинга Вероятности. Во-вторых, любой специалист того же департамента подтвердит, что вмешательство в естественный ход событий с целью ликвидации заклинания имеет гораздо более высокую вероятность непредсказуемых негативных последствий, чем обратное действие (то есть, его отсутствие), -- учитывая характер заклинания, и общие свойства тех сущностей, на которые оно может повлиять (ведь определяется это, прежде всего, свойствами Изумрудного Ключа). Естественно, может возникнуть ситуация, когда вероятность влияния этого заклинания на ход событий необходимо будет свести к минимуму (тем более, с учетом бесконечности времени и разнообразия существующих миров), но в этом случае действия со стороны ДМВ и СКМ (как и вероятность такой ситуации) будут носить единичный, точечный характер.
В любом случае, меня лично это уже не касается. Сейчас мне нужно решить, что делать дальше, но и с принятием решения можно не торопиться. Придя в себя после того, как магия Изумрудного Ключа сформировала в моей памяти три коротких заклинания (несущих в себе столь многое) и мою сущность преобразовало «плетение бессмертия духа», которое больше не сдерживала магия заклинания, создавшего нематериальный артефакт с плетением, -- названия которого я не знаю, как и имени создавшего его мага, -- я, первым делом, прикрепил канал энергетической подпитки от рунной оболочки к магической структуре, удерживающей реальность моего сна, и мой разум внутри нее, в обособленном микромире, лишенном внутреннего объективного времени. Учитывая, сколь эффективно я могу пополнять запас энергии (в случае необходимости) путем медитации,-- за счет внутренней гармонии и гармонии с окружающим, -- пока нахожусь здесь, на само принятие решения тоже можно потратить вечность. Ведь за пределами созданного магией микромира и в этом случае ничего не измениться, как и внутри него: меняться здесь могу только я сам, -- мое внутреннее состояние, мысли, вытекающие из них знания.
Знаний и возможностей, имеющихся сейчас в моем распоряжении, более чем достаточно, чтобы прямо из этой псевдореальности добраться, скажем, до той же Колонии Солар, или другого мира-перекрестка, не слишком уступающего ей уровнем развития и многообразием сплетенных в единой культуре цивилизаций. Информации о бесчисленном множестве миров, внесенных исследователями САЭК и СКМ в огромный навигационный каталог-карту (чаще всего именуемый просто «картой в систем глобальной навигации»), связанной ссылками с обозначением того или иного мира, измерения, планеты, или точки пространства-времени на сложнейшей многослойной голографической проекции «карты», -- с которой гораздо удобнее работать в пространстве виртуальной рабочей среды, чем в реальном трехмерном, -- тоже вполне достаточно, чтобы оценить, стоит ли мне появляться там, и просчитать последствия такого решения. Что немаловажно, ведь в абсолютном большинстве этих уголков сущего (столь же бесчисленных, сколь разнообразных) никогда не бывал не только я сам, не видевший, пока, ни одного мира, кроме родного измерения и времени Земли, и этой крошечной псевдореальности, созданной из моего сна магией безымянного заклинания, -- но и те, чьи знания и навыки стали частью Изумрудного Ключа, ставшего, в свою очередь, частью этого безымянного заклинания.
В частности, я с достаточной достоверностью могу смоделировать последствия своего появления в Колонии Солар, или в том параллельном измерении Мира Драконов, где было создано заклинание, ставшее частью моего сна, -- в действительности, любое из этих двух событий изначально связано с другим: учитывая договор о союзном подданстве и тот факт, что, использовав один из Ключей Мечты, я уже являюсь магом Ордена Мечтателей, согласно уставу Ордена, по крайней мере формально. Особыми неприятностями ни тот, ни другой выбор мне не грозит, -- разве что, почти со стопроцентной вероятностью, придется (уже лично) идти учиться в Академию СКМ, получать квалификацию «наблюдатель», либо «агент-наблюдатель» Корпуса, а потом отрабатывать стоимость обучения в течении одной, или нескольких миссий (в зависимости от их сложности и продолжительности), не имея права оставить службу. Зато право на выбор задания при этом остается за мной, и статус полноправного мага Ордена в закрытом мире DW30G я получу автоматически, -- статус агента Корпуса Магов (даже уровня «наблюдатель»), в этом случае, серьезный аргумент. В любом случае, принадлежность к этой «конторе» дает много преимуществ. По крайней мере, не придется самому искать достойное применение приобретенным возможностям и знаниям. Конечно, работа агента далеко не всегда приятна, -- то, что нужно сделать для общего блага множества существующих миров (или некоторой его части) в том, или ином случае, в конкретной ситуации вполне может быть сущей мерзостью, -- но, по крайней мере, за себя самого я могу не беспокоиться. По той же причине, наиболее вероятен именно такой вариант развития событий, если я отправлюсь на Колонию Солар, или в мир DW30G: квалификация мага Корпуса первого класса у меня уже есть; преобразование сущности Изумрудным Ключом означает допуск ко многим заданиям с высокими требованиями к надежности агентов (ведь основополагающие, универсальные законы, -- созданные специалистами Колонии Солар на основе тысячелетий изучения множества миров и взаимного примирения их рас и культур, -- могущие служить опорой для принятия решений в любой ситуации, намертво впечатаны в свойства сущности); да и агентов, сущность которых изменена чем-либо, действующим подобно «плетению бессмертия духа» (и не создающим при этом долга, или зависимости от высших сил) никогда не бывает слишком много. Корпус всегда предпочтет взять того, чья сущность уже изменена подобным образом, аналогичной «модернизации» кого- либо из имеющихся агентов, -- если нет препятствий в свойствах сущности «кандидата со стороны». В этом, помимо вполне рациональных причин (вроде того, что любое преднамеренное действие определенного уровня, или типа, по определению имеет мощнейший вероятностный отпечаток), много соларианской казуистики (которая, опять таки, не лишена смысла), но конечный результат от этого не меняется.
Точно так же, я могу отправиться в любой другой мир, пользуясь соларианской «картой», если не ограничивать временной отрезок прогнозирования, это ничего не изменит, -- рано, или поздно, мне придется иметь дело с «конторой» и результат будет тем же, ведь к худшему моя сущность уже не изменится, сколько бы ни прошло времени. Собственно, ничего плохого для меня в этом нет. Вопрос лишь в выборе одного из множества возможных путей, но и его я могу, при желании, избежать.
Если просто развеять магическую структуру, поддерживающую эту псевдореальность безвременья, -- я просто проснусь в родном мире и времени. Все, что произошло со мной здесь, станет лишь сном, с той разницей, что моя сущность сохранит все приобретенные качества. В этом случае, я могу просто жить в родном мире, следуя течению его истории. Так же, как живут немногие маги древности, наверняка дожившие до моего времени. Конечно, жить в таком мире, имея реальную возможность изменить если не все, то очень многое, -- едва ли не сложнее, чем жить так, как я жил прежде: не видя, не сознавая, не понимая и, тем более, не имея возможности влиять на большую часть событий и явлений, которые меня окружали. Однако, я, все же, могу позволить себе и это: во-первых, потому, что свойства сущности в любом случае не позволят мне использовать свои знания и возможности во зло (в универсальном его понимании); во-вторых, что не менее важно, потому, что та же проблема ждет меня в столь многих мирах, что этим фактором можно пренебречь, определяя критерии выбора.
Парадокс заключается в том, что лишь в той ситуации, в которой я нахожусь сейчас, я абсолютно свободен. Любой выбор откроет одни возможности и ограничит другие. В конце концов, я, все же, сделаю выбор, но спешить не имеет смысла, ведь здесь, в магическом безвременье, не имеет значения, когда именно это произойдет, -- и если я покину этот мир, созданный магией безымянного заклинания из моего сна, столь комфортный для меня мир бесконечности клубящегося серого тумана, -- то не испытаю всего, что могу испытать только здесь: ведь такое состояние, вряд ли повториться для меня когда ни будь даже в пределах вечности. Все когда-то бывает впервые, но впервые не бывает дважды (для каждой конкретной сущности).
Впрочем, с абсолютной уверенностью, вряд ли можно утверждать даже это, -- с учетом бесконечности времени и разнообразия сущего, -- точно так же, как невозможно было предвидеть то, что созданное безымянным магом в одном из параллельных измерений мира DW30G, которое, в действительности (согласно правилам классической магии о составлении имен заклинаний) нельзя считать безымянным, станет частью моих снов. Конечно, аналитики ДМВ могут определить как, когда и почему это произошло, но это станет возможно (и будет сделано со всей возможной тщательностью) только тогда, когда мной заинтересуется СКМ. До тех пор это действительно невозможно, по очень простой причине, -- за всем и всеми не следят даже те, у кого такая возможность есть.
А заклинание, созданное магом, имени которого я действительно пока не знаю, в каталогах СКМ может носить только одно название: «Изумрудный Ключ Бессмертии Духа», -- именно так, как положено Ключам Мечты (пусть это название и не содержит упоминания искусственной стихии, характера метаморфических способностей и исходной формы, с которыми связан Ключ). Пусть создавший его маг лишь объединил два очень разных заклинания, созданных до него, -- что (с учетом сложности конкретной задачи), само по себе, достижение не меньшее, чем создание любого из них, -- но именно благодаря ему Изумрудный Ключ стал подобен остальным Ключам Мечты (ведь одна из главных особенностей этих заклинаний в том, что их могут легко передавать друг другу те, кто не владеет мастерством и знаниями магов, -- рунный узор обладает этим свойством в значительно меньшей степени), став, с моей точки зрения, наиболее полным воплощением цели, которой стремился достичь Создатель Ключей, благодаря объединению воздействия на сущность заклинателя Изумрудного Ключа и «плетения бессмертия духа».
Сейчас я не могу знать так ли это наверняка, но я, все же, уверен в этом, -- хотя сам Создатель Ключей вряд ли осознавал до конца мечту, что двигала им…
…что я знаю обо всей бесконечности миров (и бесконечности пространства и времени в большинстве из них), существующих за пределами того обособленного микромира, заполненного серым туманом, в котором я нахожусь? – многое (особенно если не просто использовать знания, ставшие частью Ключа, а анализировать их с помощью полученных навыков, делать выводы и вновь анализировать дополненные таким образом знания, повторяя этот процесс раз за разом), но все же слишком мало, чтобы сделать однозначный выбор своего дальнейшего пути, основываясь на них. Проведя достаточно много времени (по своему субъективному восприятию) в этом столь комфортном для меня микромире, лишенном течения времени, -- в попытках сделать именно объективный выбор (доставляющих мне огромное удовольствие той свободой и полнотой мышления, которые стали доступны мне благодаря всему, что дал мне Ключ), я, в конце концов, пришел к выводу, что в данном случае правильный выбор может быть только предельно субъективным. Знания и навыки, ставшие частью Ключа могут лишь помочь правильно сопоставить чисто субъективные желания и объективную реальность, а затем найти желаемое в этой реальности.
Придя к такому выводу, я стал искать ответ на свой вопрос в собственной памяти и сразу нашел его: когда-то я уже решил умозрительно задачу, которую сейчас (получив знания и возможности, которые дал мне Ключ) пытался решить объективно. Тогда, в своем родном мире, где у меня не было почти ничего, кроме моих размышлений и фантазий, я задал себе вопрос «что нужно ответить тому, кто спросит, что мне нужно для счастья?». Представив себе, что мне его задал некий мистический проводник, способный провести меня к счастью, руководствуясь моим ответом, я мысленно погрузился в эту ситуацию (имея многолетний опыт подобных «погружений» и развитую ими фантазию), отрешившись от реального мира, и вскоре нашел ответ, который посчитал правильным, -- единый, но состоящий из ответов на два вопроса: «чем, или кем я хочу быть?» и «где и когда я хочу быть этим чем, или кем-то?». Причем ответ на первый вопрос, я всегда считал более важным.
То, что рисовала тогда моя фантазия в ответ на эти вопросы, уже не имело значения. С тех пор для меня в родном мире прошло много времени и многое изменилось, как и многие мои желания. Сейчас важно было лишь то, что «Изумрудный Ключ Бессмертия Духа» дал мне ответ на первый из двух вопросов (который вряд ли могло дать мне что-либо еще) и возможность искать ответ на второй, исходя, как ни парадоксально, из самих данных им возможностей и моих фантазий и желаний, что были большей частью моей жизни в родном мире.
На время отрешившись от обретенных знаний и возможностей (пользуясь лишь абсолютной памятью и навыками системного анализа для изучения своих воспоминаний), я, как когда-то прежде, задал себе вопрос «где и когда я хочу быть тем кем я стал?» (не задумываясь пока о том, что на сей раз это произошло реально), и точно так же как прежде вопрос «где и когда» превратился в вопрос «почему я хочу быть там и тогда». Его я и задал себе, ища ответ в собственной памяти и желаниях, ставших частью моих воспоминаний, -- потому, что в субъективном сейчас и здесь, в этом столь комфортном для меня мире серого тумана, лишенном объективного течения времени, у того, кем я стал, благодаря магии Ключа, настоящих желаний не было: у меня уже было все, что было мне действительно необходимо (включая понимание того, что отобрать у меня все это, как и само существование, не под силу никогда и никому или чему-либо).
Прежде всего, я иначе сформулировал ответ на вопрос, который уже задавал себе: «что мешает мне вернуться из этого, поддерживаемого магией, микромира в свой родной мир и время?» Сформулированный кратко, ответ был прост: там я не смогу быть тем, чем я стал, не смогу использовать обретенные знания, навыки и возможности, -- вместе с ними я не смогу быть его частью. А жить так, как я жил, -- стерев из памяти все лишнее и оставив лишь доступное только мне чувство на грани памяти и сознания что у меня уже есть все, что мне действительно нужно и отнять это у меня не под силу ничему и никогда, но, в то же, время тянуться к этому, возвращать его себе в том мире и времени не стоит, -- я не хотел и не видел смысла. В моем родном мире и времени, какими я помнил их, такое ощущение вполне могло вскоре показаться просто легкой формой безумия даже мне самому, -- и даже тот факт, что «плетение бессмертия духа» надежно защищало мою сущность от разрушительного безумия не был бы мне утешением, ведь я уже не помнил бы о том, что это реальность, а не лишь мое желание.
Тем более, что, благодаря возможностям, которые дал мне Ключ я мог, так, или иначе вернуться в тот мир, в ту же точку пространства, а главное, -- момент времени, -- из любых других, поэтому думать о нарушении любых возможных обязательств перед теми, кто остался там и тогда, в действительности не имело смысла. Собственно, сейчас, анализируя свои воспоминания, я не видел, ни таких обязательств, ни того, чем мог бы помочь близким, не вмешиваясь слишком сильно в естественный ход событий. Если в будущем я пойму, что должен вернуться туда (и при этом буду точно знать зачем), то я смогу это сделать.
Ответив на этот вопрос, я получил часть ответа, который искал: прежде всего, я хочу быть там и тогда, где я смогу быть тем, чем и кем стал. Два самых простых варианта достижения этой цели (отправится в мир, где был создан «Изумрудный Ключ Бессмертия Духа», или сразу на Колонию Солар) я уже анализировал и отбросил. Теперь нужно было понять, как можно изменить постановку той же задачи, чтобы получить приемлемое решение. Причем понять следовало, прежде всего, свои субъективные стремления, которые у меня были раньше.
Отправиться на Колонию Солар, означало сразу попасть в Академию СКМ, -- принуждать меня никто не будет, но попросят так, что не откажешься, -- а желания начинать новую (пожалуй, в абсолютном смысле) жизнь с трудовых будней тайного агента у меня не было совершенно. С этим, по крайней мере, все было достаточно просто и понятно. Куда сложнее было на субъективном уровне разобраться в том, что мешало мне отправиться в мир, где был создан «Изумрудный Ключ Бессмертия Духа».
Соларианский Корпус Магов, естественно, попытается выдернуть меня и оттуда, но дело было не в этом, -- слишком спешить с этим не будут и я вполне мог бы долго прожить там, прежде чем, все же, отправится в Академию СКМ, -- и даже не в том, что мой статус там в этом случае будет, прежде всего, формальным (как использовавшего один из Ключей Мечты, и, таким образом, ставшего магом Ордена Мечтателей согласно его уставу), хотя такое определение статуса вряд ли позволит мне действительно стать частью того мира: его образа и смысла жизни (какими они есть для драконов во главе с Командором, и перенявшей их части человеческого населения). Прямой информации о том мире у меня нет, -- частью ключа стали только тщательно обезличенные знания и навыки, -- но анализ всего того в их составе, что можно отнести к этому миру (и так, или иначе, использовать как источник непрямой информации о нем) свидетельствовал именно об этом. Как и о том, что Великому Дракону создание заклинания, объединяющего Изумрудный Ключ и Плетение Бессмертия Духа, наверняка не понравилось, несмотря на то, что сам Изумрудный Ключ после его создания наверняка стал доступен всем обитателям этой вероятностной ветви мира драконов (причем, скорее всего, личным решением Великого Дракона).
На первый взгляд могло показаться, что разница между изменением разумного существа Изумрудным Ключом и Изумрудным Ключом Бессмертия Духа незначительна, -- ведь изменения сущности и ее новые возможности, связанные с этой разновидностью Ключа Мечты, определял Изумрудный Ключ, ставший частью нового составного заклинания. Для отдельной личности разницы действительно нет до момента прекращения ее существования: в результате добровольного развоплощения по тем, или иным причинам; либо уничтожения, -- которого ей не удалось избежать, не смотря на возможности, данные Изумрудны Ключом. Но для социума, – его воздействия на естественное течение событий в населяемом мире, -- при неограниченном временном участке моделирования, даже поверхностный системный анализ, приближенная оценка вероятностных соотношений и быстрое, упрощенное решение темпоральных уравнений показывают непредсказуемый рост количества абсолютно бессмертных при свободном использовании Изумрудным Ключом Бессмертия Духа вместо Изумрудного Ключа. Это в свою очередь приводит к мощнейшим вероятностным искажениям (момент наступления которых практически невозможно определить с приемлемой точностью), делающих невозможными дальнейшее прогнозирование и анализ вероятностей и возможного развития событий.
Естественно, Великий Дракон понимал это, как и маг, создавший новый вариант Ключа. Поэтому первый, своим решением похоронил это заклинание в секретных архивах орденской академии на Авалоне (заодно сообщив об этом Соларианскому Корпусу Магов, согласно условиям союзного подданства), а второй, тем или иным способом, отправил свое творение странствовать среди снов во всем многообразии существующих миров и бесконечности времени прежде, чем показывать его кому-либо. Оба знали, что это правильно, -- ни тот, ни другой не могли поступить иначе, -- я тоже понимал это (для этого мне даже не нужны были знания, ставшие частью Ключа, и выводы, сделанные с их помощью -- хватало здравого смысла, приобретенного в прежней жизни), но от этой предначертанности, предрешенности мне было невыносимо грустно.
Могло ли быть иначе? Кто знает, -- информации, так, или иначе полученной анализом знаний и навыков ставших частью использованного мной Ключа, о мире, где его создали, было недостаточно, чтобы уверенно определить это. С другой стороны я ведь и не ставил перед собой такой цели. Нужно, прежде всего, разобраться в самом себе, в собственном отношении к этому. Значит я могу представить себе действия Великого Дракона в определенной ситуации, сознавая субъективность этого представления, но при этом учитывая, что личность Великого Дракона наверняка изменена Изумрудным Ключом а значит основополагающие, универсальные законы, -- созданные специалистами Колонии Солар на основе тысячелетий изучения множества миров и взаимного примирения их рас и культур, -- могущие служить опорой для принятия решений в любой ситуации, намертво впечатаны в свойства его сущности, как и в свойства моей (благодаря этому объективному сходству, мне будет несложно предвидеть их влияние на решения Командора).
Нужно понять, в какой ситуации Изумрудный Ключ Бессмертия Духа теоретически мог быть рассекречен решением Великого Дракона, или просто представить себе это, не задумываясь пока о реалистичности такого представления. Пожалуй, с этой точки зрения, Изумрудный Ключ Бессмертия Духа может быть использован только как средство выживания, -- последнее средство, позволяющее выжить там, где все остальное бесполезно. Опять же, теоретически им могли снабдить участников некой экспедиции, отправляемой в полную неизвестность, в расчете на полную автономию, без сколь ни будь надежной возможности связи, или, тем более, поддержки из Мира Драконов; скорее всего, даже без надежды на возвращение, -- во всяком случае, для участников экспедиции, -- разве что для их потомков в некотором поколении. В этом случае, следуя принципу «верь в лучшее, но готовься к наихудшему», который несомненно исповедовался драконами в том мире, где был создан использованный мной Ключ (судя по результатам анализа знаний и навыков, которые стали его частью) это вполне могло быть сделано в дополнение ко всем остальным возможным мерам предосторожности и обеспечения безопасности участников экспедиции, -- мыслимым и немыслимым. С точки зрения универсальных соларианских законов и принципов это тоже было оправдано при определенных условиях, которые вполне можно определить достаточно точно путем тщательного анализа, но сейчас, как ни странно, для моих размышлений это не имеет значения.
Гораздо важнее две общие предпосылки для принятия подобного решения: защита тех участников экспедиции, которые не были изменены Изумрудным Ключом, и их потомков (которым, возможно, придется жить в не менее опасных условиях, чем их предкам), -- и тем, и другим необходима полная версия Изумрудного Ключа Бессмертия Духа (та, которую использовал я). Наличие таковых в ее составе, как ни странно, практически неизбежно. Нежелание, по тем, или иным причинам, принять изменение личности Изумрудным Ключом отнюдь не означает наличие качеств, ограничивающих допуск к участию в такой экспедиции (согласно тем же универсальным соларианским законам и принципам), что вполне можно достаточно точно определить в случае необходимости, -- тем более это не означает отсутствие неких специфических качеств, которые могут быть необходимы экспедиции, но не обнаружится ни у кого из жителей Мира Драконов, измененных Изумрудным Ключом (которые всегда будут оставаться в меньшинстве среди людей, даже если рунный узор заклинания будет наноситься на тело всем по решению Великого Дракона, как, скорее всего, и есть), тем более, среди тех из них, кто захочет участвовать в экспедиции. При отборе ее участников наверняка будут руководствоваться только этим. Так, что людей, не владеющих магией Изумрудного Ключа, среди них будет достаточно много.
Впрочем, остальные участники экспедиции, в случае необходимости, могут воспользоваться тем же заклинанием. В этом случае та часть магии псевдоматериального артефакта, создаваемого Изумрудным Ключом Бессмертия Духа, что обеспечивает воздействие на заклинателя Изумрудного Ключа, действовать просто не будет, -- вспомогательное заклинание среагирует на определенные свойства сущности, -- сразу начнет действовать та, что внедряет в глубину сущности Плетение Бессмертия Духа, а источником энергии для накачки плетения будет служить не гармония измененной рунным узором сущности с первичной структурой Изумрудного Ключа, а та внутренняя гармония, которая возникает по завершении ее действия: гармония с собственной сутью и ее гармония с тремя заклинаниями Ключа, чрезвычайно тонко настроенными на эту суть. Эти незначительные различия в действии Изумрудного Ключа Бессмертия Духа никак не повлияют на результат. Главное, любой член экспедиции может мысленно произнести это заклинание в момент гибели своей сущности (которую нельзя предотвратить никак иначе) и его сущность окажется в обособленной псевдореальности, созданной вспомогательной магией заклинания, где будет находится, пока не примет изменение рунным узором Изумрудного Ключа (если не была изменена им раньше) и не будет затем изменена Плетением Бессмертия Духа (накопив для этого достаточно энергии гармонии), что сделает невозможным ее гибель.
Подумав об этом я ощутил стремление, не столько рациональное, сколько на уровне чувств, впервые с тех пор как очнулся после изменения своей сущности Изумрудным Ключом Бессмертия Духа, -- стремление найти мир, где это было реальностью, а не фантазией. Но привлекало меня не только это. Просто это желание помогло мне понять (именно субъективно, и абстрактно, к чему я сейчас и стремился), что еще навевало на меня грусть при мысли о той вероятностной ветви Мира Драконов, где был создан Изумрудный Ключ Бессмертия Духа (помимо отсутствия равного для всех доступа к этому заклинанию, что было просто невозможно там), -- мешало мне стремиться туда, не смотря на его несомненное благополучие.
Тщательно проанализировав знания и навыки, ставшие частью Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, я был уверен, что это заклинание было создано через несколько десятков лет после создания Изумрудного Ключа. Так же я знал, что к тому времени именно Изумрудный Ключ стал для драконов стандартом минимальных магических возможностей и знаний о магии, как до этого (с появлением в Мире Драконов магов Ордена Мечтателей) им стал Изменчивый Ключ Дракона Серого Пламени. Причем оба Ключа чаще всего использовались совместно.
Создатель Изумрудного Ключа не мог не сравнивать свой Ключ во всех отношениях с Изменчивым Ключом Дракона Серого Пламени, который стал полноценным стандартом магических возможностей обитателя Мира Драконов задолго до его рождения, -- конечно стандартом он был для драконов, но этого было вполне достаточно. Результатом этого сравнения стали структуры перехода: структуры (локальные состояния) рунной оболочки, полностью описывающие с помощью высших рун три магических объекта, создаваемых заклинаниями ключа-«стандарта», -- способности метаморфа, ключ и источник Серого Пламени. Если в этом не было необходимости то их, как и любые, правильно составленные из высших рун описания, можно было использовать непосредственно, -- вместо описанных объектов. Знаний и навыков, ставших частью Изумрудного Ключа, было вполне достаточно, чтобы создать их самостоятельно, но в этом не было необходимости. Память мозга исходной формы, связанной с Изумрудным Ключом, хранила четкие, завершенные образы структур перехода как обособленные воспоминания. Однако помимо них, та версия Изумрудного Ключа, что стала частью Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, хранила (в памяти мозга связанной с Ключом исходной формы) обезличенные воспоминания, например, о наиболее гармоничном способе наложения исходных форм физических оболочек (связанных с двумя Ключами) с одновременным изменением их с помощью способностей метаморфа для слияния в единое целое: тело дракона-киборга (примерно тех же размеров, что и исходная форма, связанная с Изумрудным Ключом) с ростительно-животной биологической составляющей, -- выглядящее необычно, но на удивление естественно и красиво, -- а главное, позволяющее одновременно использовать четыре разных способа мышления (растительного мозга сердцевины, расположенной в груди; мозга дракона животной природы, расположенного в голове; цифровой и аналоговой частей вычислительной системы кибермодуля) и две магические оболочки (рунную и магическую, или прозрачную, связанную с магическими объектами, создаваемыми заклинаниями первого из Ключей-«стандартов»), дающих вместе принципиально новый уровень взаимодействия с магией и возможности создания магических структур за счет одинаково естественного создания самой структуры (с помощью рунной оболочки) и контроля заполняющей ее магической энергии (с помощью ключа Серого Пламени). Или такие же обезличенные воспоминания о сложных специфических приемах создания магических структур и объектов (или взаимодействия с уже существующими) именно таким способом, сочетающим возможности магии двух Ключей. Воспоминая о работе тем же способом с различной артефактурой и маготехникой, устройствами, инструментами и системами, рассчитанными именно на такие возможности оператора (более того, созданные и работающие только благодаря толчку в развитии магии, науки и различных их сочетаний, который дали ему эти новые возможности). Воспоминания о сложном, но удивительно компактном наборе устройств и инструментов, умещающемся на стандартном инструментальном поясе дракона, которые были созданы уже с учетом этих новых физических и магических возможностей, которые они не дублировали, а расширяли, -- как прежний поясной набор инструментов, приборов и магических устройств дополнял возможности, считавшиеся у драконов стандартом до создания Изумрудного Ключа. Или, например, детальные воспоминания об устройстве малого разведывательного катера драконов класса «Орфей», рассчитанного на размер дракона в облике, ставшем новым стандартом, -- который объединял в себе все последние (на тот момент) достижения науки и магии Мира Драконов, -- и о способе слияния этого катера с буксиром типа «Кальмар-4», ставшим частью Изумрудного Ключа (поскольку буксир значительно больше катера, то он при этом внешне почти не менялся, -- аппаратура и артефактура катера распределялась по кораблю, дополняя родственные по назначению системы буксира), -- это было возможно благодаря тому, что оба корабля были способны к метаморфозу, хотя и разными способами. Либо воспоминания о природе и устройстве небольших, но чрезвычайно сложных, артефактов (названных Малыми Доменными Кристаллами Серого Пламени), специально созданных магами-артефакторами Ордена Мечтателей, чтобы дополнить Посох Любой Формы, ставший частью Изумрудного Ключа, Доменными Кристаллами Серого Пламени, которые, при поддержке мага, могли служить дополнительными источниками энергии этой искусственной стихии и инструментами для управления ею (что было очень удобно и необходимо магам-драконам в облике, ставшем новым стандартом Мира Драконов).
Таких воспоминаний было много, как и навыков, которые могли возникнуть только после долгого и активного практического применения новых возможностей одновременно с их исследованием с точки зрения науки, магии и смежных областей, задействующих то и другое в различных пропорциях и сочетаниях. Это само по себе говорило о многом. Создание Изумрудного Ключа несомненно изменило Мир Драконов (и изменило к лучшему). Причем, главной причиной этого изменения было то, что рунный узор Ключа наносили всем и те из людей, кто по какой-то причине не мог реализовать себя (свои склонности, возможности и интересы), или не знал, как это сделать, -- но решался принять изменение сущности Изумрудным Ключом, -- получали равные с молодыми драконами возможности и соответствующий им статус, что позволяло им реализовать себя в любой области (или найти новую, еще не открытую никем). Затем большинство из них, как и создатель Изумрудного Ключа Бессмертия Духа (о чем свидетельствовало множество знаний, навыков и обезличенных воспоминаний, ставших частью Ключа) проходили Ритуал согласно Пути Мечтателей.
До появления магов Ордена Мечтателей в Мире Драконов, Ритуал был длительной программой обучения согласно списку взаимодополняющих дисциплин (созданному Великим Драконом), дающей человеку одновременно право и возможность переместить свою личность, с помощью специального стационарного комплекса оборудования, в мозг взрослого дракона, тело и мозг которого выращивались при подавлении специальной аппаратурой высшей нервной деятельности, чтобы предотвратить формирование личности. При этом воспоминания, знания и навыки, накопленные за время обучения по программе Ритуала, заполняли память восьми секций мозга дракона (до появления в Мире Драконов магов Ордена и принесенной ими магии Ключей Мечты взрослые драконы весили по пять тон и мозг каждого имел восемь секций, примерно равных по объему одному человеческому мозгу), что предотвращало формирование в этих секциях личности дракона, которая в противном случае накладывалась на личность человека, занимающую только одну секцию мозга, -- растворяя ее в себе.
Став Верховным Магистром Ордена Мечтателей, Великий Дракон создал новую программу обучения, названную Ритуалом согласно Пути Мечтателей, -- основанную на прежней программе Ритуала, но предназначенную для людей, ставших магами Ордена Мечтателей использовав один из Ключей Мечты. Это было необходимо, прежде всего, потому, что созданные в одном из магических миров Ключи не несли в себе информации, необходимой в мире с высоким уровнем науки и технологий. Чтобы получить статус, равный драконам, новые маги Ордена из числа мечтателей, должны были пройти Ритуал по созданной для них программе, дающий необходимые знания и навыки в области науки и техники, и одновременно совершенствующий навыки в области магии и специфические способности, данные конкретным ключом, -- связанным с определенной исходной формой и способностями полиморфа, или метаморфа.
После создания Изумрудного Ключа (который нес в себе весь необходимый минимум знаний и навыков для того, чтобы постичь любое новое знание, или умение), Ритуал согласно Пути Мечтателей был вновь переработан Великим Драконом, получив новую разновидность, равномерно и гармонично развивающую навыки и дополняющую знания, ставшие частью Ключа (в том числе, полученные его создателем во время обучения на Колонии Солар). Затем эта разновидность Ритуала, ставшая основной, долго совершенствовалась, и, в конце концов, была вновь радикально переработана после того, как объединение магии Изумрудного Ключа и (с помощью структур перехода) Изменчивого Ключа Дракона Серого Пламени, и связанных с ними исходных форм, стало новым стандартом облика, физических и магических возможностей драконов. К тому времени уже несколько поколений драконов успели пройти обучение на Колонии Солар (согласно условиям союзного подданства), предлагая свои знания и получая новые (зачастую основанные на предложенном ими же, благодаря чему они лучше всего дополняли их личные возможности). Вся эта информация тоже стала частью новой версии Ритуала, мастерски вплетенная Великим Драконом в основной процесс обучения. Не знаю, кому принадлежали обезличенные воспоминания о процессе обучения, приобретенные знания и навыки, ставшие частью Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, но относились они, несомненно, к этой, последней версии Ритуала согласно Пути Мечтателей.
С момента создания Изумрудного Ключа и до момента создания того заклинания, которое использовал я, в Мире Драконов (где оно было создано) изменилось очень многое, но, прежде всего, для самих драконов, для немногих людей-мечтателей и для тех, кто хотел принять изменение своей сущности Изумрудным Ключом. Последних (судя по косвенным данным результатов анализа доступной мне информации) среди людей было на удивление мало, хотя и больше, чем тех, кто мог воспользоваться одним из Ключей Мечты помимо Изумрудного Ключа.
Для остальных не изменилось ничего. Те кто мог, хотел и умел учиться, -- учились магии и науке, стараясь не отстать от драконов; вели исследования, вместе с драконами создавали новые магические, биологические и техногенные системы, -- благо драконам было все равно, есть у кого-то из коллег чешуя и крылья, или нет, -- главное, чтобы было интересно работать вместе. Кто-то, в конце концов, проходил Ритуал в первоначальной его разновидности (которая тоже сохранилась в ведении Института Ритуала) и затем, став драконом, мог использовать Изменчивый Ключ Дракона Серого Пламени (за счет гармонии с собственным обликом), или принять изменение своей сущности Изумрудным Ключом (что для дракона, обычно, не представляет проблемы).
Остальные просто жили так, или иначе. Во многом (судя по косвенным данным) подобно людям моего родного мира. Конечно, уровень жизни даже у них был неизмеримо выше, чем в моем мире, -- за счет уровня развития технологий и магии, -- но развитие и того и другого, судя по всему, шло так, что чистые потребители (которые сами не занимались ни магией, ни наукой) получали от него что-то в последнюю очередь: развивать потребительские отрасли драконам, и работающим вместе с ними людям, было не интересно и, благодаря личным возможностям, не было особой необходимости. Все действительно необходимое естественно было, но скорее по стандартам исследования дальнего космоса и новых миров, чем потребительского общества, вроде существующего на Земле в моем родном мире.
Конечно, любой человек, не зависимо от того, чем он занимался и как жил, попав в беду, всегда мог попросить о помощи первого встречного дракона, или человека, владеющего магией. Точно так же любой, кто не смог добиться справедливости у человеческих властей (в деятельность которых, судя по всему, не вмешивались ни драконы, ни люди, перенявшие их образ жизни), мог обратиться к Великому Дракону. Наверняка мало кто рискнул бы беспокоить его, но любой чиновник, не зависимо от своей должности вынужден был помнить об этом.
Наконец, последней надеждой отчаявшимся, не сумевшим найти себя был нанесенный на тело рунный узор Изумрудного Ключа, но для большинства людей это была только надежда. Или только символ надежды, символ чего-то близкого, но несбыточного, недосягаемого, -- как летящий в небе дракон. Воспринимая магию, как часть обыденной жизни, -- для них однообразной и серой, -- очень немногие могли поверить в силу нанесенных на тело рун; согласится сменить привычную и понятную, хоть и опостылевшую жизнь на нечто хоть и прекрасное, но пугающее неизвестностью, -- ведь большинству людей был непонятен ни образ жизни драконов, ни их интересы, стремления и цели (те, кто понимал их, могли жить и жили почти так же, даже оставаясь людьми); и, тем более, согласиться, ради чего бы то ни было, изменить даже не окружающий мира, а самих себя (пусть для этого нужно было только принять изменение сущности магией Изумрудного Ключа). Даже у тех, кто был недоволен своей жизнью до глубины души, слишком сильна была надежда изменить ее к лучшему привычными, понятными им путями, не меняясь при этом самим. Рунный узор на коже оставался для них всего лишь сложным рисунком (которого они не замечали) до конца жизни, сколько бы она ни длилась, -- даже тогда, когда ей наступал конец. Лишь немногие решались измениться, прежде, чем становилось поздно.
Если верны были выводы, сделанные из неполной информации, и мои ощущения, -- а в этом я почти не сомневался, -- то по большому счету жизнь большинства людей в том мире ничем не отличалась от того, что я видел там, где родился. При этом этих, обычных людей было настолько много (по сравнению с драконами и людьми, перенявшими их образ жизни, вместе взятыми), что все, что было в том мире прекрасного, достойного радости и восхищения, растворялось в их общей серости (и серости каждого из них) в обыденности их жизни.
Те кто родился в том мире в иной, научной, среде и жил иначе (будь то человек, или дракон), мог не замечать всего этого. Для него это было естественным. Но я слишком долго прожил среди подобной серости (не имея возможности что-либо изменить и страдая от этого так, как только может страдать человек, готовый мгновенно принять магию Изумрудного Ключа, -- не имея такой возможности), чтобы не замечать ее там. А бороться с этим бессильны все, обретенные мною знания, навыки и возможности. В том мире обладающих всем этим и многолетним опытом его применения в самых различных целях, -- множество, и самый опытный среди них – Великий Дракон, проживший вместе с этим миром всю историю с того момента, когда он стал называться Миром Драконов. Уж если все они вместе взятые не смогли ничего изменит, -- даже призвав на помощь тысячелетний опыт специалистов Колонии Солар (на что имели полное право и наверняка пытались сделать неоднократно), -- то мне это подавно не под силу. Более того, я не хочу даже пытаться. Как и жить в таком мире, делая вид, что существует лишь то, что устраивает меня. Если бы я мог так жить, то, пожалуй, вернулся бы в родной мир: в этом случае, даже прежняя моя жизнь там (без тех возможностей, которые дал мне Ключ) была бы вполне комфортной.
С другой стороны, мне бы очень хотелось увидеть другой мир, -- который строили бы выходцы оттуда, из того момента времени, когда был создан Изумрудный Ключ Бессмертия Духа, -- созданный с самого начала, с нуля именно небольшой экспедицией из той вероятностной ветви Мира Драконов, экспедицией, состоящей из лучших его представителей (не важно, людей, или драконов), не имеющей ни связи с родным миром, ни возможности вернуться туда. При условии, что ее участники заранее знали о том, что так будет, и не стремятся к этому.
Каким может стать этот мир? – вероятностей слишком много, а информация, доступная мне сейчас (и пригодная для того, чтобы сузить вероятностный спектр) весьма ограничена. Будь в моем распоряжении данные, доступные сотрудникам Департамента Мониторинга Вероятности Соларианского Корпуса Магов, я мог бы ответить на этот вопрос объективно, но сейчас меня больше интересует мое, субъективное восприятие, -- я хочу до конца разобраться в своих вновь возникнувших стремлениях. Поэтому ответ на вопрос, что я хочу увидеть в мире, в который стремлюсь попасть, стоит искать среди собственных воспоминаний, мыслей и фантазий из прежней жизни, -- как и ответы на предыдущие вопросы, заданные самому себе, -- лишь затем сравнивая их с доступной мне информацией об объективной реальности, пользуясь для этого знаниями и навыкам, ставшими частью Ключа.
Тогда, пожалуй, стоит задать себе немного другой вопрос, -- «каким может (и должно) быть общество людей в этом мире, не уступающее обществу драконов, -- ни смыслом, ни образом жизни, -- но при этом не копирующее, а дополняющее его, создавая некое новое, более полное и совершенное целое (в котором все его части занимают свои места и необходимы для существования остальных)?» Если искать ответ на этот вопрос так, как я собираюсь это сделать, то нужно, прежде всего, понять как поведут себя люди, которым придется строить новый социум с нуля в тех условиях, в которые я уже мысленно поставил гипотетическую экспедицию, -- причем понять это не с точки зрения знаний, которые дал мне Ключ, а с точки зрения своих воспоминаний о том, как я в прежней жизни пытался умозрительно решить задачу осмысленного устройства человеческого социума. Тогда она была для меня чисто абстрактной (меня не ограничивало множество дополняющих друг друга знаний о природе реальности, которые дал мне Ключ), поэтому в какой то момент мне удалось найти решение, приемлемое для себя лично, основываясь на найденных прежде (столь же умозрительных и абстрактных) решениях иных задач, условия которых давали мне сюжеты прочитанных книг в жанре фентези и научной фантастики, -- основной источник информации для моих размышлений и фантазий в прежней жизни.
Найденное тогда решение по-прежнему устраивает меня. Более того, сейчас я не хочу искать другое. Значит нужно искать в доступных мне знаниях реальную основу существования чего-то возможно более близкого к придуманной мной тогда абстракции. Найти нечто подобное можно разве что в соларианской части моих знаний, содержащей много информации об устройстве множества различных типов миров и реальностей.
Получив четко поставленную задачу, моя абсолютная память мгновенно находит ответ среди обезличенных воспоминаний, ставших частью Ключа. То, с какой скоростью и легкостью это происходит, по-прежнему восхищает меня, хотя я предавался размышлениям в новом облике уже достаточно долго (по своим субъективным ощущениям), быстро свыкнувшись с новыми свойствам своего мышления. Но куда больше меня восхитило то, сколь точно эти мои воспоминания соответствовали чисто абстрактным, умозрительным выводам, сделанным в прежней жизни.
В одном из измерений, параллельных основному, -- тому, где существовала Колония Солар (которому, как ни странно, принадлежала и моя родная Земля начала двадцатьпервого века), -- история Земли и ее колоний сложилась именно так, как я представил себе тогда. В том параллельном мире родное для меня время в истории Земли было частью Рассветной Эпохи. В след за ней в том мире наступил Полуденный Век, в котором Земля и ее колонии стали миром разумных машин, использующих информацию и программы, как инструменты достижения целей, которые ставил человеческий разум, перенесенный в память управляющего компьютера той, или иной машины (подобно тому, как в Мире драконов переносили личность человека, прошедшего Ритуал, в лишенный личности мозг выращенного тела дракона), становящийся когнитивным центром аппаратно-программного комплекса, управляющего машиной. Фактически, он становился волей и разумом машины. Наличие когнитивного центра надежно предотвращало формирование искусственного (машинного) разума в том же управляющем аппаратно-программном комплексе, что при отсутствии когнитивного центра было абсолютно неизбежно при первой же попытке включить такую машину и использовать ее как обычную -- просто запрограммировав на решение конкретной задачи.
Это стало возможным потому, что люди в том мире, в конце концов, действительно поняли, что значит быть человеком, и научились давать это понимание своим потомкам, хотя это было сложно – для каждого ребенка необходимо было искать новый путь, позволяющий достичь этой цели ко времени совершеннолетия. Поэтому людей в том мире было немного. На каждого человека приходилось столько же машин, как в любом технологическом мире с той же степенью развития технологий. Но при этом все эти машины либо имели когнитивный центр управляющей системы (таких машин было подавляющее большинство), либо были столь примитивны, что вероятность альфа-перехода (возникновения машинного разума) для их управляющих аппаратно-программных комплексов ровнялась нулю.
После совершеннолетия каждый человек того мира, -- к тому времени понявший, что значит быть человеком, -- был обязан стать машиной на определенный (достаточно долгий срок), выполняя необходимые социуму задачи как машина (обладающая разумом), но с учетом личных склонностей и стремлений. Тем временем тело человека и, прежде всего, его мозг определенным образом совершенствовались с помощью специальных технологий. Затем в память мозга загружался большой объем дополняющих друг друга знаний, чтобы компенсировать человеку, вновь оказавшемуся в своем теле, невозможность оперировать информацией с той легкостью, как это доступно машинам, после чего мозг и тело погружались в стасис.
Таким образом, взрослый человек того мира, уже бывший свой срок машиной, получал вновь свое тело и мозг максимально совершенными физически и обладал объемом знаний, достаточным для любой деятельности. При этом он имел право просто жить, занимаясь тем, что было ему интересно. Взрослые люди того мира обычно занимались либо искусством, либо теми областями научных исследований, для которых важны эмоции и иные специфические свойства живого мозга. Были конечно и те, кто обретал достаточную мудрость, чтобы просто наслаждаться жизнью, -- возможностью не только воспринимать мир (как это доступно машинам), но прежде всего ощущать его именно в человеческом теле. Однако всех этих людей, даже вместе взятых, было, естественно, немного. Основной задачей взрослых в том мире, как и в моем мире и времени, было воспитание детей однако людей, решающихся на это было еще меньше, чем остальных категорий взрослых, -- слишком велика была ответственность, и сложность встающей перед ними задачи, -- как впрочем и перед всяким, кто решил вернуть себе человеческое тело, обретя статус взрослого.
По той же причине большинство людей того мира оставались машинами гораздо дольше положенного срока, пользуясь обретенным по его окончании правом свободно выбирать какой именно машиной быть и какие именно (из тех, для которых она предназначена) необходимые социуму в данный момент задачи им выполнять, -- вместо того, чтобы возвращать себе человеческое тело, принимая тем самым статус и ответственность взрослого. Тем более, что машины в том мире выполняли не только рутинные, но и большую часть творчески задач (включая исследования, развитие науки и технологий), с которыми справлялись значительно дольше людей.
Этот мир возник под влиянием весьма специфических условий, -- отнюдь не тех, в которые мне хотелось бы мысленно поставить гипотетическую экспедицию из Мира Драконов, -- но это не имело значения. Сейчас было важно лишь то, что этот мир существовал реально, и то, что об этом не могли не знать участники гипотетической экспедиции, -- ведь эти знания были частью Изумрудного Ключа, ставшего частью использованного мной заклинания, а этот вариант я мысленно счел стандартом для Мира Драконов на момент отправки экспедиции.
Под вопросом было только то, будут ли люди из числа участников экспедиции искать среди доступных им знаний новые модели, получив возможность создать в новом мире новы человеческий социум, -- вместо того, чтобы копировать его состояние в мире драконов. Однако вероятность этого была весьма высока, исходя из мысленно принятого мной в своих рассуждениях характера самой экспедиции и отбора ее участников. Как и вероятность того, что они примут именно такую модель для создания своего общества. Учитывая, что я, пока, не пытался что-либо рассчитать, ограничиваясь умозрительными выводами, для дальнейших рассуждений обе эти вероятности можно было принять равными единице (без ущерба решению поставленной мной задачи).
Было так же не ясно, как такой человеческий социум будет сосуществовать и взаимодействовать с обществом драконов, которое останется прежним. Но, с одной стороны, для поиска объективного ответа на этот вопрос у меня было слишком мало информации о Мире Драконов, -- с другой, даже поверхностный системный и вероятностный анализ свидетельствовал, что эти две части образуют новый монолитный социум (с неизмеримо большими возможностями, чем у любой из его частей), следуя естественным (и наиболее вероятным) путем развития, даже при полном отсутствии целенаправленных усилий для их объединения, что было весьма маловероятно. В принципе, большего о том мире, куда я стремился попасть, мне знать было, пока и не нужно. Оставалось додумать детали, которые можно было уже просто постулироват без ущерба решению задачи в том виде, в котором я хотел получить его в данный момент.
Во первых, стоит принять, что мир развертывания гипотетической экспедиции пуст, подобно Миру Драконов, в том смысле, что в пределах огромного сектора космического пространства (границы которого в Мире Драконов так и не были установлены на момент создания Изумрудного Ключа, ставшего частью использованного мной заклинания) с центром в системе развертывания экспедиции (аналогичной звездной системе Земли в Мире Драконов, из которого отправлена экспедиция) отсутствует разумная жизнь. Во вторых, стоит принять отличие от Мира Драконов, состоящее в том, что на планете развертывания экспедиции разумная жизнь так же отсутствует: планета аналогична Земле, но процесс эволюции смещен во времени относительно Мира Драконов таким образом, что на момент прибытия экспедиции не успели возникнуть даже предразумные формы. Далее терраформирование планеты, проведенное силами экспедиции преобразовало планету к стандарту земного типа, одновременно остановив процесс естественной эволюции.
Так же, несмотря на то, что планетой прибытия и развертывания экспедиции, а так же планетой пребывания на время формирования из состава экспедиции нового социума будет планета-аналог Земли, центром развития нового социума после его формирования стоит считать систему планеты-аналога Авалона и саму эту планету. Так же стоит принять, что к моменту окончательного формирования нового социума, точнее, через некоторый отрезок времени после него, за счет работы Авалонской Академии (в новом мире изначально ставшей центром развития науки и магии, так же, как Земля стала центром развития философии искусства и культуры) была вновь восстановлена связь с миром отправки экспедиции, после чего Орден Мечтателей в двух мирах был объединен под руководством Великого Дракона как Верховного Магистра ордена. Тем самым Великий Дракон принял на себя руководство обоими мирами (чего не мог не сделать по прямому требованию потомков участников экспедиции, отправленной в неизвестность, как минимум, с его разрешения). В остальном новый мира, соединенный с Миром Драконов вероятностными связями (подобно миру ящеров и миру латинян) остался обособленным, -- слишком далеко уйдя по пути собственного развития для более тесного объединения.
Меня интересует момент времени в этом мире отстоящий от этого момента как минимум на несколько поколений, -- когда новая ситуация уже стала полностью устойчивой, более того воспринималась бы в этом мире лишь как некий достоверный факт, не влияющий на развитие событий. Важен так же статус этого мира относительно Колонии Солар, но здесь проблем быть не должно: с точки зрения соларианской казуистики этот мир – часть той вероятностной ветви Мира Драконов, откуда была отправлена попавшая в него экспедиция. Следовательно, договор о союзном подданстве распространяется на него на тех же условиях, тем более, что заключался он с Верховным Магистром Ордена Мечтателей, который по-прежнему руководит объединенным орденом, оставаясь главным руководителем (и арбитром) обоих миров. Это вполне устраивало меня и само по себе решало очень много возможных проблем. Что касается момента времени моего появления в том мире, то меня интересовала скорее некоторая его окрестность, удовлетворяющая определенным граничным условиям, для которой, помимо этого, был важен скорее порядок отклонения от оптимальной (относительно краевых условий) точки на временной оси, чем его конкретное значение. Естественно это облегчало задачу отыскания пути в интересующий меня мир и время, позволяя пренебречь излишней точностью и многими дополнительными условиями.
Более тщательный анализ полученного общего решения задачи, которую я ставил перед собой, неожиданно вывел меня на вполне объективный факт, -- одну из особенностей гипотетического мира, присущую ему с вероятностью равной единице, -- не смотря на высокую степень абстрактности полученного решения. А именно, активное использование в том мире вполне конкретного, реально существующего устройства.
Одной из серьезнейших проблем (если не самой серьезной) для человечества в реально существующем мире, который я взял за прототип человеческого социума в гипотетическом мире, куда стремился попасть, было отсутствие (при всем совершенстве технологий) абсолютно надежного резервного носителя для человеческой личности, ставшей когнитивным центром управляющей системы той, или иной машины. Соответствующие автономные спасательные носители были, и постоянно совершенствовались, но человеческие сущности все равно гибли постоянно, что было трудновосполнимой потерей для социума такого типа, учитывая сложность воспитания детей согласно его традициям и законам, и малое число тех, кто решался взяться за это хотя бы раз за всю жизнь.
Естественно, для участников гипотетической экспедиции решением этой проблемы могла стать магия, но такое решение не сочеталось с устройством общества людей и машин, которому изначально, магия была неизвестна. Исходя из характера предполагаемой экспедиции и отбора ее участников можно было предположить со стопроцентной вероятностью, что, столкнувшись с этой проблемой, они, прежде всего, будут искать ее решение среди знаний, ставших частью Изумрудного Ключа (содержащего в себе все лучшее, что мог дать им родной мир, отправляя в полную неизвестность). Знания и навык, которые дал мне Ключ (идентичные тем, которыми должны были обладать участники экспедиции) требовали вначале приложить определенные усилия к отысканию оптимального решения любой возникшей проблемы среди уже имеющихся, прежде, чем проводить любые исследования, или разработки для самостоятельного ее решения. Это экономило силы, средства и время, что по меркам исследования иных миров и дальнего космоса было критически важным.
Именно поставив себя на место участников экспедиции, столкнувшихся с проблемой поиска надежного техногенного носителя для человеческого разума, управляющего машиной, -- и пытаясь решить ее согласно этому правилу, -- я обнаружил среди информации (ставшей частью Изумрудного Ключа в том заклинании, которое я использовал) сведения о цербусах (так их назвали люди в том параллельном, относительно Колонии Солар, измерении, где они были обнаружены впервые): кристаллах-устройствах (все функции которых реализованы их структурой), созданных изначально в качестве носителей разума, -- практически неразрушимых и идеально подходящих на роль техногенного спасательного носителя разума, управлявшего машиной, по многим иным причинам.
Серый кристалл с шестью острыми гранями, легко умещающийся на ладони человека, -- цербус: универсальный носитель разума; вместилище фантомной вселенной, где разум может раскрыться до конца, создать все, что в принципе может существовать согласно восьми универсальным законам мироздания: уравнениям Цербианского Базиса. В мире, где были обнаружены кристаллы, людям ничего не было известно о создавшей их расе, поэтому ученые вывели его от принятого названия серых кристаллов: слово «цербус» было образовано от слова «церебрус», -- нейрон на стандартном интергалактическом (основой которого были латинский и английский языки древней Земли того измерения).
Рядовые граждане человеческого общества в том измерении Земли чаще именовали цербусы «серыми лограми» по аналогии с кристаллами такой же формы и размера, но черного цвета, созданными живущей в том измерении расой Логариан, сумевшей открыть уравнения описывающие универсальные свойства разума (аналогично одной из пар уравнений Цербианского Базиса), и затем создавших логры как носители разума умерших соплеменников, поскольку основой культуры расы был постулат о бесконечности разума. Внешнее подобие и схожесть назначения микроустройств, созданных разными расами (принадлежащими к разным эпохам даже не в истории, а развитии галактики, судя по древности планетных систем, где были обнаружены цербусы) были известны всем, а понимание радикальных различий их устройства и функций оставалось уделом небольшого числа специалистов.
Цербусы оказались значительно адаптивнее логров в создании фантомных вселенных и в поддержании мышления заключенных в них разумов. Их структуры, отвечающие за реализацию основных функций, создавались на основании тех же универсальных уравнений (полностью описывающих фундаментальные законы мироздания, определяющие природу разума) которые, независимо от создателей цербусов открыли Логариане, -- но это универсальное знание было использовано иначе. Структуры и фунции цербуса, предназначенные для поддержания разума не отражали, подобно лограм, особенности мышления создавшей их расы. Они соответствовали лишь универсальным свойствам разума. Исследования цербусов не дали новой информации о создавшей их древней расе, но, они оказались действительно универсальными носителями разума и души, соответствующими свойствам любых, в том числе человеческих, сущностей, -- поведение цербуса зависит лишь от особенностей заключенного в кристалле разума, и от воли «обитателя» кристалла.
Память разума, перемещенного в цербус, становилась абсолютной (как и при перемещении в логр), но, повинуясь сознательным волевым усилиям, могла вновь приобрести привычную для человека избирательность: скрывая часть воспоминаний и оставляя в восприятии личности только общие впечатления о них, позволяющие разуму вновь извлечь информацию в случае необходимости. Подобно лограм чутко реагируя изменением фантомной вселенной на любые порывы души и движения разума цербусы, тем не менее, позволяли любому разуму избежать хаоса в им же созданном виртуальном окружении. Повинуясь волевому усилию, они могли разделить сознание владельца на своеобразные слои, каждый из которых приобретал определенный (волей разума, или свойствами кристалла, в отсутствие таковой) приоритет в управлении фантомным миром цербуса. Одновременно, различные слои сознания, созданные кристаллом, приобретали «права» взаимного влияния друг на друга (определяемые подобно «правам» слоев на оперирование фантомной вселенной). В результате, верхний, основной слой сознания получал возможность формировать внутренний мир цербуса с помощью одного из дополнительных, «нижележащих», слоев, затем погружая его в полный, или частичный, стазис и изменяя восприятие слоя остальной частью сознания. Созданная таким образом «картина мира» отодвигалась при этом на периферию процессов мышления, становясь своеобразным фоновым впечатлением до тех пор, пока волевые усилия не меняли состояние сознания. Таким образом цербусы сохраняли абсолютный контроль разума над фантомным миром, одновременно защищая его о искажений работой подсознания и непроизвольных изменений, -- используя для этой цели сам обитающий в кристалле разум. По крайней, мере именно так древние кристаллы-носители адаптировались к особенностям не подготовленного человеческого разума, не обладающего достаточно развитой волей и опытом, необходимым для постоянного прямого управления личной виртуальной вселенной. С той же легкостью цербусы адаптировались к разумам всех известных человеку рас, -- реакция кристаллов отличалась так же, как отличались от человеческой сущности ксеноморфов и их способы мышления.
Дальнейшие исследования «серых логров» обнаружили у них множество дополнительных функций и подсистем, реализованных в структуре кристаллов. Их общее назначение совпадало с назначением второстепенных функций и подсистем логров, -- обеспечить сохранность носителя разума в любых условиях, -- но подход к достижению этой цели у создателей цербусов был принципиально иным, чем у логариан. Они использовали тот же принцип всеобъемлющей общности что и при создании основных систем цербусов (в отличии от двухголовых ксеноморфов, искавших идеальные решения конкретных задач, которые считали универсальными для созданных ими кристаллов), опираясь на знание восьми универсальных уравнений, которые много позже были открыты четырьмя разными расами, известными человечеству в том измерении: Эволгами, Эмулоти, Логарианами и Харраминами.
Пара универсальных уравнений созданных Эволгами (самой древней из известных рас, существующей в галактике уже миллиарды лет) аналогична уравнениям Логариан, но в области природы энергий (их применение позволяет соответственно анализировать, или воссоздавать любые энергетические взаимодействия и структуры), -- что соответствует их естественной природе: Эволги энергетическая форма жизни, сферические сгустки энергий со сложной, саморазвивающейся структурой (не обладающие сознанием зародыши Эволгов спонтанно формируются из хаотичного взаимодействия природных энергий на некоторых планетах). Эмулоти, ставшие союзниками Эволгов в войне со Швергами (исчезнувшей биологической расой древнего космоса, в ходе своей колониальной экспансии на миллиарды лет вперед уничтожившей редчайшие природные условия планеты, породившей Эволгов, -- которых Шверги просто не замечали, пока те не начали защищаться), переняв большую часть знаний Эволгов, за миллионы лет развития своей цивилизации открыли универсальные основы анализа и синтеза технических устройств и систем. А синекожие гуманоиды Харрамины за время не долгого (по сравнению с древнейшими расами космоса) расцвета своей цивилизации успели постичь универсальные законы строения живых организмов.
Тем не менее, ни одна из рас древнего космоса не обладала теми частями универсального знания, которые открыли остальные. Из всех рас, известных людям в том измерении на момент обнаружения кристаллов, только Цербиане сумели самостоятельно вывести полный базис из восьми универсальных уравнений, уже человеческими учеными названный Цербианским Базисом. Поскольку эта система уравнений специалистами СЭК была обнаружена впервые именно в том измерении, параллельном их собственному, ученые Колонии Солар пользовались тем же названием. Все системы цербусов (во многом оставшихся для людей того мира столь же загадочных, как их создатели, исчезнувшие миллиарды лет до появления в том мире людей, -- хотя учеными Колонии Солар досконально изучили все системы серых кристаллов) были созданы с его помощью. Основные системы кристалла способны использовать любые из них, но Цербиане, видимо не хотели полагаться на их возможности. Принимая перемещенное сознание, любой цербус впечатывает в него образы уравнений Цербианского Базиса (созданные с помощью уравнений описывающих природу разума), если их нет в структуре сущности (в моей памяти они присутствовали сейчас, как часть связанной с Ключом информации, полученной его создателем во время обучения на Колонии Солар).
Благодаря универсальной структуре образов их способен постичь любой разум. Это не значит, что он способен будет применить полученное универсальное знание. Он лишь получит возможность использовать его (осознанно, или подсознательно), постигая, либо пытаясь вообразить (синтезировать) нечто новое. Не имея такой возможности, ни один разум не способен использовать свойства и функции цербуса в полной мере. Понимая это, Цербиане позаботились о сохранении универсального знания, по причинам, неизвестным людям того мира, не опасаясь, что их открытие используют против них.
Точно так же, любой цербус впечатывает в разум своего «обитателя» несколько образов, позволяющих сущности использовать некоторые функции кристалла, находясь на любом другом носителе, -- их универсальная применимость основана на общности универсальных свойств объектов, способных стать носителем разума. Видимо, исходя из принципа бесконечности разума (который в последствии открыли Логариан), Цербиане создали своеобразную спасательную систему, позволяющую разуму сохранить себя и вернуться на универсальный носитель, что бы ни происходило с ним, -- ведь образы универсального знания становятся его частью. Все эти образы, помимо информации о цербусах (исчерпывающей, но чисто технической, -- лишенной всякой избыточности, как и все знания, ставшие частью Ключа) были частью тех знаний и навыков (их природа объединяла в себе одновременно и то, и другое), которые дал мне Ключ, поскольку они сами по себе являлись своеобразными инструментами, необходимыми во многих ситуациях.
Первый этих образов-навыков позволяет разуму «вырваться» из любого материального носителя, использовав его энергию для формирования энергетической структуры-носителя, -- получая, таким образом, еще один, последний, шанс избежать окончательной смерти. Схожие одновременно и с энергетическими телами Эволгов и ипостась мнемоклона (которую умеют формировать Эмулоти, называющие Эволгов «Учителями», -- для сохранения разума и перемещения его на новый носитель), эти объекты имеют совершенно иную структуру, обладающую предельной для энергетического образования живучестью и множеством особенностей необходимых для борьбы за выживание.
Второй позволяет тем же способом создать и поддерживать (в виде энергетических матриц, способных проявлять свойства материальных объектов) агломерацию универсальных наномашин, -- созданных Цербианами с помощью уравнений Базиса, описывающих свойства техногенных объектов и систем, -- запрограммированных на воссоздание из окружающей материи (уже в виде материальных объектов) второй наномашинной агломерации, воссоздающей цербус. Таким образом Цербиане стремились максимально защитить разум, обладающий универсальным знанием, от потери столь же универсального материального носителя который (в отличии от энергетической ипостаси) практически неразрушим.
Третий образ-навык так же служит для воссоздания цербуса. Он позволяет формировать с помощью энергии носителя разума энергетическую структру, действующую аналогично малому молекулярному репликатору, который воспроизводит кристалл, преобразуя доступную материю. Этот способ воссоздания цербуса совершенно не требователен к свойствам исходной материи, но требует куда больших энергозатрат, -- применять его можно только если разум находиться на техногенном носителе с адекватным энергообеспечением. Именно этот образ-навык был, пожалуй, ценнее всего, если рассматривать цербусы с их удивительными (и при этом чисто техногенными) возможностями вместе с магией Изумрудного Ключа: его можно использовать как своеобразный слепок для придания части Посоха Любой Формы (ставшего частью Изумрудного Ключа) свойства материала и структуру цербуса. Это, в свою очередь позволяло использовать преобразованную таким образом часть посоха, как полноценный цербианский кристалл, -- поскольку все его свойства и возможности определялись именно материалом и структурой. Можно было даже создать из части посоха целую систему кристаллов (разделенных, либо состыкованных гранями для объединения их аппаратных ресурсов). При этом свойства Посоха Любой Формы, позволяющие полностью скрыть внешние проявления его магии, давали возможность исключить ее влияние на работу сформированных таким образом цербусов, по прежнему используя посох по его прямому назначению. В некоторых случаях это требовало специфических навыков, которые тоже стали частью использованного мной Ключа в виде обезличенных воспоминаний. Автор той версии Изумрудного Ключа, которая стала его частью, видимо, очень заинтересовался цербусами во время обучения на Колонии Солар (что меня ни чуть не удивило) и долго экспериментировал с системами цербианских кристаллов, созданными из частей посоха любой формы, обретя богатый опыт совместного применения этих столь разных артефактов, не уступающих друг другу сложностью и совершенством (не смотря на различную природу), -- который затем стал частью созданного им Ключа в виде обезличенных воспоминаний.
Схоже третьему образу-навыку «защитного триплекса» (так назвали созданные Цербианами средства защиты разума, оказавшегося вне цербуса) действует одна из вторичных подсистем цербуса, подобная имеющейся у логров. Она позволяет воспроизводить в реальном пространстве объекты, созданные разумом в фантомном мире личной вселенной, в виде стабильных энергетических структур, проявляющих свойства своих материальных прототипов до тех пор, пока не будет исчерпана энергия, поступившая в структуру, в момент ее создания, из энергонакопителей цербуса (способных вместить намного больше энергии, чем аналогичные структуры логров).
Основное отличие этой подсистемы цербусов от аналогичной структуры логров заключается в том, что в нее заложены образы энергетических структур универсальной наномашины, созданной Цербианами с помощью уравнений Базиса, и ее биологического аналога, -- универсальной клетки, способной менять процессы жизнедеятельности, становясь частью любого органа, или живой ткани, по мере необходимости. Энергетические структуры универсальных клеток и наномашин способны (при наличии необходимых веществ) автоматически воспроизводить свои материальные копии, замещая ими себя в образуемом объекте, -- постепенно придавая ему материальность.
Особенности основных систем цербуса позволяют кристаллу преобразовывать любой объект или систему, созданные разумом в фантомном мире, в их абсолютные копии, образованные совокупностью универсальных наномашин, или клеток (либо их комбинацией), с той же легкостью, с какой он воспроизводит во всех деталях любые изменения фантомного мира, подчиняясь воле разума, но не требуя от него непосредственного руководства процессом. В фантомном мире это не имеет принципиального значения (ведь любой объект можно изменить независимо от его структуры), в отличии от материального мира где эта особенность позволяет менять и преобразовывать по мере необходимости объекты, воссозданные с помощью вторичных подсистем цербуса, которые состоят из универсальных органических, или техногенных блоков. В то же время и цербианские наномашины и универсальные клетки имеют так называемую «функцию стерилизации» позволяющую исключить дальнейшие изменения образованных ими объектов. Цербиане, по-видимому, опасались проблем связанных с вероятностью изменения созданных таким образом объектов, которые должны (по тем или иным причинам) сохранять стабильность в любых условиях, и предусмотрели возможность исключить такое развитие событий.
Цербианские наномашины, как и созданные в последствии другими расами, имеют средства дистанционной связи, позволяющие им обмениваться данными между собой, или получать управляющие инструкции, образуя локальные информационные сети. Однако, аппаратный приоритет управления принадлежит системам непосредственного (контактного) обмена данными, так же предусматривающим возможность образования сложнейших информационных сетей. Ученые в том мире пришли к выводу, что Цербиане либо сталкивались с проблемой агрессивного поведения сбойных наномашинных комплексов (которая не раз возникала в истории человечества в том измерении за время активного применения наномашин), либо сумели вычислить ее теоретически, используя уравнения Базиса (исследования специальной экспедиции Департамента Хроноопераций САЭК подтвердили достоверность второго предположения).
Совокупность этих свойств цербусов и универсальность (с точки зрения Цербианского Базиса) сенсорно-сканирующих систем, реализованных в их структуре, привели исследователей к мысли, что эти кристаллы с равной вероятностью могли являться как аналогом логров, созданным таинственной древней расой (в этом случае явная избыточность их возможностей объяснялась тем, что их создатели пользовались универсальным знанием), так и основным средством колонизации новых миров, созданным неизвестной расой: в этом случае цербус можно считать своеобразным аналогом колониального транспорта, созданным расой, неопределенно долгое время (возможно, миллионы, или миллиарды лет) совершенствовавшей универсальное знание второго порядка, -- умение применять Базис для решения любых задач, возникающих в непредсказуемой реальности космоса. Та же экспедиция двух фрегатов ДХ САЭК обнаружила, что в действительности были верны оба предположения, сделанные человеческими учеными в том измерении.
Помимо образов «защитного триплекса» и уравнений Цербианского Базиса каждый цербус содержит огромный массив созданных таким же способом образов множества природных и искусственно созданных объектов и явлений, которые объединяет присущее всему массиву свойство нулевой избыточности (относительно Цербианского Базиса). Ни один образ не является полным описанием технологии, или природного явления, но представляет собой их следствие: то, что отличало нечто (когда-то реально существовавшее, или созданное) от всего остального содержания РНТБ (Разностной Науч-Технической Базы Данных), -- так назвали ученые обнаруженный информационный массив, -- не повторяло что-либо уже описанное таким же способом. Образов РНТБ не было в информации, ставшей часть Ключа, (их было слишком много), но я мог, при необходимости использовать их в любой момент даже не создавая, так, или иначе, материальный, либо энергетический экземпляр цербуса, -- а мог просто извлечь их из его памяти используя третий образ-навык «защитного триплекса» так же, как я использовал первое заклинание Ключа, чтобы извлечь воспоминания, хранимые мозгом сердцевины физической оболочки связанной с Ключом исходной формы.
Эта своеобразная база данных не принадлежит собственным свойствам цербусов: приложив значительные усилия, четко сознавая что и зачем делается, ее можно стереть из основной системы кристалла, не смотря на то, что от сколь ни будь случайного удаления она защищена не хуже, чем информация, заложенная Цербианами. Чего нельзя сказать о третьем образе-навыке «защитного триплекса», ведь он намертво впечатывался в сознание вместе с ней.
Исследовавшие ее ученые в измерении, где были обнаружены кристаллы, пришли к выводу, что ее создала другая неизвестная раса, либо перенявшая у Цербиан технологию создания цербусов, либо обнаружившая кристаллы уже после исчезновения их создателей в пучине времен, -- подобно тому, как, миллиарды лет спустя, люди в том мире нашли их на планетах, некогда принадлежавших этой расе. Экспедиция САЭК подтвердила второй вариант развития событий: раса, названая в том измерении Цербианами, перестала существовать за долго до появления Наблюдателей, -- как их назвали ученые того мира, -- и, тем более, того момента, года их корабли обнаружили миры Цербиан.
Не смотря на огромный объем и абсолютную информативность, созданного ею «виртуального артефакта» (так называли РНТБ специалисты по истории древнего космоса), что-либо узнать о ней самой ученым того мира не удалось. Эта исчезнувшая раса осталась для них столь же таинственной, как загадочные Цербиане.
Когда исследователи, в конце концов, научились «читать» массив образов при помощи специальных программ, они пришли к выводу, что Наблюдатели предпочитали виртуальное существование в фантомных мирах цербусов, не разрывая при этом связь с объективно существующим миром, как поступали Логариане в своем посмертном существовании. Вся история и развитие расы, -- после обнаружения цербусов – на сколько ее удалось воссоздать ученым в том измерении, изучая единственный нематериальный артефакт, представляла собой постоянное активное изучение космоса и деятельности других разумных рас. Наблюдатели не вступали с ними в контакт, надежно скрывая свое присутствие с помощью универсальных возможностей цербусов, -- их интересовала лишь информация о еще не известных им научно-технических решениях. Ее они использовали, прежде всего, как материал для создания бесконечного разнообразия в личных фантомных вселенных. Фрегаты ДХ САЭК (судя по косвенным данным от анализа доступной мне информации) долго следили за их деятельностью, собрав огромный массив информации, который наверняка очень заинтересовал аналитиков ДМВ.
Тем не менее, не только ученым САЭК удалось понять общую цель создания виртуального артефакта РНТБ. Его образы становились частью памяти перемещенного в цербус разума и, не смотря на то, что осмыслить их не мог никто в том измерении (кроме разве что отдельных представителей расы Логариан, посвятивших свое посмертное существование изучению скопированной в логры РНТБ), позволяли воплотить в фантомной реальности любые чаянья и стремления разума как некие полноценные объекты, процессы, или явления, используя собственные свойства и возможности цербуса.
При этом конечный результат зависит лишь от творческого потенциала разума и воли к приданию должного содержания и вида желаемому. Объем и свойства РНТБ полностью нивелируют влияние на этот процесс ограниченности личного опыта. Память и субъективный возраст личности приобретают смысл уже не столько источника информации о природе мира, которую разум может анализировать и преобразовывать в нечто новое, используя Цербианский Базис (осознанно, или подсознательно), -- сколько совокупности впечатлений и их оценок (влияющих на развитие и состояние сущности), источника осмысленных стремлений, побуждающих к творчеству.
Не смотря на то, что РНТБ создана не Цербианами, ее содержит любой цербус, воспроизведенный с помощью подсистем другого кристалла, или навыков «защитного триплекса». Однако, это не значит, что кристалл может придать форму желаниям и страстям перемещенного в него разума, которые этот разум не может, или не желает осмыслить. Если тот, или иной не способен, или не желает создать свой личный мир, ни возможности цербуса, ни образы РНТБ не смогут помочь ему в этом.
Естественно эту проблему нельзя считать недостатком цербианских кристаллов, или базы данных, созданной Наблюдателями. Даже по меркам Колонии Солар цербусы – очень совершенные устройства, обладающие абсолютной (с определенной точки зрения, -- прежде всего, с учетом свойств Цербианского Базиса и основанной на нем РНТБ) универсальностью, -- поэтому, в отличии от логров, дополнительных (исполнительных, или сервисных) модификаций цербусов не существует, -- но наиболее совершенны и обширны их возможности как носителей разума и устройств виртуального синтеза. Они способны поддерживать в себе существование любого разума неопределенно долгое время, тратя очень мало энергии (особенно в сравнении с емкостью накопителей в структуре кристаллов), которую за счет подсистем способны активно восполнять различными способами. При этом разуму не будет «тесно» в кристалле, независимо от объема воспоминаний и степени развития, -- даже если он будет постоянно активно развиваться, накапливая новую информацию (как делали это Наблюдатели). То же самое касается объема, сложности и детализации личной вселенной, созданной разумом в кристалле (с помощью образов РНТБ, или из каких либо знаний и впечатлений совершенно иного происхождения и природы). При этом, не жертвуя состоянием личной вселенной, можно использовать, как очень мощное и гибкое в своих возможностях вычислительное устройство, а если все вычисления сводить к моделированию и синтезу его возможности возрастают еще больше. Среди информации, ставшей частью Ключа, имелось множество дополняющих друг друга знаний, навыков и обезличенных воспоминаний, касающихся приемов и тонкостей подобного использования цербусов для решения спектра задач, универсального с точки зрения определения универсальности информации, ставшей частью Ключа.
В этом смысле РНТБ подобна цербусам (хотя и была создана другой расой), опять таки, даже с точки зрения соларианской науки. Ее недостатком можно считать лишь то, что она принадлежит только одному миру (в данном случае -- измерению), хотя и очень большой части его пространства и времени. К тому же, созданная с помощью Цербианского Базиса, она не отражает магической природы всего, что исследовали наблюдатели. Однако информации, ставшей частью использованного мной заклинания, о природе магии, ее законах, свойствах и принципах, -- их различиях и универсальности, -- было вполне достаточно, чтобы компенсировать этот недостаток, сформировав из нее своеобразное дополнение РНТБ, и «загрузив» его в магическую структуру (назначением подобную основным функциям цербуса, но в смысле точного воссоздания именно магических свойств виртуальных пространств, объектов и явлений, созданных цербусом с помощью образов РНТБ, -- а затем синтеза того и другого в единое целое, которое разум в кристалле сможет воспринимать одновременно, хотя и несколько разными путями), зацентрованную на сам кристалл, если он создан из части Посоха Любой Формы. При этом для восприятия физической составляющей полноценной виртуальной вселенной использовались возможности цербуса, вмещающего разум, а для восприятия магической составляющей, -- канал связи сущности мага с Посохом Любой Формы, поддерживающего структуру информационного анализа, дополняющую собой цербус (одновременно давая возможность управлять ею, получать поток информации и передавать информацию об изменениях фантомной вселенной, сформированной цербусом). Более того, автор версии Изумрудного Ключа, ставшей частью использованного мной заклинания, во время учебы в Академии СКМ немало поработал над оптимальным усовершенствованием возможностей цербус-формы (этот термин, видимо, придумал он сам) посоха, ставшего частью Ключа как таким способом, так и с путем дополнения РНТБ (тем, или иным способом) информацией о мирах, объектах, процессах и явлениях, которая стала частью Ключа, но не была известна ни Цербианам, ни Наблюдателям, -- память мозга исходной формы, связанной с Ключом, хранила полную (в смысле определения природы информации, ставшей частью Ключа) систему знаний, навыков, конкретных приемов, -- работы с цербусом РНТБ и Цербианским базисом, -- магических структур (в виде обособленных воспоминаний-образов) и практического опыта (в виде обезличенных воспоминаний) для оптимального (опять же, в смысле определения природы информации, ставшей частью Ключа) решения этой задачи.
Обратив внимание на эту часть знаний, которые дал мне Ключ, я долго анализировал ее (ведь спешить мне в этом, столь комфортном для меня, микромире серого тумана, лишенном объективного течения времени, было некуда) убеждаясь в правильности дополняющих друг друга решений и одновременно восхищаясь мастерством и талантом того, кто не только сумел их найти, но и придать им единую, -- компактную и завершенную форму; восхищаясь, наверное, так же, как этот неизвестный мне маг из Мира Драконов был когда-то восхищен возможностями цербус-формы своего посоха.
Несомненно, цербус-форма орденского посоха, или обычные цербусы для тех, кто не владел магией Ключа, были идеальным решением проблемы спасательного носителя разума, выполняющего роль когнитивного ядра управляющего аппаратно-программного комплекса какой-либо машины, или киберсистемы: цербусы практически неразрушимы, Посох Любой Формы (независимо от приданной ему магом формы, структуры и материала), -- тем более. И ведь именно анализ полученного решения задачи, которую я поставил перед собой, привел меня к стопроцентной вероятности их использования в этом качестве: выходцы из Мира Драконов (тем более, лучшие из них среди людей и драконов), -- для которых стандартом был Изумрудный Ключ, ставший частью использованного мной заклинания, -- столкнувшись с этой проблемой, не могли поступить иначе.
Это решало множество проблем для гипотетического социума, построенного участниками экспедиции, в том числе, сводя к нулю вероятность применения Изумрудного Ключа Бессмертия Духа даже если это заклинание, согласно традиции, будет известно всем с определенного возраста (после стандартной аппаратной проверки ментальной устойчивости). Для соответствия традициям Мира Драконов необходимо было обеспечить всеобщую доступность Изумрудного Ключа, -- ставшего частью примененного мной заклинания, -- который (в отличии от полной версии Изумрудного Ключа бессмертия духа, которая должна быть только известна всем с определенного возраста) должен применяться свободно и в обязательном порядке всеми, на кого он в принципе может подействовать, то есть, не подвергшимися воздействию заклинания. Это необходимо, прежде всего, людям, но в мире, где большая часть из них будут машинами, имея возможность очень быстро перемещаться между ними на личном цербусе (который, за счет вспомогательных систем, может без посторонней помощи встроиться в командный модуль любой киберсистемы, тем более, -- приспособленный для этого изначально), нанесение рунного узора Ключа на тело, -- лишь частный случай. Рунный узор на теле, как и само наличие человеческого тела, будут частью и символом детства.
Все люди в этом гипотетическом мире, не владеющие магией Ключа, -- взрослые и, тем более, дети (как наибольшая ценность социума с предполагаемой моделью развития), -- естественно, будут иметь личные цербусы: первую ступень защиты сохранности разума. Постигнув, что значит быть человеком, и достигнув совершеннолетия, они будут погружать разум в цербус, чтобы стать частью той, или иной машины (оставляя свое тело и мозг для совершенствования с помощью технологий и дальнейшего погружения в стасис), при этом, в силу природы памяти (и выработанной в детстве привычки воспринимать рунный узор Ключа как часть своего облика) руны Изумрудного Ключа будут сопутствовать их облику в фантомной вселенной цербуса, даже если облик, как таковой, там будет отсутствовать вовсе. Этого будет достаточно, чтобы магия Ключа могла воздействовать на сущность, обитающую в цербусе, если она примет изменения согласно природе Ключа. Естественно, в фантомной вселенной цербуса легко стереть руны Ключа, -- разорвать его связь с обликом сущности (каким бы он ни был), -- но случайно это не произойдет благодаря свойствам цербуса, а намеренно делать этого никто не будет: в силу привычки к этой части облика (приобретенной в детстве) и следования традициям, требующим сохранять рунный узор на теле и связь облика с ним в фантомной вселенной цербуса.
Тщательный анализ первоначального (принципиально умозрительного) решения задачи, которую я поставил перед собой, (с постепенным ее преобразованием в формальную и все более строгую модель, -- привязанную не к конкретному миру и времени, а к реально существующим аналогам формализованных характеристик первоначального решения, известным мне из информации, ставшей частью Изумрудного Ключа) показал с вероятностью равной единице, что в таком мире и социуме все люди будут заняты продуктивной деятельностью. Либо постигая себя в детстве (с помощью взрослых и машин, занятых решением той же задачи), чтобы понять, что значит быть человеком. Либо, -- достигнув зрелости, -- управляя той, или иной машиной (функции которой более всего соответствуют свойствам и склонностям обитающей в цербусе личности в конкретный период времени) тем самым: обеспечивая максимально возможную функциональность этой машины (при этом, заняв место когнитивного ядра управляющей киберсистемы, надежно исключая возможность появления в ней собственного разума), эффективно выполняя некоторую задачу, по определению необходимую социуму, независимо от своих знаний и умений (их заменит информация, так или иначе доступная этой машине, и программное обеспечение управляющей киберсистемы, когнитивным ядром которой будет конкретный человеческий разум), что не будет исключать возможность творческих, еще более эффективных действий для решения той же задачи, доступных либо чиловеку-оператору (который уязвим и хрупок в сравнении с машиной), либо разуму возникшему в киберсистеме, совершившей альфа-переход (который опасен для цивилизации людей в силу отсутствия связи с ней и понимания, что значит быть человеком). Либо, -- отбыв минимальный, или больший, срок машиной, -- вернув себе свой человеческий мозг и тело, и, тем самым, приняв на себя статус и ответственность взрослого: для того, чтобы (приняв еще большую ответственность) посвятить следующие двадцать лет воспитанию ребенка, который к этому времени должен понять, что значит быть человеком; либо, чтобы посвятить себя некой области искусства, или науки, для которой человеческий облик подходит больше, чем возможности какой-либо машины. В противном случае они останутся машинами (пользуясь привилегией взрослого, уже отбывшего минимальный срок машиной, свободно выбирать выполняемую задачу из необходимых социуму) функции которых больше всего отвечают их интересам, -- анализ полученной модели давал единичную вероятность подобного поведения даже для тех людей, кто за время своего детства, или пребывания машиной, принял изменение своей сущности магией Изумрудного Ключа, но почему либо не хотел проходить соответствующий вариант Ритуала и затем вести жизнь дракона, -- предпочитая остаться частью человеческого общества даже владея магией Ключа (причем наиболее вероятной причиной именно такой ситуацией могло быть то, что этот человек уже давно стал частью социума драконов в роли машины, задействованной в научных исследованиях, или производственной деятельности, обеспечивающей их, интересных лично ему, -- и просто не хотел что-либо менять). При этом самым, пожалуй, интересным для меня результатом анализа полученной формальной модели стал вывод, что люди, принявшие статус взрослых и через какое-то время (вероятнее всего, либо воспитав ребенка, либо после достаточно долгих занятий некой областью искусства или науки, -- близкой искусству либо философии) сумели начать просто жить: созерцая и ощущая жизнь (именно так, как это доступно людям) и наслаждаясь ею, -- фактически, продолжали развивать избранную ранее (или новую для себя) область философии, искусства, или науки; только в несколько иной форме.
Роль драконов и их общества (как и его структура и цели существования) в этом мире (по прежнему гипотетическом, не смотря на то, что мне удалось получить формальную, -- достаточно строгую его модель) была прежней: той же, что и в Мире Драконов. С той разницей, что в этом, гипотетическом мире общество людей, как ни странно, становилось опорой и основой его существования. Причем сразу по нескольким причинам.
Во-первых, развитию науки, магии и всевозможных их сочетаний (в котором заключались интерес и цель жизни большинства драконов) требовалась, прежде всего, цель, -- в идеале, система целей, связанных между собой (способных направлять одновременно множество исследований и меняться по собственным, независимым, принципам в зависимости от их результатов), -- создать которую, задача искусства, философии и родственных им наук. Как ни странно, анализ показал, что в таком гипотетическом социуме наиболее эффективно в этой области смогут действовать как раз взрослые люди, вернувшие себе человеческое тело и достигшие состояния созерцания. Следующими по эффективности анализ ставил взрослых людей, активно занятых теми же науками и искусством. Затем, -- машины (с когнитивным ядром управляющей киберсистемы), выполняющие схожие функции. И только затем, -- драконов: либо занятых в искусстве и близких ему областях науки (таких, согласно анализу, будет совсем немного), творящих и работающих при содействии тех, или иных машин (опять таки, с когнитивным ядром в управляющей киберсистеме каждой из них); либо исследующих эти области деятельности (и задействованных в них драконов, людей и машины) так, или иначе (таких, согласно анализу, могло быть несколько больше), которым для работы, опять же были необходимы приспособленные для нее машины.
Во-вторых, в таком гипотетическом мире человеческое общество становилось причиной и основой существования огромного (для данной категории анализа) количества исполнительных киберсистем класса «альфа» (то есть, обладающих волей и самосознанием), ничем не уступающих таковым, созданным, или возникшим спонтанно, но при этом не представляющих угрозы обществу людей и драконов. Даже если предположить активное использование таких систем в обеспечении существования людей, -- что весьма маловероятно (особенно учитывая прагматизм, свойственный участникам гипотетической экспедиции из Мира Драконов и, в случае смоделированного мной развития нового социума, -- их потомкам), поскольку с большинством задач в этой области прекрасно справлялись киберсистемы, используемые в Мире Драконов, -- гораздо более примитивные, но достаточно совершенные и имеющие нулевую вероятность «альфа»-перехода в активно используемых аппаратно-программных конфигурациях, -- большая их часть все равно будет задействована в исследованиях, которые будут вести драконы, в производственной деятельности для их обеспечения, либо в исследовании космоса и освоении новых планет: скорее с целью исследования, чем ради основания колоний, которые столь медленно растущему обществу вряд ли понадобятся в обозримом будущем (Авалона, а так же Земли, Секонда и Смальтума, -- колонизированных, прежде всего, из психологических соображений, чтобы создать систему межпланетного сообщения, сложившуюся в Мире Драконов, -- ему хватит очень надолго, даже при условии неограниченно долгой жизни любого человека, или дракона и крайне редкой гибели тех и других).
Использование такого количества высоконадежных систем «альфа»-класс, склонных к столь же безопасному, но при этом активному, саморазвитию в процессе работы, может поднять все исследования на принципиально новый уровень и постоянно будет повышать его в дальнейшем, -- особенно, учитывая постоянное наличие мотивации новых исследований и разработок (за счет столь же высокой активности в сфере философии и искусства, которой не хватает Миру Драконов) и то, какое количество исполнительных систем двух более низких классов («тэта», -- подобно используемым в Мире Драконов киберам, обладающих лишь интерфейсом, создающим впечатление интеллектуального поведения; и «бета», -- подобно обычным компьютерам не имеющих даже такого подобия «интеллекта») может, при необходимости контролировать каждая машина «альфа»-класс, надежно исключая своим присутствием в общей сети управления (в качестве ее когнитивного ядра) возникновение машинного разума уже не в отдельной киберсистеме (достаточно совершенной для этого) а в достаточно большой сети, объединяющей системы более примитивные, но имеющие программное обеспечение определенной степени сложности и выполняющие задачи уровня сложности выше определенного порога некоторый минимальный период (по времени существования сети, зависящему от ее быстродействия).
Даже в Колонии Солар столь активное целенаправленное развитие одновременно духовности, магии, науки и технологий, -- включая всевозможные их сочетания, -- невозможно: в силу исторически сложившихся обстоятельств Колония Солар существует на «перекрестии интересов» множества древних и могущественных рас из разных миров. Это противоборство интересов вначале не позволило ни одной из них уничтожить небольшую человеческую колонию на одной из планет системы, традиционно считавшейся неприкосновенной согласно множеству договоров и традиций (о которых выходцы с, как ни странно, моей родной Земли, -- хоть и в далеком будущем относительно времени моего рождения, -- тогда просто ничего не знали). А затем, -- в силу этой весьма своеобразной неприкосновенности человеческой колонии (которая стала как бы частью неприкосновенной планеты в неприкосновенной системе), -- постепенно (и по большей части незаметно для иных, более могущественных рас) сделавшая людей этой колонии арбитрами и дипломатами, не раз мирившими древние расы, когда война казалась неизбежной (вначале, скорее потому, что они могли сказать и сделать то, на что никто больше либо не решался, либо не имел права; затем, -- уже благодаря опыту и знаниям, накопленным за тысячелетия общения с самыми разными расами и решения подобных конфликтов).
Технология, наука и магия Колонии Солар были неповторимым сплавом достижений в этих областях бесчисленного множества рас из бесчисленного множества миров в которых они жили на множестве разных планет, в разных пространствах и потоках времени (что зачастую не мешало им взаимодействовать друг с другом). Изначально основой всего этого было неподражаемое дипломатическое искусство соларианцев (часто основанное на поистине зубодробительной казуистике, давно возведенной в ранг одновременно искусства, культуры и науки). Уже обретя таким образом достаточный научный, технологический и магический потенциал, -- с которым, неожиданно для себя, оказались вынуждены считаться даже самые древние и могущественные расы, -- соларианцы постоянно вели собственные исследования, совершенствуя все это и создавая новое: то, что можно было создать лишь соединив все остальное. Для безопасности Колонии Солар подавляющее магическое и научно-технологическое превосходство над всеми мирами и расами, которые оказались связаны с этим миром-перекрестком высшего порядка (относительно остальных известных соларианцам) дипломатическими и юридическими отношениями в той, или иной форме, было не менее важно чем универсальные (в смысле понимания добра и зла в любой ситуации, мире и времени) законы и принципы, выведенные ее учеными за тысячелетия изучения различных миров и рас, основанные на них законодательство колонии, ее знаменитая во множестве миров дипломатическая система и система юридической казуистики. Однако большая часть исследований и разработок в любой области, постоянно ведущихся на Колонии Солар, были так, или иначе, подчинены только этой единственной задаче: сохранению превосходства и безопасности этого удивительного человеческого мира, некогда бывшего всего лишь одной из земных колоний в моем родном измерении.
В смоделированном мной гипотетическом мире, -- «пустом» (в смысле присутствия разумных рас) как и Мир Драконов, -- развитие духовности, науки и магии (во всевозможных их сочетаниях) обществом людей, машин и драконов было ограничено лишь собственным творческим потенциалом этого общества, который, согласно результатам анализа полученной мной формальной модели, стремился к бесконечности, если не ограничивать временной отрезок моделирования. Тем более, что союзное подданство Колонии Солар позволяло его жителям учиться там, перенимая то, что еще не было доступно науке, или магии в родном мире, а затем исследуя и совершенствуя все это в полной мере, -- на что у соларианцев, зачастую, не было ни времени, ни ресурсов (задействованных в иных областях). Это давало неограниченный простор развитию общества, созданного потомками участников гипотетической экспедиции. В то же время, условия союзного подданства гарантировали, что это развитие не станет угрозой духовному и научно-магическому превосходству Колонии Солар и соларианцы всегда будут заинтересованы в таком развитии: результаты которого просто дополнят их собственные знания и возможности, согласно условиям союзного подданства этого гипотетического мира. Так же это означало и то, что, в случае вторжения извне, при достаточном уровне угрозы жители этого мира смогут запросить помощь не только той вероятностной ветви Мира Драконов, откуда была отправлена гипотетическая экспедиция, но и Колонии Солар. Хотя, если любое вторжение произойдет через некоторый промежуток времени от формирования смоделированного мной общества, -- достаточный для развития и воплощения его творческого потенциала, -- помощь (дипломатическая, или военная) вряд ли понадобится.
Все параметры полученной модели вполне устраивали меня. Чем больше я изучал ее, моделируя с ее помощью различные ситуации и частные случаи, которые интересовали меня, -- тем больше мне хотелось попасть в соответствующий ей мир. Существует ли он в действительности? – с учетом бесконечности множества существующих миров (большинство из которых, в свою очередь, заключает в себе бесконечность времени и пространства), этот вопрос не имеет смыла: можно задать лишь вопрос где и когда такой мир реально существует.
Чтобы попасть туда, мне, прежде всего, необходимы его координаты, желательно, -- в соларианской системе глобальной навигации. Но база данных в этой системе о множестве существующих миров (чаще именуемая просто «картой в системе глобальной навигации»), ставшая частью знаний, которые дал мне Ключ, не содержит, и не может содержать координат и описания этого мира. Ведь гипотетическая экспедиция, потомки участников которой заселили его, (согласно параметрам созданной мной модели) была отправлена из вероятностной ветви Мира Драконов, где был создан Изумрудный Ключ Бессмертия Духа, уже после того, как первоначальная версия этого заклинания (которой воспользовался я) была отправлена ее создателем странствовать среди снов.
Но это отнюдь не значит, что имеющаяся у меня соларианская карта в системе глобальной навигации бесполезна для решения этой задачи. Знаний и навыков, которые дал мне Ключ, более чем достаточно, чтобы вычислить координаты нужного мира (момента времени и точки пространства в нем) косвенно, анализируя «соларианскую какрту» совместно с созданной мной моделью…
…вычислить вектор по градиенту вероятностей совпадения системы параметров, постепенно добавляя новые. Провести вероятностный анализ для ограничения вектора по модулю общей вероятности, тщательно проверить результат. Вычислить темпоральные уравнения в указанной вектором точке. Вновь провести вероятностный анализ, учитывая результат вычислений. Снизить девиацию до нуля. Вновь совместно вычислить ограниченный вектор вероятности и систему темпоральных уравнений…
…все, координаты у меня есть: «основной мир», отклонение по оси измерений, точка пространства и времени в конкретном измерении этого мира. На имеющейся у меня «карте» в системе глобальной навигации он действительно не обозначен, но вероятность (согласно расчетам) равна единице. Отлично, значит мир существует, но соларианские экспедиции до него еще не добрались (по крайней мере на момент создания моего экземпляра «карты»), -- на все сразу не хватает ресурсов и времени даже у таких контор как САЭК, СКМ и Корпус Внешних Изысканий вместе взятых.
Теперь нужно решить, как попасть в этот мир. Само по себе это не сложно: частично используя второе заклинание Ключа, воссоздат свой орденский посох, придать ему цербус-форму (используя третий образ-навык «защитного триплекса» в качестве слепка цербуса), «нырнуть» в кристалл (одновременно сворачивая рунную оболочку так, чтобы она повторяла его размеры и форму), рассчитать а затем с помощью рунной оболочки создать магическую структуру для перехода по координатам, не имеющего исходной точки (ведь обособленная псевдореальность, в которой я сейчас нахожусь, существует «нигде и никогда» относительно всех остальных существующих миров, -- как бы странно это ни звучало), убрать канал от рунной оболочки, питающий магическую структуру, которая поддерживает эту псевдореальность, и, в момент ее свертывания, активировать заклинание перехода, используя магическую энергию, накопленную за счет медитации. Знаний и навыков, которые дал мне Ключ, для этого более чем достаточно. Но мне мало просто попасть в этот мир. Я не хочу быть в нем пришельцем из ниоткуда, пусть и принятым за равного, в силу законов и традиций (прежде всего, Ордена Мечтателей). Мне нужно что-то другое. Я хочу стать неотъемлемой частью мира, который вначале представил себе чисто умозрительно (отчасти, еще в родном мире и довольно давно), затем смоделировал в виде параметрической вероятностной модели (основанной на умозрительном представлении) и, наконец, вычислил как реально существующий, -- уже используя знания и навыки, которые дал мне Ключ.
Что для этого необходимо? Прежде всего, я не могу появиться в этом мире так, как это сделать проще всего, -- таким, как я есть сейчас, -- не важно, как именно и в каком облике: в этом случае я все равно буду там чужаком, пришельцем со стороны. По сути, мне нужен способ родится в том мире на одной из планет, заселенных людьми и драконами (пожалуй, все таки на Земле), в момент времени расчетной окрестности оптимальной точки хода времени этого мира. Для этого нужно полностью отречься от собственного существования, но при этом сохранить себя, -- хотя последнее в любом случае обеспечит действие Плетения Бессмертия Духа, -- любые другие способы бесполезны, учитывая уровень развития магии, науки и множества смежных областей знания в том мире. Собственно говоря, по этой же причине, для достижения своей цели я могу рассчитывать лишь на действие Плетения Бессмертия Духа, которое нельзя ни прекратить, ни обнаружить.
Бояться мне нечего, и я не испытываю страха, -- Изумрудный Ключ очень сильно изменил мою сущность к лучшему, по сравнению с тем, каким я уснул в родном мире и времени. Сам способ, опять же, достаточно прост: заклятие Светлого Пути, -- формула добровольного развоплощения и заклятие Серой Тропы, -- открывающее путь в нужное место, скрытый за счет поддержания равновесия вероятностей там, где появление этого пути могло вызвать их искажения; и то и другое мне известно, если сплести их вместе, получится заклятие заклинание Пути Серого Света, -- которое (если правильно настроить его) может подхватить мою сущность в момент развоплощения (носителем которой станет Плетение Бессмертия Духа, но обнаружить это будет не под силу кому, или чему либо, -- даосское плетение само присоединится к заклятию Пути Серого Света потому, что это нужно мне) здесь в этой обособленной псевдорельности (которая в тот момент прекратит свое существование), а затем (если правильно нацелить заклинание), -- доставит ее в нужный мне мир, точку пространства и времени в нем (причем так, что обнаружить это будет не под силу ни лучшим магам этого мира, ни специалистам ДМВ). Для этого понадобится много магической энергии (учитывая ту скрытность, которая мне необходима), но весь ее немалый запас, накопленный с помощью медитации, перед добровольным развоплощением все равно необходимо будет так, или иначе использовать, и само мое развоплощение превратит заклинание в посмертное, -- в которое влита вся энергия бытия сущности, -- хотя и светлое (ведь развоплощение добровольное). Энергии должно хватить с избытком. Ее излишек, если он будет, рассеется в пути, -- так же не нарушая равновесия вероятностей, в силу природы заклинания Серой Тропы.
Куда сложнее решить, как именно нацелить заклинание. Ведь чтобы родится в том мире, мне нужно занять место кого-то, кто должен родиться там в определенном месте и времени. Однако сделать это прямо я не имею права, -- понимание добра и зла (согласно универсальным соларианским законам и принципам), намертво впечатанное в свойства сущности магией Изумрудного Ключа не позволяет мне сделать это. Зато у меня есть множество дополняющих друг друга знаний и навыков, данных мне тем же Ключом; созданная мной вероятностная модель мира, частью которого я хочу стать; и бездна времени, чтобы найти решение, используя то и другое. Впрочем, благодаря знаниям и навыкам, ставшим частью использованного мной Ключа, найти это решение не сложно.
Мне необходим момент времени в допустимой окрестности оптимальной точки на временной оси, когда в том мире на Земле возникнет высокая, -- возможно более близкая к единице, -- вероятность второго порядка (то есть вероятность ожидания, или желания) появления сущности со свойствами, близкими теперешним свойствам моей сущности. При этом необходимо, чтобы у этого события вероятность третьего порядка (реализации ожидания) была максимально низкой. Тогда, появившись в том мире, месте и времени, моя сущность (недоступная обнаружению) займет место другой, существующей в тот момент лишь потенциально. Тем самым, реализуя ожидания родителей, желающих завести ребенка, более полно, чем та сущность, которая могла сформироваться (согласно законам магии и науки) в том мире, но несколько позже. Согласно тем же законам магии и науки, если моя сущность займет ее место раньше, эта сущность просто не сформируется. Эти два обстоятельства вместе и давали мне право искать свое место в том мире именно таким образом. Причем, анализ созданной мной вероятностной модели показал с единичной вероятностью, что в этом случае у жителей того мира не будет ко мне претензий, когда происхождение моей сущности будет установлено, или раскрыто мной добровольно, -- что так, или иначе произойдет с той же единичной вероятностью. В этом случае, с точки зрения этого мира, путь, которым я нашел путь туда, дает мне право быть (не считаться, а именно быть) уроженцем их мира, -- подобно тому, как Право Мечтателей, согласно правилам ордена, позволяло свободно использовать обретенные возможности, знания и навыки тому, кто смог воспользоваться одним из Ключей Мечты.
В определенном смысле, это было Право Мечтателей второго порядка. Мысленно улыбнувшись этому немного неожиданному сравнению, я погрузился в расчеты, наслаждаясь тем, сколь многое стало мне доступно с естественной простотой и легкостью, благодаря всему тому, что дал мне Ключ. Путь у меня Был только один: нацелить Путь Серого Света используя одновременно уже вычисленные координаты и два вероятностных критерия (которые направят его в окрестности координат), -- и надеяться, что в результате я буду рожден в выбранном мире достаточно близко от точки времени и пространства, которую считаю оптимальной из личных соображений. Но сделать это следовало как можно более тщательно. Тем более, что в этой обособленной псевдореальности не было объективного течения времени, а сам процесс (возможность легко и естественно проделывать нечто столь прекрасное одновременно своей сложностью и осмысленностью, необходимостью), доставлял мне огромное удовольствие.
Наконец, закончив заклинание Пути Серого Света, -- вначале тщательно сформированное с помощью рунной оболочки, а потом еще более тщательно, медленно и с удовольствием откалиброванное и нацеленное согласно выбранным критериям и координатам, -- я вновь мысленно улыбнулся: каким он будет для меня – новый мир? Я узнаю это нескоро. Вернее, нескоро пойму, что это не мой родной мир и время. До совершеннолетия, -- а это еще двадцать лет, --единственным напоминанием об этом будет ощущение на грани памяти и сознания (доступное только мне), что все, что мне действительно необходимо у меня уже есть (и отобрать это у меня, как и само существование, не под силу ничему и никогда) и ощущение, знание того, что к этому ощущению, до определенного не стоит тянуться, возвращая себе все, что связано с ним: нужно просто жить так, как будто его нет вовсе. Я не могу в полной мере представить себе это (или точнее не хочу тратить на это усилия и субъективное время, используя знания и навыки, ставшие частью Ключа), как не знаю где и когда окажусь, но я знаю, что в том мире и времени (в отличии от множества других) эти чувства на грани памяти и сознания сделают мое детство счастливее, -- не мешая прожить новую, счастливую жизнь, заново познавая себя (каким сделала меня магия Изумрудного Ключа), -- а взрослую жизнь одновременно интереснее и проще: позволив начать ее с чувства абсолютной свободы, -- в мире, где это доступно всем.
Мысленно улыбнувшись, я активировал первое, сплетенное мной заклинание, направляя в его магическую структуру всю энергию из структуры накопителя рунной оболочки. Сознание начало гаснуть: мягко и медленно, словно уходя в долгожданный глубокий сон. Я не сопротивлялся этому, зная, что для меня это будет действительно так, хотя созданное мной заклинание сейчас полностью разрушало мою сущность. Одновременно, отдав всю энергию заклинанию Пути Серого Света, погасла моя рунная оболочка. Вслед за ней, лишившись подпитки энергией, исчезла магическая структура, созданная заклинанием Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, поддерживающая обособленную псевдореальность, лишенную объективного времени, которая вмещала мой разум, -- и эта псевдореальность перестала существовать, точно так же, как и возникла: мгновенно и незаметно для кого, или чего либо. Но этого я уже не видел, потому, что перестал существовать вместе с ней. В тот момент я лишь знал, что это произойдет, как знал и то, что Плетение Бессмертия Духа (повинуясь потребности личности, которую оно защищало) соединится с магией Пути Серого Света, используя ее как носитель, -- который, используя всю полученную им энергию устремится туда, куда я его направил (поддерживая при этом вокруг себя равновесие вероятностей, чтобы остаться незамеченным кем-, чем-, где- и когда-либо)…
Когда-то, давным-давно, были только люди. Они жили, искали, творили и страдали, любили и ненавидели, как люди. В то же время, они искали пути к выживанию, места и средства для жизни, исследовали, трудились и сражались, как машины, -- но, при этом жили не долго и погибали, как люди. Это были Темные Века. Страшное время, когда человек учился быть человеком, но еще не был им.
Потом люди создали машины. Наступила Эпоха Рассвета. Тогда машины были несовершенны. Они были продолжением умений человека, его силы, мастерства и стремлений, вознесших его над мраком Темных Веков, но не были продолжением разума и не могли заменить собой человеческое тело. Люди по-прежнему трудились, сражались, исследовали и искали почти так же, как в Темные Века, но уже вместе с машинами, -- с их помощью, их посредством и внутри них, -- оставаясь людьми телесно, они уподобились машинам, которые, постепенно стали продолжением их разума. В эту эпоху люди достигли пределов своего мира и открыли путь к звездам.
Во мраке космоса и на других планетах они столкнулись с тем, чего не в силах были, ни воспринять, ни понять, -- с чем не умели примириться и не могли сражаться: это было под силу только машинам. Человек уже не мог управлять ими, как было в Рассветную Эпоху, -- это было под силу лишь очень немногим людям, которых было слишком мало, чтобы сделать и познать все, что было необходимо и выстоять в бесчисленных сражениях, -- вместе с людьми машины, сколь бы совершенными они ни были, оставались уязвимы и ограничены пределами доступного человеческому телу и разуму, которые не были столь обширны, как пределы развития машин. В то же время, машины не обладали разумом. Они обладали знаниями, информацией, и могли принимать решения, обрабатывая информацию в миллионы раз быстрее, чем это доступно человеку, но они не обладали разумом, волей, -- не обладали пониманием конечной цели, и не могли избрать необходимое среди возможных решений, опираясь не на информацию, а на понимание цели и допустимых путей ее достижения.
Это доступно лишь человеку, так было с темных веков до наших дней и будет впредь, ибо, если будет иначе, наступит Эпоха Сумерек за которой для людей нет ничего кроме небытия. Люди поняли это прежде, чем решились создать машины, что обладали бы разумом, потому вслед Эпохе Рассвета наступил Полуденный Век и будет этот век впредь до Эпохи Сумерек.
Так было в другом мире и времени. На другой планете, которая тоже называлась Земля, и на заселенных людьми планетах-колониях. В том мире их было много, как и разумных рас, которые жили на других планетах. Иногда какая-то из них пыталась уничтожить человечество и тогда начиналась война.
Война это действительно грустно, и очень плохо, так же, как в Темные Века. В Полуденный Век в том, другом мире, сражались только машины. Им не было больно, они никогда не устают и не бояться, они всегда побеждали, но им все равно было страшно, плохо и грустно, -- потому, что они были людьми и знали, как плохо тем, с кем им приходилось сражаться. Так и должно быть, иначе война будет всегда и всем будет плохо и грустно, -- но мне все равно жалко тех кто жил в том, другом мире, даже в Полуденный Век, особенно тех, кто был боевой машиной, тех, кто знал и помнил войну.
Машины не хотели сражаться, потому, что были людьми. Постигающие машины искали пути примирения, но у других рас в том, другом мире, все было иначе, -- большинство, совершеннее людей и физически и, умственно (иначе на их планетах было просто не выжить), -- они не становились машинами, поэтому им не нужно было учиться быть разумными. Они думали, что могут победить: их расы (не все конечно) были древнее человеческой и многочисленнее, -- в Темные Века и в Эпоху Рассвета людей на Земле в том, другом мре тоже было очень много, хотя они жили недолго и все время погибали. Чужие думали, что могут уничтожить людей, и переубедить их удавалось далеко не всегда прежде, чем начиналась война. В которой сражались не люди, а машины, иногда, не столь совершенные, как у чужих, но обладающие разумом, -- поэтому они побеждали. Иногда, война продолжалась до полного уничтожения чужой расы, и это уже совсем плохо, и грустно, но иначе погибли бы люди: некоторые расы настолько агрессивны, что даже постигающие машины с человеческим разумом не могли найти путей примирения.
В нашем мире нет других рас (по крайней мере экспедиции в дальний космос пока не нашли ни одной, хотя с каждым годом они улетают все дальше), поэтому нет войны, -- и я думаю, что это хорошо. Мы тоже живем в Полуденный Век, когда человек, родившись, постигает, что значить быть человеком, до тех пор, пока взрослеет его разум. Потом он становиться машиной, -- разумом, что направляет ее, давая понимание цели и путей ее достижения, которые избирает среди тех, что находит машина, собирая и обрабатывая информацию. Машины трудятся, исследуют, постигают и создают новое, но в нашем мире они не сражаются потому, что в нем сражаться просто не с кем. Разве что с дикой жизнью на дальних планетах, защищая исследователей космоса, но это бывает редко, -- постигающие машины (и боевые тоже) всегда стремятся избежать этого.
До двадцати лет ты учишься быть человеком, делаешь и постигаешь то, что поможет тебе в этом. Потом ты будешь машиной, -- инженерно-ремонтной, научной, производственной, изыскательской, или постигающей, -- неважно, ты можешь стать любой, если это будет необходимо. Главное, стать человеком. Человек вышел из Темных Веков, где война была неизбежна, а Полуденный Век наступил, когда люди действительно поняли, что война это очень плохо и нужно всегда делать все возможное, чтобы ее избежать. Наверное поэтому в нашем мире, где никогда не было войны, все, кто учится быть человеком, должны знать историю не только своего, но и того, другого мира, где тоже была Земля и наступил Полуденный Век, но были другие расы и другие времена на земле, -- знать не слишком подробно, но полностью: от Темных Веков до Полуденного Века, где тоже была война, но уже не между людьми, а с другими разумными расами. Это необходимо, чтобы каждый, прежде чем он станет взрослым, действительно понял, что война это плохо и грустно, и нам всего лишь повезло, что в нашем мире ее пока нет, но нужно всегда быть готовым к тому, что другие разумные расы все же будут обнаружены здесь, или они сами найдут нас, и тогда нужно сделать все, чтобы войны тоже не было, или быть готовым сражаться, если другого выхода не будет. Каждый, кто еще не стал взрослым, узнает историю того, другого мира, в определенный момент, когда это необходимо ему, чтобы продолжить познание себя и к совершеннолетию понять, что значит быть человеком. Этот момент вычисляют постигающие машины с помощью специальных программ и информации от психозондов. Для меня он уже наступил, поэтому я точно знаю, что война это плохо и грустно, и я очень надеюсь, что в нашем мире разумных рас нет совсем (такое хоть и редко, но случается, например, так было в мире, откуда пришли наши предки).
Психозонды, внедренные в мозг, следят за тобой с момента рождения. Постигающие машины постоянно обрабатывают информацию, полученную от них, прежде всего затем, чтобы определить, что именно тебе следует делать, или узнать, чтобы, став взрослым, ты действительно понимал, что значить быть человеком. Таким же образом определяется и то, какой машиной будет управлять твой разум. Пока ты будешь машиной, твое тело будет помещено в камеру стазис-генератора, а мозг (после выведения из него, -- с кровотоком, аналогично внедрению, -- психозондов, которые уже не нужны взрослому) будет подключен к линии нейросенсорного контакта и будет использоваться для пассивных потоковых вычислений как органический процессор. При этом характер вычислений подбирается постигающими машинами таким образом, чтобы мозг достиг полного, равномерного развития всех отделов коры. Когда это произойдет, по той же линии нейросенсорного контакта в области коры, где расположены структуры памяти будет загружен универсальный информационный пакет, обязательный для любого взрослого человека в Полуденном Веке, -- это, конечно не заменит полной свободы доступа к информации и мгновенной ее обработки, к которой разум очень быстро привыкает, став частью ядра кибернетической вычислительной системы любой современной машины, но поможет тебе смириться с ее потерей, если ты через двести лет захочешь вновь стать человеком. Затем твое тело будет подвергнуто биологической реконструкции согласно физическим стандартам Полуденного Века и вновь погружено в стазис до момента востребования.
«Многих их биологические оболочки ждут очень долго, но я надеюсь, что ты все же захочешь составить нам с мамой компанию, когда станешь взрослым и получишь право вновь стать человеком», -- отец говорил так же серьезно, как много лет назад, когда впервые (точно так же) ответил мне на этот вопрос; и точно так же ободряюще улыбнулся, накрыв мою руку своей. Мне стало как-то удивительно тепло и спокойно на душе, хотя я давно перестал быть ребенком, как случалось всякий раз при этом, -- наверное потому мне все так же нравилась эта детская игра в вопросы, с заранее известными ответами, хотя я уже почти взрослый и скоро на собственном опыте узнаю, что значит быть машиной.
«А какими машинами были вы с мамой?», -- отец улыбнулся, весело щурясь от яркого летнего солнца: «двести лет долгий срок, чем мы только не были за это время. Правда, Алайри?», -- мать тоже улыбается и молча кивает. Она очень красивая: высокая, стройная, гибкая и очень сильная, но при этом изящная, как статуя греческой богини из Темных Веков. Взрослые все красивые, -- сильные ловкие и быстрые. Такими всегда изображали людей древние греки, -- они первыми поняли, каким должно быть человеческое тело. Греки вообще были очень умными, поэтому сейчас их еще часто называют «первыми людьми» Темных Веков. Взрослые тоже умные. Любой взрослый знает очень много, -- больше знают только машины и, конечно, драконы.
Драконы знают даже больше, чем машины, и могут намного больше. В том, другом мире, где тоже был Полуденный Век, драконы были только в детских сказках, но в нашем мире их много. Правда, они не совсем такие, какими представляли их люди, жившие в Темные Века. Они совсем небольшие (поэтому им удобно в тех же отсеках и помещениях, что и людям), драконы – одновременно машины и живые существа, растения и животные. Они выглядят очень необычно, но при этом удивительно красиво и гармонично, -- правда, так считают не все люди, но мои родители считают именно так, и я тоже. Все составляющие облика драконов (изумрудно-зеленая чешуя растительной природы; серая чешуя дракона животной природы; и серый бронепластик машинной составляющей) плавно перетекают друг в друга (хотя на самом деле они просто существуют вместе, как части единого целого) в теле дракона, формой похожем на тело рептилии, -- вытянутом, гибком и сильном с четырьмя пятипалыми когтистыми лапами (с втяжными когтями), довольно длинной гибкой шее и длинным гибким хвостом, -- создавая гармоничный, удивительно красивый узор. На вытянутой клиновидной голове дракона кроме пары обычных глаз (тоже похожих на глаза рептилии), -- серых, с вертикальным вытянутым зрачком, чутко реагирующим на малейшие изменения освещенности, -- поблескивают прозрачные зрительные чешуйки (часть тела растительной природы), расположенные таким образом, что обеспечивают дракону полный сферический обзор; и объективы оптических систем – часть тела машинной природы. По бокам к телу дракона прижаты щупальца, растущие из плеч (дракон может использовать их как дополнительные конечности, или для подключения к биологическим и кибернетическим системам), -- они прижаты к телу так плотно, что их очень трудно заметить, если дракон не пользуется ими, -- а на спине сложены крылья-мембраны. Они имеют ту же природу, что и тело дракона: серые кожистые перепонки, зеленовато-прозрачные растительные и серые синтетические мембраны, словно перетекая друг в друга, создают единое, удивительно гармоничное целое. На спине дракона между крыльями находиться выступающий корпус из серого бронепластика, -- плавных, скругленных очертаний. Это оболочка кибермодуля, -- основного блока машинной природы в теле дракона, -- но выглядит она, скорее, как небольшой компактный ранец, который дракон носит за спиной. К этому «ранцу» (сверху и по бокам ближе к передней части) на коротких, подвижных креплениях-манипуляторах (позволяющих нацелится на любую точку сферы окружающего пространства), собранных по три за каждым плечом дракона присоединены две пары цилиндров и две полусферы-купола: плазменный двигатель, на основе компактного дейтериевого реактора -- более короткий и массивный цилиндр; гравигенератор, -- более длинный цилиндр меньшего диаметра; и многоэмиттерная лазерная турель, -- полусфера, вместе с креплением-манипулятором имеющая грибовидную форму.
Действительно описать облик дракона, -- так, чтобы его можно было представить, -- очень сложно. Это нужно увидеть. Я вижу их всю свою жизнь, но по-прежнему восхищаюсь ими. Драконы живут рядом с людьми, -- у нас, фактически, единое общество, -- но они живут не так, как люди. Подавляющее большинство драконов – исследователи и ученые, они занимаются развитием науки и технологий. Большинство машин, которыми становятся люди, достигнув совершеннолетия (и поняв, что значит быть человеком), так, или иначе задействованы в этих исследованиях. Кто-то конечно делает что-то другое: производит то, что необходимо людям, или драконам для жизни, чинит разные системы и простые машины (которые не обладают разумом, но могут выполнять простые задачи) и следят за их исправностью. Но таких значительно меньше: людей и драконов (даже если считать их вместе) в нашем мире совсем не много (по сравнению, например, с тем, историю которого мы изучаем, чтобы знать, что такое война; или даже с тем, откуда пришли наши предки, -- там люди не становятся машинами и их почти так же много, как в Рассветную эпоху на Земле в том, другом мире), поэтому нужно совсем немного разумных машин (и более примитивных, не способных обрести разум), чтобы произвести и сделать все, что необходимо всем нам.
Взрослые люди, -- те, кто уже был как минимум двести лет машиной, и получил право вернуть себе свое человеческое тело, -- напротив, занимаются искусством, или наукой, которая похожа на искусство (при этом они тоже работают вместе с машинами, или даже вместе с драконами, если им интересна их работа). Это получается у людей лучше, чем у машин, обладающих разумом, специально сконструированных для этого. Вернее, когда взрослые и машины (обладающие разумом), созданные специально, чтобы помочь им в работе, делают что-то вместе, получается лучше всего. Описать это невозможно. Это можно только увидеть, услышать, потрогать, или почувствовать, -- в зависимости от того, что именно создали взрослые и машины, обладающие разумом, которые помогали им.
Драконы очень любят создавать такие машины, делать их совершеннее, а затем исследовать, что они могут, когда те начинают работать вместе со взрослыми людьми, -- искать связи между искусством, философией и наукой; создавать алгоритмы, которые позволят новым машинам, обладающим разумом, легко создавать то, что раньше могли создавать лишь немногие люди, обладающие редким талантом (при этом разуму, управляющему машиной, никакой талант уже не нужен, чтобы получить результат), -- но сами драконы редко занимаются искусством, философией, или еще чем-то похожим. По-моему, им это просто не интересно. Но если кто-то из них все же занимается этим, то получается у них лучше, чем у взрослых и специальных машин. Просто таких среди драконов очень мало и работают они всегда вместе с людьми и машинами, имеющими человеческий разум, -- поэтом определить, кто именно создал то невероятное, что у них получается, -- чаще всего, невозможно. Да никто и не стремиться к этому. В нашем мире такие вопросы задают себе только те, кто исследует природу искусства.
А еще драконы владеют магией. Дракон может мгновенно принять любой облик, если это ему необходимо, интересно, или просто приятно, но они делают это довольно редко, -- просто потому, что в обычном облике (он в нашем мире называется стандартным) дракону комфортнее всего. Этот облик объединяет в себе исходные формы, связанные с двумя Ключами Мечты, магию которых используют все драконы, -- поэтому он нравится им больше всего (и мне тоже, хотя я, человек, а не дракон). С помощью магии можно сделать вообще все что угодно, хватило бы только мастерства и магической энергии. От науки и техники магия, -- точнее, большая ее часть, отличается, как раз тем, -- что магу не нужны материалы, машины и производственные комплексы, чтобы сделать то, что ему нужно. Во всяком случае, чаще всего можно найти способ обойтись только знаниями, мастерством и магической энергией, которой существует множество разных видов, но главное, такую энергию маг способен накапливать сам, используя медитацию и другие специальные приемы.
Драконы постоянно совершенствуют магию, открывают новые приемы, новые ее разновидности, или новые способы применения того, что уже известно: прежде всего, потому, что главное, что ценят драконы (все и каждый в отдельности), -- знания, мастерство и возможности (для мага это, прежде всего, личные возможности), которые они дают им. Точно так же происходит с наукой, и по тем же самым причинам. Но больше всего драконы любят одновременно совершенствовать науку, технологии и магию (которую рассматривают, прежде всего, как разновидность науки), -- ведь каждый дракон одновременно маг, инженер и ученый (во всяком случае, каждый из них знает и умеет очень многое в любой из этих трех областей и то, чем конкретно он занимается, зависит лишь от его склонностей и личных интересов в тот, или иной момент времени), -- ища новые области приемы и способы соединение всего этого в одно целое. При этом получается нечто очень сложное, но невероятно эффективное и совершенное.
Это может быть миниатюрное устройство, которое выглядит и управляется как созданное с помощью технологии, но функционирует благодаря магии, или объединению принципов магии и науки. Или наоборот, это может быть заклинание, или магическая система, воплощающие какой-то сложный технологический процесс (либо его часть), открытые с помощью науки благодаря очередному витку развития технологий, -- причиной которого, в свою очередь, могло стать новое заклинание, или магическая структура, открытые магом-драконом, всю жизнь ведущим какие-то сложные, мало кому понятные исследования в узкой области, интересной ему одному.
В повседневной жизни мы используем все это не задумываясь, -- но всегда следуя инструкциям, составленным продумано и тщательно, -- точно так же, как многие машины, управляемые человеческим разумом, частично функционируют благодаря магическим структурам и артефактурным системам (устройствам, созданным магами, но предназначенным для интеграции в техносистемы), или могут использовать магию тем, или иным способом, даже если разум, управляющий такой машиной, не имеет знаний и навыков мага. Понять, как все это работает в действительности, и почему, могут только драконы и, отчасти, те машины, которые помогают им в их исследованиях и создании чего-то нового.
В принципе, каждый человек может стать драконом в любой момент. Еще в детском возрасте на кожу наносят татуировку – сложный узор образованный рунами серого цвета (хотя цвет, в данном случае значения не имеет, важно только сочетание рун, -- образованный ими узор, -- и его целостность), -- Изумрудный Ключ. Это заклинание магии высших рун. Оно может изменить сущность человека согласно универсальным законам и принципам (открытым учеными Колонии Солар), которые позволяют отличить добро от зла (в универсальном их понимании) и, исходя из этого, принять правильное решение в любой ситуации. Одновременно оно дает те магические возможности, которыми в нашем мире обладает каждый дракон, и универсальный набор знаний и навыков, взаимно дополняющих друг друга, в разных областях науки и магии, позволяющий, в конце концов, самостоятельно постичь любое другое знание, -- ими в нашем мире тоже владеет каждый дракон (хотя большая часть его знаний и навыков зависит, конечно, от области его интересов и от возраста). Для этого достаточно лишь позволить магии Изумрудного Ключа изменить свою сущность.
Некоторые люди становятся драконами таким образом даже еще не став взрослыми (хотя их совсем немного), тогда они могут выбирать, продолжать им постижение себя с помощью родителей и постигающих машин до совершеннолетия (чтобы понять, что значит быть человеком), -- чаще всего так и происходит, -- или учится быть драконом, приняв, помимо опеки родителей и постигающих машин помощь кого-то из взрослых драконов (кому интересно решить такую задачу). Затем, в первом случае, достигнув совершеннолетия, они снова могут выбирать, -- стать машиной на двести лет, как это делают люди, или вести жизнь дракона и перебраться на планету Авалон, где находится Академия Магии, в огромном комплексе которой (помимо обучения студентов) ведется большая часть всех исследований, которыми занимаются драконы (не важно, связаны они собственно с магией, с чистой наукой, развитием технологий, или какими-то из смежных областей вроде техномагии, артефакторики и артефактуры).
Кроме того, достигнув совершеннолетия, человек может решить пройти Ритуал, чтобы, в конце концов, стать драконом. Это долгая программа обучения (длиной в несколько жизней человеческого организма, что, впрочем, не имеет значения благодаря использованию биотехнологической процедуры омоложения, либо магии, по мере необходимости) в разных, взаимодополняющих, научно-технических областях, которая по завершении дает право на перенос сознания (с помощью соответствующей аппаратуры, или магии) в тело дракона животной природы, -- подобное ставшему частью стандартного облика драконов в нашем мире, -- это в свою очередь позволяет либо принять изменения своей сущности магией Изумрудного Ключа (дракону сделать это гораздо проще, чем человеку, в силу общих для этого вида драконов свойств личности), либо использовать Изменчивый Ключ Дракона Серого Пламени (в силу гармонии с собственным обликом), который был стандартом магических возможностей драконов до создания Изумрудного Ключа и уже затем использовать Изумрудный Ключ, благодаря уже произошедшим изменениям личности.
Однако так поступают немногие. Чаще всего это взрослые, уже бывшие свой срок машиной, затем вновь прожившие достаточно долго в своем человеческом теле и, в конце концов, решившие, что жизнь дракона будет достойным продолжением их жизненного пути.
Еще один способ стать драконом, -- использовать Изумрудный Ключ Бессмертия Духа. Эту звенящую песню-мелодию, сила которой, скорее, в ее звучании, чем в звучании ее слов и каждого из них в отдельности, в нашем мире знает каждый с того момента, как психозонды, следящие за разумом человека, который еще не стал взрослым, обнаруживают, что ему можно доверить это знание и объяснить, что использовать это заклинание (произнести его вслух, или мысленно) можно лишь в случае смертельной опасности, которой нельзя избежать иным способом. Но это лишь дань традиции, оставленной нам, как многие другие (включая само устройство человеческого общества и все то, что объединяет его с обществом драконов в единое гармоничное целое), пришедших из другого мира (где это заклинание было создано одним из магов Авалонской Академии, которая существует и там, как и сама планета Авалон), в котором драконы жили (и живут до сих пор) почти так же, как в нашем, а вот люди жили (и продолжают жить) как в Эпоху Рассвета. Это заклинание не может превратить человека в дракона, если он не может, или не хочет, принять изменение своей сущности Изумрудным Ключом, на котором основано это заклинание. Вся разница в том, что это заклинание можно успеть произнести в момент гибели и тогда разум заклинателя окажется в обособленной микрореальности, лишенной объективного течения времени, где будет находиться, пока не примет изменение своей сущности магией Изумрудного Ключа. Когда это произойдет, энергия гармонии измененной личности с магической структурой Ключа (соответствующей его природе) используется, чтобы наполнить энергией еще одну магическую структуру, -- Плетение Бессмертия Духа, -- которое не позволяет уничтожить измененную им сущность кому-, или чему-либо (при этом всегда действуя незаметно для любого источника угрозы, если он обладает разумом). Это позволяет произнесшему заклинание, используя знания и навыки, ставшие частью Изумрудного Ключа, так, или иначе вернуться в момент возникновения непреодолимой опасности существованию своей сущности и устранить ее, уже не опасаясь за собственное существование, даже если справиться с этой опасностью ему все равно не удастся.
Это заклинание не используют никогда (хотя применять его могут и люди и драконы, -- уже измененные Изумрудным Ключом, -- для которых сработает только вспомогательная магия заклинания и Плетение Бессмертии Духа), -- в нашем мире просто нет опасностей, которым нельзя противостоять иначе (и мне очень хочется верить, что их никогда не будет) особенно учитывая личные возможности любого дракона (даже если он всю жизнь исследовал, например, искусство) и то, что каждый человек с рождения носит на шее цербус (кристалл-носитель, -- способный поддерживать разум, создав комфортное для него виртуальное окружение, -- обладающий множеством дополняющих друг друга функций, но, прежде всего, практически неразрушимый и способный мгновенно переместить в себя разум своего владельца в момент гибели его биологического носителя), -- но именно его существование, то, что оно известно и доступно всем (и людям, и машинам, и драконам) объединяет наш мир, делает его тем, чем он стал благодаря нашим предкам. Они принесли с собой знание науки и магии, созданное в том мире, где было создано это заклинание, -- эти знания стали основой их развития в новом мире, -- но именно эти звенящие строки стали основой традиций, созданных уже здесь, в этом мире, тем, что отличает его от всех остальных миров (кроме, может быть, единиц).
Чаще всего человек принимает изменения своей сущности магией Изумрудного Ключа за те двести лет, что он обязан пробыть машиной, достигнув совершеннолетия. В это время его сознание находится в личном цербусе, который служит ему одновременно компактным аварийным носителем, -- позволяющим благодаря многообразию функций безопасно покинуть место уничтожения управляемой машины, независимо от его причин и окружающей обстановки, -- который легко интегрируется в специальное гнездо центрального модуля управляющей киберсистемы любой машины, которой нужно когнитивное ядро; и личной фантомной вселенной, которая может служить разуму и для того, чтобы отдохнуть и вспомнить, что значит быть живым существом, -- в моменты бездействия управляемой им машины, -- и для совершенствования самого разум, воли и творческих способностей, от которых прямо зависят возможности разума в фантомной вселенной, созданной цербусом, и комфортность его существования там. При этом привычка, приобретенная за двадцать лет, прожитые до того в человеческом теле, воспринимать рунный узор Изумрудного Ключа, как часть своего облика, приводит к тому, что в фантомной вселенной личного цербуса рунный узор остается частью любого облика, принятого владельцем кристалла, (если он не прилагает усилий, чтобы добиться иного результата) даже если в какой-то момент конкретный облик разума в фантомной вселенной отсутствует вовсе. Этого вполне достаточно, чтобы магия Ключа начала действовать, если разум примет ее воздействие на сущность.
С этого момента человек получает право прервать свой срок пребывания машиной, -- так как, перестает быть человеком, для которого это обязательное условие получения статуса взрослого, -- и начать жить жизнью дракона, но это нарушение традиций (хоть и не имеющих формального статуса, подобно многим другим) и так происходит редко. Обычно человек, став драконом за эту часть своей жизни, лишь меняет личный цербус на цербус-форму Посоха Любой Формы, который позволяет мгновенно воссоздать одно из заклинаний Изумрудного Ключа, -- что позволяет ему в дальнейшем прямо управлять не только системами научно-техногенной природы (которые должны служить интерфейсом между когнитивным ядром управляющей киберсистемы и подсистемами магической природы, если носитель разума – личный цербус), но и магическими устройствами, плетениями, системами и всем остальным, что постоянно совершенствуют маги Авалонской Академии. После этого он, разве что, пользуется полученным правом выбирать функции управляемой им машины и выполняемые ею задачи (среди признанных необходимыми социуму в конкретный момент советом драконов-ученых постоянно работающим над решением этой задачи совместно со специально созданными постигающими машинами и, -- которые одновременно являются представителями в совете человеческой части общества, -- и группой взрослых людей, задача которых предлагать возможные решения с точки зрения интуиции и своих областей философии, или искусства), если знания и навыки, которые дал ему Изумрудный Ключ, изменяли область его интересов.
Если планета Авалон и вся ее звездная система, -- центр развития науки и магии в нашем мире, -- то Земля (первая планета, заселенная после проведения процесса терраформирования участниками экспедиции, из другого мира, -- предками тех, кто сейчас живет здесь) – центр развития философии и искусства. Приведенная нашими предками к земному стандарту, даже не имея собственной истории возникновения и развития человечества (которую в их родном мире резко изменило появление такой же исследовательской экспедиции, но из другого мира и времени), она была лучшим местом для этого, как и для рождения и воспитания детей до их совершеннолетия: самой главной и одновременно самой трудной задачей людей, получивших право на статус взрослого и принявших его вместе с ответственностью, сопутствующей ему.
Большинство взрослых людей живет на Земле, -- так же, как большинство драконов в нашем мире живет на планете Авалон, -- (на двух планетах-колониях, -- Секонде и Смальтусе, -- частично заселенных нашими предками просто потому, что так было в их родном мире, живут те драконы и люди, кому там просто нравится больше, чем на Земле, Авалоне, или искусственно созданной планете Генезис в звездной системе Авалона; или те, кто стремиться к максимальному уединению по тем, или иным причинам), но среди них очень мало тех, кто решается посвятить двадцать лет жизни воспитанию своего ребенка. Двадцать лет в нашем мире с его уровнем развития магии и науки это недолгий срок, но ответственность слишком велики.
Мои родители решились на это и я благодарен им. Я прожил почти двадцать лет и они были удивительно счастливыми. Будь у меня возможность, я бы, пожалуй, вернулся назад, чтобы прожить их снова с самого первого дня, -- и возможно не один раз. Я удивительно четко и очень подробно помню всю свою жизнь с самого момента рождения (возможно, благодаря помощи психозондов и постигающих машин, что следят за моим взрослением), скорее всего, потому, что мне очень хочется их помнить и это не просто желание, это было очень важно для меня (с точки зрения той задачи, которую должен решить каждый человек в нашем мире за первые двадцать лет жизни): не только каждый день, но буквально каждый час и минута были словно вылеплены с огромной любовью и тщанием, чтобы показать моему постепенно взрослеющему разуму, что значит быть человеком (показать так, как он способен был воспринять это в тот, или иной момент), как это может быть удивительно и прекрасно, не смотря на всю хрупкость человеческого тела и его продолжения, -- разума, -- и, в то же время, благодаря ей.
Уже став почти взрослым, я стал замечать некоторые странности в своей жизни, которые, впрочем, нисколько не тревожили меня, -- напротив именно они делали ее удивительно прекрасной, даже в сравнении с жизнью окружающих (кроме, пожалуй, моих родителей), хотя они жили в том же мире и времени, что и я. Во-первых, мои родители очень любили меня, относились с удивительной нежностью (и это всегда замечали те, кто видел нас вместе), хотя в нашем мире за воспитание детей берутся только те, кто действительно хочет этого и способен по-настоящему любить их. Тем не менее, отношение ко мне моих родителей всегда выделялось даже на этом фоне. Как и их отношения друг с другом: я знаю, что они полюбили друг друга за долго до моего рождения, когда были машинами (хотя родители не слишком любят вспоминать о своем прошлом, а я редко задаю им вопросы чтобы не огорчать), но после моего появления на свет к любви отца к моей матери добавилась его благодарность, -- благодарность за мое рождение, -- которую я чувствовал всегда, находясь рядом с родителями, -- словно ласковое солнечное тепло. Во-вторых, все, что я делал в более-менее сознательном возрасте, радовало моих родителей, -- словно мы каким-то образом были в буквальном смысле созданы друг для друга: в той, или иной ситуации от меня ожидали прежде всего именно того, чего в той же ситуации больше всего хотелось мне самому (даже в том возрасте, когда мои желания не могли быть вполне осознанными). Естественно это доставляло очень много радости и удовольствия и мне, и моим родителям. Особенно удивительно это выглядело в сравнении с тем, как жили мои сверстники и их родители: они искренне любили друг друга, но найти общий язык могли, все же, не всегда и не сразу. Мои родители не замечали этого, а может быть лишь делали вид, -- наслаждаясь тем, что наши желания всегда совпадали.
Еще одной, столь же приятной, странностью, которую я осознал только став старше, было удивительное чувство абсолютной, совершенной свободы и столь же абсолютной безопасности. Никак не связанное ни с удивительным взаимопонимание между мной и родителями (хотя именно оно давало мне реальную свободу делать все, что мне хочется зная, что родители ждут от меня именно этого), ни с присутствием родителей и их любовью ко мне (хотя для любого ребенка именно это, -- абсолютная безопасность) оно согревало каждый миг моего существования каким-то иным, незаметным, но удивительно приятным теплом, которого я долгое время просто не замечал, тем не менее, наслаждаясь им в полной мере. В конце концов, повзрослев достаточно, чтобы осознать это неизменное, привычное для меня состояние (явно недоступное кому-либо из окружающих) я понял, что связано оно с ощущением на грани памяти и сознания, которое говорило мне, что все, что мене действительно необходимо у меня уже есть и отнять это у меня, как и само мое существование, не под силу ничему и никогда, -- поэтому все, что происходит со мной, не имеет для меня значения и я свободен поступать так (как хочу, или считаю нужным), не опасаясь за себя при любом развитии событий. Понял я так же и то, что это ощущение недоступно никому кроме меня, как и ощущение того, что тянуться к нему, возвращая себе то, что с ним связано, до какого-то момента не стоит, живя так, словно этого ощущения на грани памяти и сознания не существовало вовсе. Я действительно не стал тянуться к нему, -- в то же время всецело доверяя этому ощущению, доступному только мне, -- тем более, что никаких изменений в своей жизни я не хотел (лучшего я не мог, не хотел и не пытался представить), что не мешало мне каждое мгновение наслаждаться этим удивительным чувство абсолютной свободы и безопасности, -- которое, осознав, я вскоре вновь перестал замечать, как нечто привычное с рождения, -- связанное с этим ощущением.
Еще одной странностью было то, что у меня не было цепочки с личным цербусом, с которой не расстается ни один человек в нашем мире, а когда всем моим сверстникам наносили на кожу татуировку Изумрудного Ключа, мне этого делать не стали. При этом мои родители и к тому, и к другому относились совершенно спокойно. Долгое время я не придавал этому какого-либо значения. Только став старше и осознав то чувство на грани памяти и сознания, что давало мне ощущение абсолютной свободы и безопасности, я связал его с прочими странностями в моей жизни (которых было еще немало, если припомнить их все) и сделал кое-какие выводы, мало что изменившие в моей жизни, но заставляющие меня с нетерпением ждать своего совершеннолетия, которое я счел наиболее подходящим моментом, чтобы проверить свои подозрения.
Кроме того, с тех пор я начал замечать некоторые странности и в поведении родителей, которые привели меня к мысли, что они каким-то образом знают о том, что мог чувствовать только я на грани своей памяти и сознания, как и о том, что это ощущение означает, -- несмотря на то, что обнаружить его было совершенно невозможно (в этом я был абсолютно уверен, как и в том, что это ощущение реально), -- впрочем, если мои подозрения о его природе верны, в этом нет ничего удивительного, учитывая уровень развития магии в нашем мире (и то, что специальные постигающие машины изучают мой разум с рождения с помощью психозондов). Например, я понял, что родители, оберегая меня точно так же, как их родители оберегали моих сверстников, никогда не боялись за меня по настоящему, -- этот страх не омрачал нашу жизнь, хотя в жизни всех остальных родителей, которых я знал, он так, или иначе присутствовал, несмотря на то, что личные цербусы надежно защищали их детей от любого несчастного случая. Точно так же и я никогда не опасался за родителей, -- не боялся так, или иначе потерять их (даже когда был совсем маленьким, как иногда боялись этого в том же возрасте некоторые мои сверстники), -- но уже по другой причине: еще совсем маленьким я (как и любой ребенок в нашем мире) узнал, что такое Изумрудный Ключ Бессмертия Духа (хотя текст заклинания я узнал, конечно, став старше) и что может это заклинание, -- я знал, что оно известно моим родителям и это знание может защитить их от любой опасности, надежнее, чем личные цербысы; но при этом, в отличии от своих сверстников, я был абсолютно уверен в возможностях этого заклинания-Ключа. Только став почти взрослым, я понял, что причиной этому было то самое чувство на грани памяти и сознания, доступное только мне, -- это лишь укрепило мои подозрения относительно всех странностей в моей жизни, но никак не изменило и не омрачило ее.
В отличии от родителей моих сверстников, мои родители только смеялись тому нетерпению, с которым я ждал своего совершеннолетия, став почти взрослым, -- хотя для нас оно, в определенном смысле, означало расставание на двести лет. Я не спрашивал их ни о чем и с удовольствием смеялся вместе с ними: в моей жизни и так было достаточно странностей, чтобы умножать их, пытаясь в них разобраться. Например, с самого детства (точнее всю мою сознательную жизнь) я имел свободный доступ ко всем базам данных общего пользования, -- комп терминалы и киберсистемы, идентифицировав мою личность, всегда выдавали высший «Изумрудный уровень допуска». По идее, он доступен только тем, чья сущность была изменена магией Изумрудного Ключа, -- потому, что универсальные соларианские законы и принципы, позволяющие отличить добро от зла (в универсальном их понимании), при этом намертво впечатываются в свойства сущности, не позволяя ей в дальнейшем использовать во зло любые свои возможности, знания, или навыки, -- (даже у моих родителей уровень допуска к базам данных был значительно ниже «Изумрудного») но ведь мою сущность, насколько я помнил, не изменяла магия Ключа. Мне даже рунную татуировку наносить на тело не стали, а без нее это невозможно, -- хотя, каждый раз, задумываясь об этом, я приходил к выводу, что сразу позволил бы магии рунного узора изменить свою сущность, имей я такую возможность.
Изумрудный уровень доступа давал мне полную свободу в инфосетях, но я никогда не пользовался ею слишком активно, предпочитая полагаться на указания постигающих машин в том, что стоит изучить, или просто узнать в тот, или иной момент времени, -- так мне было просто легче и, одновременно, интереснее, -- к тому же, постигающие машины, следящие с помощью психозондов за развитием людей, еще не достигших совершеннолетия, и направляющие это развитие, специально создаются для этой цели с использований всех достижений науки и магии нашего мира (поэтому их постоянно совершенствуют по мере развития этих областей знания): они никогда не ошибаются, и следовать их указаниям одновременно легко и интересно. А еще мне всегда нравилось следовать советам родителей, -- не только они всегда ждали от меня того, что мне самому хотелось сделать в тот, или иной момент времени, -- наоборот получалось то же самое, при этом знаний и жизненного опыта (удивительным образом дополняющих друг друга у матери и отца) у них было намного больше, чем у меня, поэтому они всегда понимали, или чувствовали, что мне действительно нужно в тот, или иной момент, пожалуй, даже лучше, чем постигающие машины, руководящие моим взрослением. Впрочем, они никогда не состязались в этом: советы родителей всегда касались иных областей (более близких человеку), нежели указания машин, дополняя их и создавая некое новое, единое целое, помогающее мне с удивительной легкостью и быстротой (и в то же время максимально полно) постичь себя в том, или ином возрасте; как и окружающий меня мир.
Он был прекрасен одновременно красотой практически нетронутой природы, которая когда-то давно породила людей (пусть в нашем мире этого не произошло, но природа была той же самой) и давала им возможность жить (пусть и не слишком комфортно) даже без помощи техники, магии и их всевозможных сочетаний (как в действительности происходит в нашем мире), -- ведь население Земли было совсем невелико и свободно умещалось в небольших городах-поселениях (в нашем мире их чаще называют колониями) в буквальном смысле затерянных в разных природных зонах всех климатических поясов планеты; красотой самих городов-колоний с их строгой, продуманной функциональностью и планировкой сведенной к минимуму надземной архитектуры (предназначенной только для проживания тех, кому не нравится жить под землей) с ее неизменным белым пластобетоном высшей категории надежности, -- и упрятанной под землю инфраструктурой и производственными комплексами, способными обеспечить колонию практически всем, что может понадобится жителям (что не мешало соседствовать с этой инфраструктурой обширным жилым помещениям с идеальным искусственным микроклиматом, в которых предпочитает жить большинство людей), -- эта подземная инфраструктура, всегда восхищавшая меня, своей планировкой, устройством и возможностями в основном повторяет стандартные базы космодесанта, которые строят на вновь открытых планетах исследовательские экспедиции (хотя комфорта в подземной части городов колоний на Земле и на других заселенных планетах нашего мира, все же, несколько больше); и конечно творчеством тех людей и драконов, которые жили на Земле. Большинство из них живет в городах-колониях. При этом многие постоянно перемещаются между разными городами (как бы живя одновременно в разных местах, что нетрудно при уровне науки и магии в нашем мире и никого не стесняет, благодаря небольшой заселенности планет) в зависимости от настроения, или потребностей их творческой деятельности. Ведь тем, кто занимается искусством, или философией, -- задача которой осмыслить то, что было создано в существующих областях искусства, одновременно сводя все это воедино и превращая в нечто конструктивное, что может служить, например, причиной и основой развития какой-то области магии, или науки (или всех известных их областей одновременно), -- нужно часто значительно больше, чем магам, или ученым для их самых сложных исследований, ведь это может быть все то же, что нужно им, и еще много чего, что гораздо труднее не только найти, но даже просто определить, понять.
Все, что делают такие люди прекрасно, -- несовершенные произведения искусства существовали в Темные Века и Рассветную Эпоху, которых в нашем мире просто не было, -- нужно лишь суметь понять их значение, смысл, выраженный тем, или иным способом, которых существует великое множество, учитывая уровень развития науки и магии в нашем мире. Часто сделать это непросто, но в то же время это очень интересная задача, решив которую можно совсем иначе взглянуть не только на что-то конкретное (что стремился передать автор), но и на весь окружающий мир, а главное, на самого себя. И если родители, или постигающие машины предлагали мне осмыслить какое-то произведение искусства, или философии (которая в нашем мире одновременно форма искусства и одна из отраслей науки), я всегда с удовольствием брался за эту задачу, понимая, что таким образом смогу узнать, или понять то, что иначе было мне недоступно (или я не обратил бы на это нечто внимания, даже прожив очень долгую жизнь), -- и я ни разу не жалел об усилиях, потраченных на решение подобных задач. Хотя очень часто только помощь одновременно родителей, постигающих машин (постоянно следящих за мной с помощью психозондов) и автора, или авторов, того, что я пытался постичь (или просто понять) позволяли мне, в конце концов, сделать это. Благо в помощи никто из них мне никогда не отказывал. Особенно рады общаться со мной были, чаще всего, авторы произведений искусства и философии: почему-то, очень часто получалось так, что мне советовали осмыслить (и, сделав это я понимал, что это было мне действительно необходимо в тот момент моего взросления и постижения самого себя) произведения, которые были признаны, но при этом мало кому интересны, -- поэтому их авторы были особенно рады вниманию к своему творчеству, а я был благодарен им за те (иногда весьма существенные) усилия, которые они прилагали, помогая мне понять его.
Вообще подобное постижение различных произведений искусства и философии занимало значительную часть моего времени, в отличии от большинства моих сверстников, и в этом была еще одна странность моего детства и юности, которой я не придавал значения, потому, что мне нравилось делать то, что мне предлагали. При этом я был более свободен, чем все остальные дети, или подростки, которых я знал, -- фактически, я следовал советам и рекомендациям лишь потому, что мне самому хотелось этого, но я всегда знал, или просто чувствовал, что в любой момент могу поступить иначе, как если бы я уже был взрослым (или драконом, а не человеком, -- причем тоже взрослым). Я никогда не пользовался этой возможностью потому, что чувствовал, что пытаясь выбирать самостоятельно, что именно мне изучать, лишь напрасно потрачу время. В результате я жил почти так же, как мои сверстники, но по несколько иным причинам.
Может быть, поэтому мне всегда легче было находить язык с машинами и взрослыми людьми (да и то, если наш интерес оказывался общим в той, или иной области), или с драконами (умеющими ценить искренний интерес к своей области исследований в магии, или науке), -- чем со сверстниками. В детстве мне больше нравилось играть с драконятами и они тоже играли со мной гораздо охотнее, чем с другими человеческими детьми, может быть потому, что я не завидовал их возможностям, знаниям и навыкам, доступным с рождения. При этом долгое время я даже не осознавал этого (и того, насколько это отличает меня от других детей) и только став старше понял, что причиной тому все то же чувство на грани памяти и сознания, доступное только мне, -- но драконята ощущали это в полной мере и очень радовались возможности поиграть со мной, обернувшись детьми, машинами, или живыми существами (природными, или магическими). При этом мы совершенно не обращали внимания на то, что мне это было недоступно. Когда все мы стали старше, общаться на равных нам стало значительно сложнее, -- в полной мере сказались возможности, знания и навыки, доступные молодым драконам с рождения (и позволяющие им в очень раннем возрасте начинать заниматься серьезной исследовательской, производственной, или иной деятельностью, необходимой обществу и в то же время интересной им самим), -- но мы остались друзьями и в последствии не раз искали вместе решение разных задач, когда важны были не столько знания, сколько необычное мышление, восприятие мира и конкретной задачи. Потом, правда, очень часто трудно было понять, кто же именно нашел решение (и уж тем более как это удалось сделать), но нам это было безразлично, -- удовольствие от того, что вместе мы, все таки, смогли это сделать, было гораздо важнее.
Со взрослыми людьми, кроме родителей, общаться мне было труднее. Если какое-то время они не были погружены в очередную задачу в той области философии, или искусства (или того и другого), которой посвятили себя, то многие из них становились резче, -- они напоминали машины, которыми были когда-то: ту их часть, что не обладала разумом, но могла обрабатывать информацию и выполнять свои функции. Наверное, это естественно, ведь долгое время именно эта часть машин руководила их разумом, определяя его действия в значительно большей мере, чем разум определял действия той, или иной машины (если задачи были рутинными и целиком соответствовали ее функциям), но с машинами мне общаться значительно проще, чем со многими взрослыми.
Может быть поэтому многие мои сверстники боятся того момента, когда им придется стать машиной, -- они видят во многих взрослых то, что увидел я (может быть не сознавая этого) и не хотят становиться такими же, вернув себе человеческое тело. Но ведь их родители не такие и мои родители тоже, -- те, на ком пребывание машиной оставило подобный отпечаток не решаются завести детей, -- значит, все зависит от человека: хочет он стать таким, или нет. В конце концов, это можно легко изменить, просто дав магии рунного узора Изумрудного Ключа выполнить свою задачу, при этом изменив сущность к лучшему, независимо от того, что с ней происходило прежде. Впрочем, эти люди отнюдь не страдают. Возможно, их состояние необходимо им, чтобы создать нечто новое в избранной ими области творчества. Скорее всего, так и есть, хотя я никогда не пробовал это выяснить. Я четко сознаю это, как и то, что не могу быть объективным, -- ведь я знаю, что могу не боятся каких-то изменений своей сущности, которые мне не нужны, -- поэтому я жду совершеннолетия с нетерпением, хотя каждый день прожитый с родителями по-прежнему доставляет и мне и им радость и удовольствие. Тем не менее, мы не боимся расставания, как бы странно это ни звучало.
Возможность свободно оперировать информацией, воспринимать мир не ограничиваясь лишь тем, что доступно человеку, постоянно действовать, не зная усталости, боли и привычных человеку помех вроде потери концентрации, или непрошеной волны эмоций, которую необходимо, но, порой, очень сложно обуздать, -- что может быть лучше. Глядя на родителей, искренне наслаждающихся взрослой человеческой жизнью и на людей, остающихся машинами гораздо дольше, чем этого требуют законы и традиции нашего мира, -- просто потому, что это для них комфортно, и они наслаждаются жизнью, не уступая в этом моим родителям, -- я знаю, какой может быть моя жизнь через двести лет: не важно, решу ли я вновь стать человеком, или останусь машиной дольше, просто пользуясь полученным правом свободно выбирать функции управляемой машины и выполняемые ею задачи, или буду просто жить, сохранив механическое «тело» одной из универсальных, многофункциональных машин, если так мне будет комфортнее.
Хотя вряд ли я поступлю так. Ведь в нашем мире помимо людей и машин есть еще драконы и магия. Я могу стать драконом, -- это почти абсолютная свобода возможностей, знаний и умений (я не раз убеждался в этом, общаясь с молодыми драконами), -- и мои родители смогут: они по-прежнему носят на теле рунный узор Изумрудного Ключа (раньше воспользоваться им они не смогли, или не захотели, а может быт им это было просто не нужно), но, если я стану драконом, они присоединятся ко мне. Я чувствую это, знаю совершенно точно, как и то, что могу стать драконом в любой момент, -- ведь есть то самое чувство на грани памяти и сознания, доступное только мне. На самом деле я давно знаю, что оно означает (хотя я не тянулся к нему, чтобы восстановить то, что с ним связано, -- решив сделать это в день своего совершеннолетия) точно так же, как узнали это постигающие машины, всю мою жизнь в этом мире следящие за мной с помощью психозондов, -- а уже от них мои родители, -- хотя само по себе то чувство на грани моего сознания и памяти они обнаружить не могут, не смотря на все совершенство магии и науки в нашем мире.
На самом деле все очень просто. То, что я мог почувствовать, постигающие машины установили косвенно, вычислив с помощью информации, собранной психозондами. Наверняка они обнаружили, что моя сущность обладает особенностями, характерными для сущностей, измененных Изумрудным Ключом, -- обнаружили сразу, как только моя личность сформировалась в достаточной степени после рождения. В большинстве миров на это вряд ли обратили бы внимание, -- для этого нужно знать, как воздействует на сущность магия Изумрудного Ключа, -- но в нашем мире это заклинание не только известно, но и отлично изучено, результаты его работы не могли остаться незамеченными. Правда в моей памяти не было (и до сих пор нет) трех заклинаний, которые создает Ключ, завершив перестройку сущности (используя при этом гармонию перестроенной им сущности с собственной природой как источник магической энергии, необходимой для этого), но такие особенности сущности все равно не могли быть случайностью, стечением обстоятельств -- это было хотя и возможно, но слишком маловероятно, чтобы рассматривать такую возможность всерьез. Намного вероятнее было то, что моя личность уже была изменена Изумрудным Ключом, причем не самим по себе, а в составе Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, -- значит, вслед за Изумрудным Ключом она была изменена и Плетением Бессмертия Духа, хотя результат воздействия на сущность этого даосского плетения невозможно обнаружить даже косвенно (в отличии, от воздействия магии Изумрудного Ключа). Маги Авалонской Академии и постигающие машины могли только предполагать это, я же знал это совершенно точно с того момента, как обратил внимание на чувство на грани своей памяти и сознания, доступное только мне (в реальности которого, тем не менее, я не сомневался никогда): в подавляющем большинстве миров я смог бы понять его смысл, только потянувшись к нему и, тем самым, вернув себе все, что было связано с ним, но в нашем мире, где этот вариант Ключа Мечты был известен всем без исключения (и каждый отлично знал, как действует это заклинание) мне было нетрудно понять, что именно оно означает. Примерно представлял я и то, почему оно всегда было неотъемлемой частью моей памяти (вернее, сущности), хотя в этом мире я не подвергался действию заклинания, -- хотя это уже были, скорее предположения (постигающие машины, которые следили за мной с помощью психозондов и маги Авалонской Академии, наверняка получившие от них соответствующую информацию вскоре после моего рождения, в данном случае, знали больше). Тем не менее, того, что я все же знал о магии, -- благодаря общению с молодыми драконами, с которыми я играл, когда был ребенком, а они – еще драконятами, и совместным поискам решений весьма замысловатых задач, -- было вполне достаточно, чтобы строить обоснованные догадки. Если кому-то (не важно кому, где и когда), использовавшему Изумрудный Ключ Бессмертия Духа, по какой-то причине захотелось после этого начать новую жизнь (вместо того, чтобы вернутся в тот мир, место и время, где он использовал заклинание) и он каким-то образом обнаружил наш мир (скорее всего, так, или иначе, вычислив его координаты согласно соларианской системе) то ради того, чтобы стать его частью (а не чужаком со стороны, просто появившимся здесь) он вполне мог пойти на полное добровольное развоплощение, уничтожив свою сущность, например с помощью заклинания Светлого Пути. При этом сущность, защищенная Плетением Бессмертия Духа, все равно сохранялась (так что боятся ему было нечего), а само плетение становилось ее носителем, который невозможно обнаружить. Знаний и навыков, ставших частью Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, более чем достаточно, чтобы, используя энергию, полученную при добровольном развоплощении, создать заклинание-носитель, которое доставит Плетение Бессмертия Духа в конкретный мир, точку пространства и времени в этом мире. При этом, изменение сущности Изумрудным Ключом не могло позволить тому, кто решился на нечто подобное просто занять место сущности, которая иначе могла сформироваться и воплотится при рождении в этом мире. Единственный случай, когда это было возможно, -- ситуация, когда сущность, попавшая в этот мир вместе с заклинанием-носителем, может стать более совершенным воплощением желаний родителей, решившихся завести ребенка, чем та сущность, что могла сформироваться в этом мире в противном случае (но еще не начала формироваться) и, воплотившись при рождении стать ребенком этих родителей. Это предположение вполне объясняет и то, насколько я и мои родители счастливы существованию друг друга (выделяясь этим среди других людей даже в нашем мире и времени), и то, почему совпадают наши желания, направленные друг на друга.
Прожив в нашем мире почти двадцать лет, познавая его и восхищаясь им; прожив совершенно счастливое детство (которое наверняка редко бывает возможно при всем многообразии бесконечности существующих миров и миров существующих в бесконечности времени и пространства в пределах большинства из них), -- я не сомневался, что так могло быть, и было на самом деле. Во всяком случае я в аналогичной ситуации поступил бы именно так: меня нисколько не удивляло желание кого-то родится и жить в этом мире (особенно, если он родился и жил где-то еще, где жизнь наверняка намного труднее и хуже, чем в нашем мире), тем более, что избранный им способ давал на это полное право, согласно законам нашего мира, которые я знал отлично, как и его историю. Он конечно мог не знать этого, как знаю я, но мог предполагать с достаточной долей уверенности, как я предполагаю что, как и зачем сделал он, хотя не могу знать этого.
Я узнаю это наверняка в день своего совершеннолетия, тогда мне в любом случае предстоит делать выбор и этот, -- не худший из возможных вариантов. Я одновременно стремлюсь к этому: стать драконом, вновь обрести все то, что дает Изумрудный Ключ (я вполне достаточно общался с молодыми драконами, которым все это доступно с детства, чтобы понять, насколько это действительно ценно); стать тем, кем я был раньше, одновременно оставаясь тем, кем стал, родившись и прожив двадцать лет в этом мире, -- увидеть его со стороны, с точки зрения совсем иного опыта, иной жизни в другом мире и времени; радоваться своей жизни здесь так, как может радоваться только тот, для кого она не есть нечто единственно возможное, -- а напротив, есть достижение, или, быть может, результат стечения обстоятельств (во всяком случае, нечто такое, чему стоит радоваться изо всех сил, как нежданному, чудесному подарку). Я всегда восхищался нашим миром, был счастлив, что живу здесь, пожалуй, намного больше, чем многие мои сверстники, но я точно знаю, что просто не способен наслаждаться своей жизнью так и любить этот мир настолько, как тот, кто пришел в него подобным путем. В то же время я и боюсь этого: ведь мне наверняка будет грустно вспомнить кем я был прежде; вспомнить тот мир и время, где я жил и, скорее всего, страдал, -- предположить это нетрудно, просто потому, что такова природа жизни разумных существ в очень многих существующих мирах (как правило, независимо даже от места и времени их жизни в том, или ином мире), -- тем более, что будь иначе я вернулся бы в родной мир, вместо того, чтобы родится здесь, добровольно уничтожив ради этого свою сущность (пусть даже Плетение Бессмертия Духа позволило сохранить ее). С другой стороны, стараниями родителей и постигающих машин, которые помогали мне в этом, я достаточно хорошо изучил и законы искусства и философии (которые известны в нашем мире лучше, чем во многих других), и самого себя, чтобы понимать: невозможно изобразить свет, если в картине отсутствует тьма и чем чернее тьма, тем ярче может быть свет, который не затмит ее полностью (и не исчезнет, оставшись единственным, что есть на картине), -- это грустно, но это так. Поэтому я надеюсь, что мои воспоминания из другого мира и времени помогут мне в полной мере познать красоту этого мира и радоваться своей жизни в нем сколь бы долго я ни прожил.
Вскоре я это узнаю. А пока, я буду жить так, как жил, радуясь солнцу и зелени лета, радуясь юности, которой осталось совсем немного, безмятежности и любви родителей, тому, что они рядом со мной и точно так же, как я радуются каждой минуте этого летнего дня, глядя на небо и легкие перистые облака…
Я знаю, что уже понял, что значит быть человеком. Совсем недавно, но все же раньше отпущенного срока, я завершил тот путь познания самого себя, этого мира и тех, кто живет в нем вместе со мной, -- который должен пройти каждый человек этого мира до совершеннолетия. Поэтому, я свободен и могу наслаждаться жизнью, оставшуюся мне часть юности, благодаря обретенному пониманию. Но я продолжу свой путь, просто потому, что это мне интересно. Я хочу изучить раннюю часть истории нашего мира лучше, чем знаю ее сейчас (насколько это возможно) и историю того мира, откуда пришли наши предки. Несколько поколений назад ученым и магам Авалонской Академии в нашем мире, работавшим над этой проблемой с завершения строительства академии, удалось восстановить связь с миром, откуда была послана в этот мир экспедиция, состоявшая из людей и драконов (которые затем стали предками тех и других в нашем мире), -- так, что сейчас это можно сделать в полной мере (благо понятие «Изумрудный доступ» равноценно в обоих мирах).
Самым серьезным следствием этого стало формальное объединение Ордена Мечтателей (к которому в нашем мире принадлежат все маги по той, или иной причине, -- а в мире наших предков лишь часть, потому, что там очень много людей и среди них много магов, которые не владеют магией какого-либо из Ключей Мечты) под руководством Великого Дракона, ставшего Верховным Магистром ордена в обоих мирах. В мире наших предков он руководил орденом с самого его основания так же, как до этого руководил деятельностью драконов (первым из которых стал он сам, пройдя самую первую версию Ритуала, которую создал для самого себя, а затем переместив свое сознание и память из мозга человеческого тела в мозг дракона, который вместе с телом был спроектирован методами прикладной генетики, а затем выращен при постоянном подавлении высшей нервной деятельности) с момента их появления в том мире. Академии ордена при этом объединять не стали, -- слишком разной была история проводимых исследований и тесно связанная с ними структура и административное устройство одноименных академий в двух разных мирах, связанных отправкой одной исследовательской экспедиции в полную неизвестность (правда, при этом Великий Дракон личным решением открыл нашим предкам текст Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, -- который в своем мире вынужден был засекретить, из-за высокой численности и бесконтрольного развития общества людей на Земле и планетах-колониях, которых там уже больше, чем в нашем, -- тем самым обеспечив им абсолютную безопасность и дав возможность создать наше общество в этом мире, за что я готов был чтить и уважать Знатного Предка не меньше, чем уважали его драконы в том, другом мире), -- объединили только инфосети и магические структуры хранения и обработки данных, существующие в двух академиях (и то не полностью, а несколькими каналами с разным приоритетом доступа), но мне, благодаря «Изумрудному» уровню допуска это не мешало с интересом изучать историю того, другого мира и Колонии Солар (мира-перекрестка высшего уровня, по их же классификации, -- которую пока некому было оспорить, -- с очень древней историей, в самом начале которой Колония Солар, как ни странно, была одной из многих человеческих колоний, основанных выходцами с Земли того мира в ходе одной из волн с колониальной экспансии), с которым мир наших предков был связан договором союзного подданства. Заключался этот договор по соларианским законам между властями Колонии Солар и Верховным Магистром Ордена Мечтателей в мире, из которого прибыли сюда наши предки, поэтому после объединения Ордена Мечтателей в обоих мирах под руководством Великого Дракона наш мир автоматически оказался частью этого договора. Благодаря тому, что в нашей Авалонской Академии были созданы средства связи, достаточно надежные даже по соларианским меркам, это (за одно с тем же «Изумрудным уровнем допуска», который был у меня в своем мире) позволило мне изучать многие базы данных Колонии Солар, не покидая землю родного мира. Это очень помогло мне в постижении самого себя, -- ученым Колонии Солар не было равных в искусстве постижения любого разума (его природы, инстинктов, явных и скрытых мотивом) и человеческий не был исключением, -- в то же время, уже выполнив эту задачу, я всерьез заинтересовался соларианской историей: невероятной летописью выживания на перекрестии интересов древних и могущественных рас за счет, вначале, их противоборства, затем, путем развития дипломатии (и постижения разумов чужих рас лучше, чем человек когда-либо до того понимал собственный разум на протяжении всей истории человечества), обретения статуса арбитра (действительно способного примирить и не раз примирявшего противников на грани войны, способной уничтожить обе расы) и наконец упорного и удивительно быстрого изучения знаний и технологий во всех областях магии и науки (вначале приобретенных за счет дипломатии у тех рас, для которых они были устаревшими и казались незначительными) и их объединения в некий сплав, представляющий собой нечто принципиально новое, превосходящее все достижения древнейших и самых развитых рас множества разных миров; и затем непрерывного развития своих достижений во всех областях науки, магии и дипломатии, которое позволяет Колонии Солар постоянно сохранять не только формальное и дипломатическое, но и реальное (в том числе военное преимущество) над расами всех миров, известных ее исследователям (список которых, опять таки, считается наиболее полным из существующих потому, что оспорить это до сих пор некому).
Искренне восхищаясь достижениями соларианцев, еще больше я радовался тому, что очень многое и, пожалуй, самое ценное (с определенной точки зрения) в их знании, -- полученном за тысячи лет исследований, развития науки и магии, -- в свое время стало частью Изумрудного Ключа Бессмертия Духа (благодаря работе талантливого мага-исследователя Авалонской Акакдемии в мире, откуда пришли наши предки), который стал, во многих смыслах, основой нашего мира. Удивительнее всего было то, что хотя в Колонии Солар этот вариант Ключа был засекречен точно так же, как в мире наших предков (чтобы избежать появления абсолютно бессмертных сущностей помимо уже существующих), но в то же время, согласно хитросплетению соларианских законов и подзаконной юридической казуистики (в которой сейчас даже на Колонии Солар до конца могли разобраться лишь немногие специалисты, -- поэтому соларианцы следовали ей неукоснительно, чтобы не нарушить работу однажды сформированной системы) существование целого мира, где множеству разумных существ этот секрет, согласно традиции, был известен почти с рождения, не считалось угрозой существованию ни самой Колонии Солар, ни бесконечности существующих миров в бесконечности пространства и времени.
Я даже не пытался разобраться, как это может быть, зная по многим примерам (прежде всего, из истории той же Колонии Солар), что знаменитая соларианская казуистика всегда действует наилучшим образом (если все ее предписания выполняются в точности), даже если какая-то ее часть выглядит нелогичной или даже совершенно абсурдной, -- просто приняв к сведению этот факт, очень отрадный и для этого мира, и для меня лично. Прежде всего, потому, что я был его частью и, в случае необходимости, был готов так или иначе сражаться за него с кем угодно, -- даже с соларианцами, хотя такая война означала верную гибель, при всей скорости развития науки и магии в нашем мире (ведь информация о любом открытии передавалась Великому Дракону, а затем, согласно условиям союзного подданства, -- соларианским исследователям). К тому же, узнав многое о Колонии Солар я был очень рад, что, в определенном смысле, являюсь и гражданином этого удивительного древнего мира-перекрестка, где одновременно можно увидеть такое, что невозможно увидеть и узнать в другом месте даже за сотню лет. Мне очень хотелось побывать там и я был очень рад, что родившись в своем мире (который нравился мне несомненно больше, чем мир, откуда пришли наши предки, или та же Колония Солар, со всей ее древней историей, чудесами науки, магии и дипломатии) я имею для этого немногим меньше возможностей, чем родившись соларианцем (чего мне, прожив двадцать лет в родном мире, не хотелось даже теоретически).
В любом случае, покидать этот мир, или даже просто отправится, например, в систему Авалона (где я тоже хочу побывать, но совершенно не хочу любоваться грандиозным комплексом Академии, --который я не раз видел на голоэкране, всякий раз восхищаясь им, -- не обладая возможностями, знаниями и навыками, необходимыми, чтобы стать частью его удивительной жизни, захватывающей, но мало понятной взгляду со стороны), стоит лишь верну себе все, что связано с доступным только мне чувством на границе памяти и сознания. Тогда я узнаю кто я, получу еще одну возможность смотреть на свою жизнь (и этот мир) как бы со стороны и вернув себе возможности, знания и навыки, ставшие частью Ключа, который в нашем мире считается стандартом возможностей и базовых знаний и навыков для драконов…
Вот и все, буднично и спокойно, как делается в нашем мире все, что действительно важно. Формально мое детство закончилось две минуты назад (почти в полдень, -- точно в момент рождения, зафиксированный медицинской автоматикой), -- пора становится машиной. Теперь, согласно традиции, у меня есть еще час на то, чтобы принять изменение своей сущности магией Изумрудного Ключа. Если мне это удастся, то у меня будет выбор: стать машиной (как положено человеку), или начать новую жизнь драконом. В противном случае выбора нет: погружение сознания в личный цербус, тело будет подключено к системам жизнеобеспечения а затем погружено в стасис; мозг будет подключен к линии потоковых вычислений, а личный цербус, -- установлен в гнездо носителя когнитивного ядра управляющей киберсистемы той, или иной машины (после того, как постигающие машины, установив связь с личным цербусом, помогут разуму обрести необходимый контроль над кристаллом).
Но у меня на теле нет узора Ключа, и цепочки на шее с прикрепленным к ней личным цербусом у меня тоже нет. И час на принятие решения мне не нужен, -- мне достаточно одного мгновения. Я знаю это, поэтому улыбаюсь. Родители тоже знают. Они тоже улыбаются, весело, ободряюще, но молчат, -- зачем говорить о том, что известно, хотя наверняка это могу знать только я. В древности (в Темные Века и затем в Рассветную Эпоху) это называли момент истины: восхитительно и чуть-чуть страшно, -- о том, что должно произойти я знаю многое, но все же впереди неизвестность.
Преодолев секундное колебание, я мысленно потянулся к привычному чувству на грани памяти и сознания, доступному только мне, которое было там всю мою жизнь в этом мире, хотя долгое время я не замечал его. Мысленно я словно коснулся этого ощущения, потянул его на себя, и оно мгновенно отозвалось, подчиняясь моему решению, -- осознанному и целенаправленному усилию воли и разума, -- оно развернулось в моей памяти, словно лист, или файл на голоэкране терминала, заполняя память воспоминаниями, которых там прежде не было, а затем исчезло так же незаметно для кого-либо кроме меня, как до этого существовало двадцать лет на грани памяти и сознания с самого моего рождения.
Я действительно вспомнил все. Свою жизнь на земле начала двадцать первого века в базовом измерении (относительно Колонии Солар), -- и мне действительно стало невыносимо грустно так, что я поспешил подавить эту волну эмоций (пользуясь знаниями и навыками, ставшими частью Изумрудного Ключа Бессмертия Духа), -- вспомнил, как в мои сны вплелась звенящая, удивительно прекрасная мелодия этого заклинания (вплелась постепенно, частями, словно с трудом проникая в них сквозь барьеры низкой вероятности); как я, в конце концов, услышал мелодию полностью и не колеблясь тут же воспользовался заклинанием (благодаря той информации о его природе и действии, которую несло его звучание). Я вспомнил, как мой разум оказался в обособленной микрореальности (сформированной из моего сна вспомогательной магией Ключа), и как стремительно таяли руны на моем «теле» (сформированном той же магией из серого тумана, заполнявшего псевдореальность), -- ведь я всем существом тянулся навстречу магии Изумрудного Ключа. Я вновь пережил миг обретения новых возможностей, знаний и навыков, и удивительное чувство свободы, которое они дали мне, -- ощутил абсолютное спокойствие, которое испытал, зная, что мою сущность защищает Плетение Бессмертия Духа.
Я вновь пережил долгий поиск мира, в котором мне хотелось бы жить, -- поиск, основанный, прежде всего, на фантазиях из прежней жизни, чисто субъективных стремлениях и желаниях, -- одновременно я увидел этот поиск со стороны, с точки зрения человека, родившегося и выросшего в этом мире (которым стал за прошедшие двадцать лет), увидел с точки зрения своей новой личности (которая оказалась лишь развитием прежней, которой детство и взросление в этом мире дали все то, что было необходимо, но недоступно ей в том мире, где я родился в первый раз); одновременно восхищаясь тем, сколь многое дали мне, в конце концов, обычное стечение обстоятельств и горький жизненный опыт, и грустя о том, как много мне пришлось пережить, обретая его, в другой жизни, мире и времени. Но эта грусть растаяла в счастье от обретения всего того к чему я стремился в той жизни так, или иначе. Я понял, что отныне я, пожалуй, действительно буду самым счастливым из жителей этого мира, -- ведь никто из живущих здесь просто не может знать, сколь многим они обладают, знать так, как это чувствую и понимаю я.
Одновременно я вспоминал всю свою жизнь в этом мире, которую помнил столь подробно, стараниями постигающих машин, которые следили за мной с помощью психозондов. Я словно проживал эту жизнь вновь и то, что прежде было для меня просто счастьем, теперь становилось чем-то новым, неизмеримо более прекрасным, чему просто нет названия в обычном человеческом языке, -- ведь моя прежняя жизнь на Земле начала двадцатого века, по сравнению с прожитой здесь, в этом мире и времени, была абсолютной тьмой. Там я жил в Рассветную Эпоху, но в том мире все будет совсем иначе, -- теперь, хорошо изучив историю Колонии Солар, я знаю это абсолютно точно, -- в базовом измерении Полуденного Века не будет. Поэтому мое время принадлежит Рассветной Эпохе лишь формально (по уровню развития техники), скорее это Темные Века, и их тьма, в которой я жил, -- оттенив свет и тепло той жизни (не омраченной памятью о прошлом), которую я прожил здесь, -- превратила его в сияние, наполненное теплом: всеобъемлющее, но не слепящее. Теперь, когда я вновь обрел прежнюю память, мечты и мысли, оно словно затопило меня изнутри и выплеснулось наружу, заставляя этот мир сверкать подобно драгоценному камню бесконечной красоты и ценности. Этот невидимый свет, который заполнил мой разум, сделал мое восприятие невероятно четким и многогранным, позволяя видеть малейшие детали всего, что окружает меня, -- просто потому, что я очень хочу видеть их, воспринимать этот мир во всей его полноте и наслаждаться ею. Теперь так будет всегда (я знаю это совершенно точно), -- во всяком случае в этом мире, -- но это не помешает мне, ведь мое состояние ненавязчиво. Оно способно стать фоном, позволяя более полно воспринимать красоту этого мира и так же полно радоваться ей, не задумываясь об этом. В то же время, я всегда смогу вновь погрузится в него с головой, -- в полной мере испытать то, что ощущаю сейчас.
Поняв это я рассмеялся: счастливо, совершенно по-детски, не пытаясь сдержать своих чувств. Родители тоже смеялись, -- я не смог бы объяснить им, почему я настолько счастлив (передать это можно только ментально, с помощью магии, или очень совершенных технологий), но мне и не нужно делать это, чтобы разделить с ними свое счастье, -- мы по-прежнему понимаем друг друга без слов во всем, что направлено на кого-либо из нас. Мы были одинаково счастливы. Родители звонко смеялись вместе со мной, сверкая белозубыми улыбками (которые так радовали меня с самого раннего детства, -- словно яркие солнечные зайчики), а на их загорелой коже (не скрытой легкой летней одеждой) стремительно исчезали серые руны татуировок Изумрудного Ключа. Все получилось так, как я ожидал, но, в данном случае, просто не могло быть иначе, ведь этого очень хотелось мне, а значит не меньше хотелось моим родителям, -- в этом за двадцать лет жизни, прожитые в этом мире, я убеждался на собственном опыте бесчисленное множество раз.
Я мысленно произнес первое и второе заклинание Ключа, -- произнес полностью, до конца, -- одновременно используя образы структур перехода, чтобы сформировать эти локальные состояния в рунной оболочке, созданной вторым заклинанием Ключа. Создание в глубине астральной оболочки способностей метаморфа и структур Ключа и Источника Серого Пламени с помощью структур перехода (в отличии от заклинаний Ключа) требует магической энергии, но энергоэффективность при этом чрезвычайно высока. Поэтому, не имея накопленного запаса магической энергии, я мог воспользовался, например, основным приемом классической магии – вложением воли. Это было бы весьма непросто, -- создание каждой из структур требовало много энергии, -- но благодаря возможностям астральной и физической оболочек и моей сущности в исходной форме, связанной с Изумрудным Ключом я мог, при необходимости, выдержать и намного большее напряжение сил и воли без всяких последствий для себя.
Однако использовать этот, или любой другой способ получить необходимую энергию самостоятельно, в данном случае, не было необходимости. Структуры перехода, сформированные в рунной оболочке как локальные состояния ее участков, можно использовать и так, -- вместо описанных объектов (как и любые, правильно составленные из высших рун описания). Поэтому, при других обстоятельствах, для получения магической энергии, необходимой для создания в астральном теле магических структур, описанных структурами перехода, я мог использовать поток энергии Серого Пламени от рунного описания структуры-источника (который, при поддержке моей сущности, в исходном облике, связанном с Изумрудным Ключом, был достаточно мощным), преобразуя его в собственную ману с помощью рунного описания Структуры Ключа. Это позволяет использовать структуры перехода с той же эффективностью, что и заклинания прежнего Ключа-стандарта, создающие те же магические объекты. Но сейчас в этом не было необходимости.
В нашем мире на обжитых планетах магическая энергия постоянно передается по множеству каналов различного сечения и мощности к бесчисленным стационарным, или подвижным устройствам, системам и структурам, которым она необходима (точно так же, как другие типы энергии передаются по соответствующим каналам от различных источников устройствам, блокам и подсистемам машинной природы). Я просто перебросил энергоканал от рунной оболочки к ближайшему стационарному каналу общего назначения (получив в свое распоряжение необходимый поток одной из нейтральных форм маны, которая в нашем мире считается общим стандартом для магических систем и маготехники), затем одну за другой активировал структуры перехода, создавая магические структуры в глубине астральной оболочки, и позволил структурам перехода раствориться в рунной оболочке, а затем принял стандартный облик дракона, используя одновременно рунную оболочку и способности метаморфа, чтобы наложить друг на друга две, связанные с разными Ключами-стандартам, исходные формы, сливая их воедино определенным образом. После этого я ликвидировал энергоканал подпитки. Имея в астральной оболочке структуру-источник Серого Пламени, потенциал которой, при поддержке моей сущности в стандартном драконьем облике, очень велик и структуру-ключ Серого Пламени для преобразования энергии этой искусственной стихии в любую другую магическую энергию (либо наоборот), я могу работать только с этой энергией без внешней подпитки, или запаса магической энергии в структурах-накопителях кристалла-посоха и рунной оболочки. Сейчас они пусты, -- ведь чтобы попасть в этот мир и действительно стать его частью мне пришлось отказаться не только от запаса магической энергии, накопленного путем медитации в обособленной псевдореальности за счет внутренней гармонии и гармонии с тем, что меня там окружало; но и от существования как такового (пусть лишь на какое-то время), -- и я вполне могу пока оставить их в таком состоянии. Но энергию в пересекающихся накопителях-резонаторах можно использовать, в том числе, для того, чтобы, при необходимости, усилить энергетическую поддержку структуры-источника Серого Пламени, резко увеличивая выдаваемый ею поток энергии (а если необходимо за минимальное время накопить большой запас магической энергии, можно направить этот усилившийся поток энергии Серого Пламени обратно в резонатор-накопитель через структуру-ключ, с ее помощью преобразуя энергию Серого Пламени в собственную ману, -- приведя сформированную таким образом систему циркуляции энергии в замкнутый режим генерации-накопления) поэтому я все же направил часть энергии Серого Пламени от структуры-источника к структурам-накопителям, преобразуя ее в личную ману с помощью структуры-ключа. При этом структуры-накопители я тщательно настроил, задав необходимый порог заполнения, потому, что иметь при себе слишком много энергии, -- которую иногда приходится быстро сбрасывать с той, или иной целью, -- мне пока не хотелось.
Одновременно я использовал третий образ «защитного триплекса» цербусов как слепок, чтобы придать цербус-форму кристаллу посоха, созданному вторым заклинанием Ключа; в то же время, с помощью рунной оболочки, чуть изменив свое тело таким образом, чтобы кристалл посоха (в цербус-форме) оказался надежно зажат выемкой в полосе серого бронепластика, проходящей через грудь между полосами серой и изумрудно-зеленой чешуи, -- в нашем мире большинство драконов использовали цербус-форму кристалла посоха вместо исходной, и носили его именно так, если были в стандартном облике, который тоже принимали чаще, чем исходный, связанный с Изумрудным Ключом.
Встав на четыре лапы и, чуть расправив крылья (у драконов этот жест означает отличное настроение, но я не думал об этом, -- просто это было естественно для моего разума и тела в принятом мной облике), улыбнулся, приоткрыв пасть: моя одежда (отброшенная движением рунной оболочки прежде, чем она успела пострадать, когда мое тело приняло новы облик) лежала передомной, а поверх светлой ткани (мягкой, эластичной и легкой, но очень прочной) поблескивали серебристые искорки психозондов. Различить их человеческим зрением было бы трудно, но в стандартном облике дракона я легко мог сделать это любым из доступных видов зрения: глазами дракона (которые давали обзор в 270 градусов), зрительными чешуйками, или объективами оптических систем машинной составляющей тела, дающими полный сферический обзор. Подключившись с помощью систем связи кибермодуля к одному из каналов киберсвязи, связался с центральным сервером административной системы и запросил свой социальный статус.
В ответ от одной из подключенных к серверу постигающих машин (специально сконструированных для выполнения административных функций высшего уровня) пришел встречный запрос на получение информации. Я запросил защищенный канал связи и, переключившись на него, ответил на полученный запрос сжатым информационным пакетом в котором содержалась вся информация о моей прежней жизни и о том, как я попал в этот мир. Ответ пришел так же быстро, как и запрос на получение информации (постигающих машин, -- даже одного типа, -- много и быстродействие каждой из них огромно). Я мысленно улыбнулся: гражданский статус, -- взрослый дракон, маг Ордена Мечтателей первого уровня; научно-технологический допуск, -- базовый гражданского статуса; информационный допуск, -- уровень «Изумрудный»; имя, время и место рождения в этом мире, имена моих родителей. Никакого упоминания о происхождении моей сущности, как я, впрочем, и ожидал, зная историю и законы нашего мира.
Все же я отправил запрос о статусе этой информации, -- из чистого любопытства. Ответ пришел по защищенному каналу киберсвязи: информация закрыта, высокий приоритет секретности, разглашение не рекомендовано. Посылаю новый запрос по тому же закрытому каналу. Причины секретности: возможен разрыв вероятности первого рода (мир место и момент времени соответствуют тем, когда в мои сны начали вплетаться фрагменты Изумрудного Ключа Бессмертия Духа), отправлен запрос на подтверждение соларианскому Департаменту Мониторинга Вероятности.
Вскоре пришло подтверждение, -- соларианцы работают быстро, хотя задача весьма непростая, -- это меня не удивляет (соларианскую казуистику я знаю достаточно хорошо, даже если не считать знаний, которые дал мне Ключ): случаи разрыва вероятности имеют для ДМВ очень высокий приоритет, да и возможности этой конторы соответствуют ее задачам. Дополнительная информация, -- причины разрыва не установлены (это тоже меня не удивляет, -- знаний, которые дал мне Ключ, более чем достаточно, чтобы ожидать такого исхода проверки), рекомендовано прибыть в Академию Соларианского Корпуса Магов для получения квалификации «наблюдатель» Корпуса за счет специальных фондов.
Я мысленно расхохотался: естественно, если в вероятностной линии моего существования имеется разрыв первого рода СКМ сделает все, чтобы заполучить меня в стройные ряды своих агентов, -- этот разрыв очень сильно мешает вычислить вероятностными методами мое присутствие в конкретном мире месте и времени (и достоверно определить меня как фактор любых вероятностных изменений там), делая это почти невозможным. Вдобавок, изменение моей сущности Изумрудным Ключом, связанные с этим возможности, знания и навыки, но, прежде всего, -- намертво впечатанные в свойства сущности соларианские законы и принципы (которые в любой ситуации могут служить основой для принятия решений, соответствующих свойствам сущности), это значит высший допуск к миссиям по уровню надежности агентов. И наконец, изменение моей сущности Плетением Бессмертия Духа. Абсолютное бессмертие само по себе очень ценится Корпусом, а вместе со всем остальным это значит, что я, при желании, могу получить за счет фондов Корпуса не только уже предложенную мне квалификацию «наблюдатель», но и более высокую квалификацию «агент-наблюдатель» (дающую наблюдателю Корпуса, при определенных условиях, полномочия оперативника), «оперативный агент», или «агент-аналитик» вплоть до первого класса (который у меня уже есть в основной квалификации – маг Корпуса). При этом я не буду должен Корпусу и, по идее, смогу уволится сразу по окончании обучения (естественно при условии сохранения секретности полученной информации), хотя реально меня естественно попытаются заинтересовать всем доступными, согласно соларианским законам, способами, -- вынудить работать на Корпус.
Я мысленно улыбнулся. Сейчас я нужен Корпусу, и смежным соларианским «конторам», куда больше, чем они нужны мне. Юмор ситуации в том, что благодаря весьма необычному статусу этого мира, который я имею полное право считать своей родиной согласно только что полученному статусу, соларианцы не имеют права так, или иначе вынуждать меня работать на них (чем, в противном случае, немедленно занялся бы Корпус, в конце концов, обнаружив меня), -- согласно своим собственным законам, которые соблюдают неукоснительно (иначе, больше всего пострадает их древняя законодательная система, от которой жизнь колонии зависима целиком и полностью). Послав еще несколько запросов, я убедился, что это действительно так, и мысленно улыбнулся во всю пасть. О «рекомендациях» соларианцев я могу просто забыть без всяких последствий для себя, до тех пор, пока они не станут мне интересны. Пожалуй, это, все же, случится, но наверняка нескоро.
Используя освободившийся защищенный канал киберсвязи отправляю запрос одному из серверов академии на Авалоне, получив ответ от одной из постигающих машин, управляющих базами данных, начинаю загружать информацию в память кибермодуля, затем распределяя ее с его помощью в собственной памяти: прежде всего, мне нужно дополнить информацию, которую дал мне Ключ той, которая стала частью последней версии Изумрудного Ключа, созданной в нашем мире. Я могу пройти Ритуал согласно Пути Мечтателей, созданный для тех, кто стал драконом, использовав Изумрудный Ключ, -- это одна из традиций нашего мира для тех, кто стал, а не родился драконом, -- но это не обязательно: загружаемая информация уже содержит результат такого обучения (которое обязан пройти создатель новой версии Изумрудного Ключа) в виде знаний, навыков и обезличенных воспоминаний, так, что Ритуал может быть мне интересен лишь ради получения личного, субъективного опыта, воспоминаний и впечатлений. Это может быть интересно, и я, пожалуй, сделаю это, но сейчас для меня куда важнее то, что я не обязан делать это: воспоминания о прошлой жизни заставляют меня остро наслаждаться свободой (и столь же сильно ценить ее), к которой я стремился так долго, -- ведь в своей прошлой жизни (из-за пережитого) субъективно я прожил намного дольше, чем прожил на самом деле, -- но обрел только сейчас (зато настоящую, полную, -- абсолютную, -- и навсегда, что бы ни случилось со мной).
Стремительный обмен данными с постигающей машиной в Академии и распределение полученной информации, среди той, которую дал мне Ключ, не мешает мне следить за тем, что происходит вокруг. Состояние расширенного сознания (за счет использования одновременно разных типов мышления и его ускорения с помощью кибермодуля) многократно сжимает время, позволяя сделать очень многое за такие промежутки времени, которые рассматривают отдельно лишь оценивая быстродействие самых совершенных вычислительных систем и магических структур выполняющих схожие задачи. Это состояние кажется мне естественным, удивительно привычным и комфортным, хотя я испытываю его впервые, -- оказавшись в микрореальности, созданной вспомогательной магией использованного мной Ключа, я пользовался только рунной оболочкой в качестве своего тела, поэтому состояние разума и мышление было иным. Сейчас рунная оболочка тоже активна, как и прозрачная она в точности повторяет мою физическую оболочку. Те части обоих оболочек, которые повторяют структуры физической оболочки, отвечающие за мышление, тоже вносят свой вклад в состояние расширенного сознания, но это лишь его часть. Я мысленно улыбнулся. Теперь я знаю, как мыслят драконы нашего мира. И еще я знаю, почему именно такой облик они считают стандартным: одно только состояние расширенного сознания со множеством различных составляющих (отлично дополняющих друг друга) – веская причина для этого. А ведь есть еще такое же равновесие в свойствах облика, в его возможностях различной природы. Благодаря знаниям, навыкам и обезличенным воспоминаниям, ставшим частью использованного мной Ключа, все это кажется мне естественным и привычным (я могу с легкостью использовать обретенные возможности по мере необходимости, не задумываясь об этом), но, в то же время, я остро наслаждаюсь новизной восприятия мира и самого себя, как и состоянием сознания, которое воспринимает все это.
Благодаря двум магическим оболочкам я вижу, как, вместе с исчезновением рун татуировки на коже, формируются магические структуры Изумрудного Ключа в глубине сущностей моих родителей, одновременно изменяя их сущности в соответствии с собственной природой. Я с интересом слежу за этим, при этом остро наслаждаясь тем, что понимаю смысл происходящего, -- понимаю глубоко и полно, с точки зрения различных законов, принципов и областей магии (и, при желании, могу легко расширить и углубить это понимание еще больше, используя другие знания и навыки, ставшие частью использованного мной Ключа). Одновременно частью сознания я отмечаю и анализирую различия в восприятии происходящего с помощью рунной и прозрачной оболочек. Эти различия я могу оценить столь же полно и мысленно восхищаюсь теми молодыми драконами, которые разными путями нашли способ одновременно использовать возможности магии двух Ключей-стандартов так, чтобы они столь полно и гармонично дополняли друг друга.
С исчезновение последних рун завершается и формирование двух магических структур Изумрудного Ключа. Еще какое-то время они изменяют сущности моих родителей согласно своей природе, но этот процесс завершается очень быстро. Затем начинается накопление магической энергии гармонии, необходимой структурам Ключа, чтобы сформировать заклинания со сверхточной настройкой на измененные ими сущности. Этот процесс тоже идет на удивление быстро, -- сказывается душевное и эмоциональное состояние моих родителей в данный момент, -- но для его завершения все равно необходимо время.
Само по себе, это уже ничего не меняет, -- главное, что родители приняли изменение их сущностей магией Изумрудного Ключа (чего раньше сделать не могли, а, может быть не хотели), -- но мне (а значит и моим родителям) совершенно не хочется ждать, пока этот процесс завершится естественным образом: сейчас мы не в том состоянии, чтобы насладится ожиданием. Но главное, ждать не обязательно, во всяком случае не в нашем мире и времени. С помощью рунной оболочки я легко формирую необходимую магическую структуру (своеобразный объемный передатчик, который способен передать энергию гармонии, поданную в него через энергоканал, -- который служит одновременно и нитью для управления магической структурой, -- любым магическим структурам, оказавшимся внутри него, которые способны поглощать этот тип магической энергии), сажусь по-кошачьи – на хвост, обернув им задние лапы (заняв таким образом наиболее удобную позицию, чтобы направлять заклинания с помощью передних лап и крыльев), -- в данном случае, можно обойтись и взмахом передней лапой, стоя на трех остальных трех, но посылая вперед второе по счету заклинание, которое я сформировал сам, мне хочется сделать это красиво (тем более, что спешить некуда).
С помощью структуры-ключа я преобразовал часть, выдаваемой структурой-источником, энергии Серого Пламени (поток которой постепенно усиливался по мере заполнения энергией структур-накопителей) в энергию гармонии и направил ее к каналу-нити своего заклинания. Затем, классическим жестом правой передней лапой я послал вперед созданную структуру-передатчик энергии гармонии, дополнив этот жест взмахом крыльев, -- заставив свое заклинание стремительно метнуться вперед, хотя в это не было необходимости.
Когда магическая структура, которую они пока не могли ни увидеть, ни ощутить, окутала родителей плотным коконом, я направил в нее через канал-нить поток энергии гармонии, которую структура-передатчик начала излучать в охваченное ею пространство. Процесс заполнения энергией структур Изумрудного Ключа, сформировавшихся в сущностях моих родителей, сразу пошел быстрее. Я постепенно увеличил поток энергии, одновременно рассчитывая время окончательного заполнения структур, исходя из их потребности в энергии (которая была мне прекрасно известна, как и остальные свойства, характеристики и природа Изумрудного Ключа, -- остающиеся неизменными по мере появления новых версий, в которых менялась лишь информация, хранимая мозгом сердцевины связанной с Ключом исходной формы), до тех пор, пока время заполнения снизилось до пары минут.
Потом я опять лег на брюхо, аккуратно сложив крылья за спиной, -- всем своим видом показывая, что теперь намерен ждать столько, сколько понадобится, -- и весело улыбнулся родителям зубастой драконьей улыбкой. Они заулыбались в ответ (что именно я проделал с помощью магии они пока не могли ни видеть, ни чувствовать, но то с какой скоростью заполнялись энергией гармонии структуры Изумрудного Ключа, сформированные в глубине их сущностей, -- как и саму эту энергию, проходящую сквозь них потоком, -- они чувствовали очень хорошо) и уселись в стоящие рядом кресла (мгновенно охватившие их, поддерживая тело в максимально комфортном положении), как обычно взявшись за руки.
Через пару минут заполнение структур Ключа закончилось и я свернул свою структуру-передатчик, втянув ее в рунную оболочку с помощью управляющей нити, а затем растворил в ней так же, как перед этим создал. Теперь родителям осталось лишь позволить структурам Ключа выполнить их задачу. Для этого необходим сон.
Родители переглянулись, как обычно поняв друг друга без слов и поднялись из кресел, по-прежнему держась за руки. Перенастроить эти кресла так, чтобы в них удобно было спать, -- дало пары секунд, -- но в этом не было необходимости. Ближайшие кабины нуль-Т находились здесь же, у противоположной стены зала. С их помощью добраться домой тоже можно было мгновенно, поэтому мы, не сговариваясь выбрали этот вариант. К дверям ближайшей в ряду кабины нуль-т я подошел на четырех лапах, шагая рядом с родителями мягким, струящимся шагом, -- естественным для дракона в стандартном облике, -- и при этом от души наслаждаясь гибкостью, подвижностью и силой своего тела в этом облике: не будь у меня воспоминаний о мое прошлой жизни, я вряд ли наслаждался бы этим столь остро, -- поэтому, поразмыслив, я решил, что это удовольствие, все же, достойная плата за грусть от этих воспоминаний. У дверей кабины нуль-т я поднялся на задние лапы одним стремительным и гибким движением и вошел в кабину вместе с родителями, двигаясь с той же легкостью, с которой до этого шел на четырех лапах, -- это положение более естественно для дракона, но небольшие размеры, гибкость и сила физических оболочек исходных форм, связанных с Ключам-стандартами давно сделали это утверждение скорее данью традициям, -- к тому же, хвост и крылья еще больше облегчали поддержание равновесия так, что двигаться на двух лапах в драконьем облике (во всяком случае, в стандартном варианте) было намного удобнее и легче, чем в человеческом (для которого это положение считается более естественным): у меня было с чем сравнивать (особенно если вспомнить о моей прошлой жизни, когда передвигаться мне было весьма непросто). Отец привычно отстучал код на панели управления, нажал клавишу ввода и дверь кабины закрылась за нами, плавно скользнув наместо с легким шелестом сервопривода. При этом сферический обзор позволил мне оценить, насколько компактную позицию заняли мои крылья, сложенные за спиной, и хвост, прижавшийся к задним лапам, но при этом упирающийся в пол кабины, давая дополнительную точку опоры, -- хотя я не приложил никаких сознательных усилий, чтобы добиться того и другого. Внешние блоки «ранца», -- части кибермодуля, выступающей из моего тела на спине между крыльями, -- тоже заняли максимально компактное положение, плотно прижавшись к корпусу кибермодуля, который спрятался между сложенных на спине крыльев.
Через мгновение дверь кабины вновь отъехала в сторону и мы вышли уже в гостиной небольшого, но достаточно просторного дома, в одном из городов-колоний затерянном в дубовых лесах центральной части европейского континента, где мои родители поселились, решившись взяться за воспитание ребенка. Этот дом я привык считать родным. Я помнил его с самого детства, помнил, как постепенно менялось мое восприятие комнат и обстановки по мере того, как я рос, и теперь, оказавшись здесь в облике дракона, я, прежде всего, с удовольствием отметил, что в этом облике мне не менее уютно и комфортно среди привычной с детства мебели и приборов, чем в человеческом.
Родители поднялись к себе, а я уселся в кресло у камина, мельком отметив, что крылья, хвост и выступающий между крыльев «ранец» кибермодуля по-прежнему не мешают мне, хотя функция адаптации в этом кресле была отключена: мое тело с удивительной легкостью находило абсолютно комфортную позу в любом положении без всякого участия разума. Какое-то время я просто сидел, глядя в незажженный камин и сравнивая с прежним, человеческим, восприятие обстановки, знакомой до мелочей, потом, все таки, лег перед камином пушистый белый ковер (застилающий пол гостиной до самых стен), приняв максимально комфортную и естественную для дракона позу, с помощью рунной оболочки создал форму подвижного пламени (использовав для этого только одну высшую руну, -- «движение», -- поведение которой мог контролировать с легкостью, даже не задумываясь об этом, с помощью рунной оболочки) и движением передней лапы отправил созданную магическую структуру в камин, одновременно наполнив ее энергией пламени, преобразовав в нее Серое Пламя из структуры-источника с помощью структуры-ключа. В камине заплясали золотистые языки пламени.
Глядя на них я стал анализировать информацию, полученную из базы данных Авалонской Академии. С того момента, когда был создан Изумрудный Ключ Бессмертия Духа в этом мире было создано несколько версий Изумрудного Ключа. Теперь в моем распоряжении была вся информация, ставшая частью последней из них, которая не дублировала ту, что стала частью использованного мной Ключа. Я мысленно улыбнулся, чувствуя, что горжусь этим миром, который стал моей родиной. Как я и предполагал, развитие магии, науки и множества смежных областей, так, или иначе объединяющих их, в этом мире шло очень быстро, но только теперь я узнал насколько и мысленно восхитился потенциалом Авалонской Академии в этом мире, который постоянно возрастал по мере увеличения объема накопленных знаний и постоянного развития искусства и философии, служивших источником идей и причиной новых исследований, -- в чем я убедился на собственном опыте, родившись и прожив двадцать лет в этом мире (ведь именно искусство и философия, прежде всего, помогли мне понять, что значит быть человеком).
Оправдалось и еще одно из моих предположений. В мире, из которого пришли наши предки, информация о нашем мире была доступна только драконам и кое-кому из людей, перенявших их образ жизни. Для остальных она была закрыта. Впрочем, для них она вряд ли могла изменить что-либо. Теперь, вернув себе воспоминания о прежней жизни на Земле базового измерения начала двадцать первого века, я совсем иначе воспринимал все, что знал об истории и жизни людей того мира. Я мог осмыслить ее благодаря своим воспоминаниям и убедится в том, что, как я и предполагал, в этих двух мирах и совершенно разных точках времени она отличалась удивительно мало, но при этом, как и прежде, я мог только гадать, что способно изменить ее к лучшему. Впрочем, однажды я уже принял решение просто не думать об этом и теперь не видел причин, чтобы менять его. Важно в данном случае то, что нашему миру не грозит приток людей из мира наших предков, людей, привыкших к совсем другой жизни, которые вряд ли поймут наш мир, традиции и законы, сделавшие его таким. Они не станут даже пытаться.
Поэтому то, что наш мир закрыт для них решением Великого Дракона, правильно и очень важно для нас. Как и то, что Великий Дракон по-прежнему руководит обоими мирами. В нашем мире заменить его просто некому. Нашим предкам, попавшим сюда, просто повезло, что за время, пока связи с Миром Драконов не было, здесь не возникло ни одной ситуации, требовавшей вмешательства Великого Дракона. Теперь, вернув себе воспоминания о прошлой жизни на земле двадцать первого века я совсем иначе воспринимаю историю нашего мира, которую с таким интересом изучал, когда вырос уже в этом мире, -- я в полной мере осознал насколько невероятным стечением обстоятельств было ее начало и то, что к настоящему моменту она сложилась именно так, ни разу не свернув с пути, однажды выбранного предками в этом мире, ни в одной из ключевых точек, когда любой другой выбор (которых часто было немало) мог уничтожить все, чего удалось достичь.
Глядя в пламя, пляшущее в камине, я думал о том, что это невероятный мир. Невероятный настолько же, насколько он прекрасен и совершенен. Колония Солар тоже невероятна, по-своему красива и совершенна. Это лучшее, чего добилось человечество в том измерении (и во множестве, где оно не достигло этого), пройдя совсем иной путь, -- путь, начатый благодаря (а может быть вопреки тому), что происходило на Земле в том мире в то время, которое помню я. Но мне не хотелось бы жить там, если существует этот мир и мои мечты и фантазии все же привели меня сюда, -- сколь бы странным это ни было, -- а Изумрудный Ключ Бессмертия Духа (ставший частью моих снов по причинам, которые не смогли установить даже специалисты ДМВ) дал мне возможность родится здесь, став частью этого мира.
Я развернул в пространстве виртуального терминал соларианскую «карту» в системе глобальной навигации, -- самую свежую ее версию, полученную из базы данных Академии, -- задал координаты, потом изменил масштаб, сильно укрупнив нужный сектор метаконтинуума (сверхпространства, вмещающего в себе бесконечность всех существующих миров). Вот он наш мир. По соларианским законам – закрытый мир второй категории DW32EK01H/2. Если смотреть вот так – на соларианскую «карту», сразу бросается в глаза, что он чрезвычайно обособленный, прежде всего, в вероятностном смысле. Существует только одна вероятностная связь, объединяющая его с периферической вероятностной ветвью Мира Драконов (который сам по себе вероятностно обособлен, причем по мере ветвления вероятностные связи различных измерений и вариантов ослабляются очень быстро) – закрытым миром первой категории DW32EK01H, тем, где был создан Изумрудный Ключ Бессмертия Духа, откуда, значительно позднее была послана экспедиция, попавшая в этот мир.
Какое-то время я с интересом рассматривал соларианскую «карту», изучая отмеченный на ней поток времени нашего мира и внутреннее ветвления вероятностей. Я сравнивал их с историей нашего мира, которую знал очень хорошо (она всегда интересовала и восхищала меня), и с тем, что узнал о нем на собственном опыте за двадцать лет своей жизни. Потом я мысленной командой свернул «карту», затем – виртуальный терминал, и вновь сосредоточил свое внимание на пляшущих в камине языках пламени. Созданные магией, они ничем не отличались от настоящих. Только топлива в камине не было: пламя будет гореть до тех пор, пока хватит энергии, которую я вложил в магическую структуру, когда создавал его. За окнами наступила ночь и теперь гостиную освещала только пляска золотистого пламени. От него исходило приятное тепло, которым в драконьем облике я наслаждался гораздо больше, чем это было доступно мне в человеческом, -- одновременно благодаря растительной и животной части стандартного облика дракона.
Отметив частью сознания, что структуры накопителей-резонаторов уже заполнены до установленного мной предела, я перекрыл направленный в них поток энергии, а затем перенастроил их, вернув в обычное их состояние, когда объем структур может расти по мере заполнения энергией, а исходящий поток энергии (за счет резонанса) зависит от накопленного ее объема. Затем, с помощью систем связи кибермодуля, я подключился к центральному серверу нашего города-колонии по защищенному каналу киберсвязи, а затем через этот сервер вновь связался с одним из серверов Авалонской Академии. Я уже получил самую необходимую информацию, дополнившую ту, которая была частью использованного мной заклинания, до соответствия последней версии Изумрудного Ключа, созданной в нашем мире, -- и тщательно распределил ее в своей памяти, слив в единое целое с той, что уже была там, -- но было еще несколько объемных информационных пакетов-обновлений относящихся к общей категории, с которыми необходимо было проделать то же самое. Информация этой категории считалась базовой, -- такой, которая может пригодиться любому дракону, независимо от его интересов и области, в которой он работает в тот, или иной момент времени. Благо, и Изумрудный Ключ и Плетение Бессмертия Духа по своему защищали мою память как часть сущности: потеря полученной информации не грозила мне даже в том случае, если бы мне пришлось вновь пройти через полное развоплощение (не важно, добровольно, или нет). Только я сам мог уничтожить те воспоминания, которые мне мешали, или становились не нужны (причем только в том случае, если потребность в этом была настоящей, а не вызванной, или навязанной, -- опять же, не важно как, почему и чем), но таких воспоминаний у меня пока не было.
Информация из пакетов общего назначения, хранящихся на серверах Академии, тоже вряд ли попадет в эту категорию даже в весьма отдаленном будущем. Подбиралась она очень тщательно и в каждом из пакетов-обновлений являла собой итог развития магии, науки и исследуемых промежуточных областей на очередном его этапе. Причем, подобно данным РНТБ, которую хранили в себе цербусы, информация не дублировалась, -- она только дополняла то, что содержалось в предыдущих обновлениях. Поскольку я воспользовался самой первой версией Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, мне предстояло загрузить и развернуть всю цепочку пакетов-обновлений от начала существования Авалонской Академии в нашем мире. Впрочем, учитывая уровень сжатия субъективного времени, и эффективность обработки информации, доступные мне в стандартном драконьем облике, это не было для меня проблемой.
Более того, поразмыслив, я рассчитал необходимый кооефициент виртуального ускорения исходя из того, сколько еще проспят мои родители (пока магия Изумрудного Ключа выполняет свою задачу) и сколько времени мне понадобиться на формирование стандартной системы магических структур для обработки информации, которую обычно зацентровывали на кристалл посоха в цербус-форме, чтобы дополнить возможности цербуса в формировании фантомной вселенной не менее совершенным отражением ее магической составляющей; а так же структур, дополняющих функции подсистем цербуса их магическими аналогами: просто ждать мне уже не хотелось мне уже не хотелось, и, позаботившись о том, чтобы закончить работу к утру, я целиком переключил восприятие на пространство виртуального терминала, один за другим разворачивая полученные с сервера академии информационные пакеты вначале с помощью кибермодуля и дублирующих его структур обработки информации в рунной оболочке, а затем (с их же помощью) распределяя ее в своей памяти.
Я не спешил и не медлил. Субъективно для меня прошло много времени, но когда я закончил эту часть намеченной работы и вновь переключился с пространства виртуального терминала на восприятие окружающей действительности за окнами по-прежнему была ночь. В камине все так же горел огонь, давая свет и тепло, и радуя взгляд своим бесконечным танцем, -- энергии, вложенной в магическую структуру хватит как раз до утра. Глядя на огонь, я мысленно потянулся к каналу связи с кристаллом посоха, -- который невозможно обнаружить (он доступен только сущности мага, с который связывает кристалл). Знаний и навыков, ставших частью использованного мной Ключа, было более чем достаточно, чтобы быстро создать необходимую систему информообрабатывающих структур (и структур, дополняющих в магическом смысле функции подсистем цербуса), зацентровав их на кристалле посоха, с помощью которого можно и управлять ими и питать их энергией, -- причем зацентровать таким образом, чтобы эти структуры были неразличимы (если не сделать их различимыми специально), как и сама магия посоха. Однако теперь в моем распоряжении имелась вся необходимая информация (включая знания, навыки и обезличенные воспоминания), чтобы создать куда более совершенную, изощренную и изящную систему магических структур, выполняющих ту же задачу.
С момента создания Изумрудного Ключа Бессмертия Духа наука и магия в нашем мире продвинулись очень далеко, а эта область исследований к тому же, во-первых, была приоритетной, во-вторых – просто интересной очень многим исследователям как теоретически, так и в чисто прикладных целей. Все драконы поддерживали цербус- форму посоха всегда, если только им не было нужно нечто иное. Ею пользовались как личным цербусом (прежде всего для виртуального моделирования и синтеза в котором серые кристаллы имели огромный потенциал) и, поскольку большинство сложных задач в любой области решаются в нашем мире сочетанием науки и магии, возможности магической системы, дополняющей основные возможности цербусов, совершенствовались постоянно.
Вскоре я вновь перестал замечать окружающее, погрузившись в создание сложнейших магических структур, сжав субъективное восприятие времени в соответствии с заранее рассчитанным коофициентом (на сей раз, не столько за счет вычислительных возможностей кибермодуля, сколько используя возможности драконьего мозга животной природы, возможности мозга сердцевины и дублирующих их структур в рунной оболочки). При этом, частью сознания я постоянно восхищался тем, насколько легко, изящно и быстро можно было создать самую сложную магическую структуру, используя дополняющие друг друга особенности стандартного драконьего облика. Прежде всего, для этого использовались одновременно рунная оболочка (для формирования элементов структуры), структура-источник и структура-ключ Серого Пламени (для столь же естественной и тонкой работы с любыми стихийными и энергетическими компонентами) и магическая (или прозрачная) оболочка, -- для того чтобы постоянно ощущать каждый создаваемый объект столь же полно и, при необходимости, манипулировать им с той же легкостью, как с объектами материального мира с помощью физической оболочки: иногда, возможность взять лапой (или растущим из плеча щупальцем) какую-то магическую структуру, ощупать ее, повертеть перед глазами, изучая во всех подробностях, экономила множество времени и усилий. При этом частью сознания я каждый раз вспоминал свои мучительные попытки освоить трехмерное моделирование еще в прежней жизни, -- на Земле начала двадцать первого века с ее примитивными компьютерами, не позволяющими работать подобным образом даже с простейшими цифровыми моделями. Впрочем, эти воспоминания вскоре ушли на второй план, тем не менее, позволяя мне по-прежнему остро наслаждаться своей работой, так, как это вряд ли доступно кому-либо в этом мире. Тем более, что я постоянно убеждался, -- для ее максимальной эффективности были важны все особенности драконьего облика, ставшего стандартным в нашем мире. Иногда часть расчетов было проще перепоручить цифровой, или, напротив -- аналоговой части кибермодуля, чем выполнять их иначе. Во многих случаях оказывалась очень ценной животная составляющая физической оболочки (и связанные с ней особенности всех остальных), -- особенно для работы с Серым Пламенем. Точно так же были важны и прочие особенности стандартного драконьего облика, по той, или иной причине. Я знал все это теоретически, но, убедится в этом на собственном опыте, было огромным удовольствием.
Когда я закончил приведение цербус-формы своего посоха в состояние, которое считалось стандартным на данный момент, «навесив» на кристалл систему магических структур, и вновь вернулся к восприятию окружающего, -- за окнами уже рассвело. Я мог справиться гораздо быстрее, но просто не хотел этого. Огонь в камине погас и, знакомую с детства, комнату освещали только лучи солнца.
Вскоре я услышал на лестнице шаги, -- скользящие, мягкие, -- только великолепный слух, имеющий к тому же несколько видов природы, позволял мне услышать их. Я вскочил на четыре лапы и развернулся. Спустившись по лестнице, родители вошли в гостиную бок о бок, тесно прижавшись друг к другу. Мне не раз доводилось видеть, как точно так же ходили молодые драконы и драконочки из тех, с кем я играл в детстве, которые, повзрослев, поняли, что неравнодушны друг к другу. Сейчас родители тоже были в стандартном драконьем облике и внешне ничем не отличались от одной из таких парочек, но, все равно, их проявление взаимной привязанности сразу бросалось в глаза, -- выделялось на фоне чего либо подобного, что делали другие люди, или, в данном случае, драконы.
Я мгновенно увидел это, почувствовал и понял. Так же, как понял и то, что никогда не спутаю родителей с другой парой драконов, -- и мне не нужны для этого ни личные идентификаторы (которые можно запросить по двустороннему каналу киберсвязи), ни возможность видеть особенности сущности благодаря восприятию рунной и магической оболочек, -- хотя в стандартном облике все драконы выглядят одинаково. Я чувствовал это как-то иначе и вряд ли смог бы объяснить как. Впрочем, я и не задавался этим вопросом. Я бросился к родителям и, присев на хвост обнял их одновременно передними лапами и крыльями. Они сделали то же самое и мы замерли так, без слов радуясь близости друг друга, словно только что встретились после очень долгой разлуки. В каком-то смысле так оно и было, ведь в драконьем облике родителей я видел впервые.
Только когда мы наконец оторвались друг от друга я осознал, что точно так же (хоть и не так долго) обнимались с родителями маленькие дракончики, с которыми я играл в детстве, когда были в стандартном облике, -- собственно, по поведению их и можно было отличить в этом облике от взрослых драконов и драконов-подростков (для которых детство перешло в юность). Родители тоже поняли это и мы долго смеялись этому, радуясь, что вместе перешли грань новой жизни и при этом чувствовали себя столь естественно, словно родились драконами, а не людьми. Потом мы перебрались на небольшую веранду куда из гостиной вела прозрачная раздвижная дверь и долго лежали рядом, тесно прижавшись друг к другу, и наслаждаясь теплом и светом утреннего солнца, который был особенно приятен растительной части тела.
За это время мы успели поделиться друг с другом впечатлениями и обсудить, что нам всем делать дальше. Оказалось, что родители уже успели распаковать и распределить в памяти те пакеты обновлений общего назначения, которые были необходимы им, учитывая изменившую их версию Изумрудного Ключа; и создали магические структуры, дополняющие основные функции и функции подсистем цербус-формы их кристаллов-посохов: просто они не подбирали при этом коэффициент ускорения расширенного сознания под конкретный промежуток времени, как это сделал я, а работали с максимальным его значением. Все, что нужно было сделать обязательно, всеми нами было уже сделано. То что я не отбыл положенный срок машиной уже не имело значения, -- ведь, по законам нашего мира, со вчерашнего дня я был драконом, а не человеком (так же, как мои родители с сегодняшнего утра).
Мы были абсолютно свободны. Законы и обычаи не предписывали чего-либо в такой ситуации. Но мы понимали, что всем нам предстоит найти новые интересы в жизни, согласно новому статусу и возможностям. Причем для моих родителей эта задача не проще, чем для меня, -- ведь они вернули себе человеческие тела и приняли статус взрослых, чтобы вместе вырастить ребенка. Всю свою взрослую жизнь они посвятили моему воспитанию. Других занятий или интересов у них не было, точно так же, как и у меня. Впрочем, даже если бы они были, став драконами родители вряд ли стали бы заниматься тем же, -- слишком велика разница в возможностях, знаниях и навыках, базовых для человека и дракона.
Не особо раздумывая, мы все вместе пришли к выводу, что, прежде всего, нам стоит побывать в системе Авалона, осмотреть и саму систему и побывать в Академии, -- ведь для драконов это совершенно не то, чем может быть такое путешествие для людей. Даже базовых знаний и навыков более чем достаточно, чтобы присоединиться к работе многих научных групп, или отдельных ученых в Академии. Не исключено, что все мы найдем себе подходящую работу. При этом родители собирались остаться драконами, в полной мере познавая этот новый для себя опыт, а я склонялся скорее к тому, чтобы все-таки стать машиной, погрузившись сознанием в цербус-форму своего посоха, но при этом тоже работать в академии. Есть множество машин, которыми можно управлять (в роли когнитивного ядра) только имея возможности и, как минимум, базовые знания и навыки дракона. Став драконами, мы по-прежнему разделяли желания друг друга так же, как было раньше, когда мы были людьми, -- поэтому спорить нам было, как всегда не о чем. Родители сразу поддержали мою идею все-таки стать машиной, заверив меня, что это стоит того (за двести лет они успели убедиться в этом на собственном опыте), -- тем более, имея возможность в полной мере пользоваться магией с помощью кристалла-посоха, выполняющего роль цербуса. А для меня важно было, прежде всего, то, что родители собираются тоже остаться в Академии, то, что мы будем рядом, тем более, что драконам доступна и машинная, и магическая, и телепатическая связь. Мы сможем, в любой момент, встретится в фантомной вселенной, созданной моим цербусом, где бы ни находились в огромном комплексе Академии в тот, или иной момент времени.
Всем нам было ясно, что это лучший и единственный выбор, возможный для нас сейчас. Но вероятность того, что, побывав в Академии, мы не сможем сразу отыскать себе занятия и нам придется вернуться на Землю, все-таки было нельзя, -- поэтому этот дом мы решили пока не возвращать в распоряжение колонии, оставив его за собой (на что имели полное право). Сделать это можно в любой момент, не возвращаясь сюда. Тем более, что чего-либо материального, имеющего личное значение, ни у кого из нас не было. Мы всегда предпочитали пользоваться стандартной одеждой, устройствами, предметами, необходимыми в той, или иной ситуации, -- тем более, что в нашем мире их качество и возможности соответствуют общему уровню развития магии и науки.
Единственное с чем нам, всем троим, хотелось попрощаться прежде, чем уходить отсюда надолго, был бескрайний дубовый лес, окружавший этот город колонию. Не сговариваясь мы поднялись в воздух и, набрав высоту, выстроились треугольником: впереди отец, за ним слева и справа, соответственно, мама и я. Какое-то время мы летели над лесом, любуясь им с высоты, -- используя для этого все способы восприятия, которые доступны дракону в стандартном облике. Я прожил рядом с этим с этим лесом двадцать лет, но только теперь смог действительно увидеть и почувствовать жизнь этой огромной живой системы, оценить ее красоту и сложность. Обнаружив небольшую поляну, спрятанную среди деревьев так, что я никогда прежде не видел ее, хотя, казалось, исходил вместе с родителями весь лес в окрестностях города-колонии, -- мы мягко опустились на сочную зеленую траву на берегу небольшого озера, блестящего посреди поляны под лучами летнего солнца. Как только мои лапы коснулись мягкой, прохладной почвы, я почувствовал желание запустить в нее корни, исходящее от мозга сердцевины. Мои родители, естественно, испытывали то же самое, -- поэтому мы, не спеша, перебрались поближе к берегу озера, снова улеглись, тесно прижавшись друг к другу, и, позволив растительной составляющей своих тел выпустить тонкие корни из брюха и ладоней на лапах, какое-то время наслаждались совершенно незнакомым состоянием укоренения и активного фотосинтеза, естественным для растительной составляющей наших тел.
Потом мы немного поплавали в озере, наслаждаясь гибкостью и силой своих тел, -- позволяющей плыть, извиваясь всем телом, что естественно для рептилий, -- и тем, насколько стремительно можно плыть, делая мощные гребки крыльями, и маневрировать, меняя направление движения за счет положения хвоста. Выбравшись из воды, мы решили не подниматься в воздух, а отправиться назад пешком, -- благо киберсистемы и прочие возможности стандартного драконьего облика позволяли легко ориентироваться в лесу и находить наиболее легкий путь среди деревьев, не причиняя вреда растениям и животным.
Назад мы шли не спеша и довольно долго, обшаривая лес вокруг себя всеми доступными способами восприятия и поражаясь тому, сколь многого не способен увидеть человек в обстановке, казалось бы, знакомой до мелочей, -- даже если он всю жизнь стремился к этому, научившись чувствовать и понимать природу настолько, насколько это доступно его восприятию. Создав локальную сеть киберсвязи, мы напрямую обменивались впечатлениями, радуясь этому новому способу передачи различной информации и тому, что можем не тревожить лес звуками голосов, когда нестерпимо хочется поделиться чем-то друг с другом.
Вернувшись домой, мы сразу направились к нуль-камере, посмеиваясь над тем, как комфортно нам ходить на четырех лапах (хотя драконами мы стали кто вчера, а кто и вовсе сегодня утром), -- всем натерпелось увидеть Авалон, цитадель науки и магии в нашем мире, главную планету драконов, а значит, теперь и нашу. Чтобы поместиться в нуль-камере всем нам пришлось встать на задние лапы. И снова я мысленно улыбнулся тому, насколько легко это сделать (и двигаться в таком положении) в стандартном драконьем облике…
…следующие несколько недель стали, пожалуй, самыми счастливыми в моей жизни, хотя, родившись в этом мире, я в полной мере познал, что значит это понятие, и, по мере взросления, открывал для себя все новые грани его смысла…
…спокойные, не тронутые присутствием цивилизации просторы Авалона, огромные белоснежные корпуса Академии посреди изумрудной травяной равнины, уходящей за горизонт в любом направлении, вечная целеустремленная суета на пределе сил и возможностей, царящие здесь, в которой нет места мыслям о течении времени, -- меняются только цели, обстановка остается прежней. Мы окунулись в нее с первых мгновений, выйдя из дверей одной из нуль-кабин, стоящих длинной дугой у края центральной площади Академии. При этом мы, незаметно для себя, в те же первые мгновения стали частью происходящего. Выйдя из дверей нуль-кабины все мы сразу получили запрос идентификации по закрытому каналу киберсвязи от одной из постигающих машин, координирующих внутреннюю жизнь Академии. Ответив на него отправкой личных кодов идентификации, мы получили в ответ информационные пакеты, которые развернулись в пространстве наших виртуальных терминалов огромными (благо в виртуальном пространстве это не мешало видеть их целиком) и очень детальными объемными планами всего комплекса Академии, -- причем они были специально оптимизированы для наложения на восприятие окружающего всеми способами, доступными дракону в стандартном облике, -- чем мы немедленно и воспользовались. В результате лавина информации, которую мы воспринимали тем, или иным способом, внезапно обрела смысл. Схемы и детальные пояснения позволили понять внутреннее устройство и назначение впечатляющих размерами и красотой, но одинаковых и безликих в своей функциональности зданий; увидеть и оценить идеально продуманное расположение зданий и подземной инфраструктуры всего огромного комплекса Академии. При этом я остро наслаждался тем, что знаний и навыков, которые я уже обрел так, или иначе, было более чем достаточно, чтобы действительно понимать все это в полной мере. Родители тоже были восхищены и наслаждались этим не меньше (мы постоянно в фоновом режиме обменивались впечатлениями по защищенным каналам киберсвязи и я знал это наверняка), но их впечатления были иными: в них преобладали восхищение окружающим и гордость за свой родной мир; наслаждение новыми возможностями, обретенными меньше суток назад, было гораздо менее острым, -- все же у них не было воспоминаний о другой жизни, другом мире и времени, которые были у меня, и эти новые возможности они воспринимали как нечто само собой разумеющееся (при этом радуясь им ни чуть не меньше чем я).
В то же время, паутина разноцветных нитей, на полученных объемных планах, которые обозначали множество возможных маршрутов движения с той, или иной целью, сразу придали смысл нашему появлению здесь, и мы сразу двинулись в разные стороны (согласно своим личным интересам), естественным образом влившись в непрестанное движение драконов, машин, не обладающих разумом киберов и разнообразного транспорта (царящее одновременно на земле, под землей и в воздухе), так, словно жили здесь многие годы и сейчас вернулись в Академию лишь ненадолго покинув ее. Одновременно присутствие на границе сознания координирующих постигающих машин и множества сложнейших кибернетических и магических систем обработки информации, -- с которыми мы оказались соединены всеми видами связи (доступными дракону в стандартном облике) как только вышли из дверей нуль-кабины на центральную площадь Академии, -- позволяло чувствовать себя частью невероятно сложного, но единого и гармоничного целого, столь же неотъемлемой и необходимой ему как бесчисленное множество других. Благодаря связи с инфосистемами академии и постигающими машинами, которые управляли ими, мы поняли, что в любой момент времени в академии есть немало драконов, которые, подобно нам ищут новый интерес для себя, или новую область исследований, пользуясь той же системой маршрутов на объемной схеме Академии, наложенной на восприятие с помощью вычислительных систем кибермодуля, и содействием постигающих машин. При этом ни их возраст и опыт, ни то, чем они занимались прежде, не имело никакого значения, как и то, что мы, в отличии от большинства драконов занятых этим поиском одновременно с нами, делали это впервые.
Вскоре этот удивительный процесс захватил всех нас целиком, так, что объединяли нас лишь закрытые каналы киберсвязи, позволяющие передавать собственные впечатления и получать впечатления остальных, используя для этого лишь ничтожную часть сознания, работавшего в режиме максимального расширения (что позволяло легко обрабатывать огромные потоки разнородной и сложной информации, -- в полной мере анализируя, оценивая, а затем используя ее, -- даже не замечая этого). Мы перестали замечать бег времени,-- увлекшись процессом познания, поиском и сравнением альтернатив применения обретенных возможностей знаний и навыков в максимальном соответствии личным интересам и склонностям, -- тем более, что жизнь в Академии не замирает никогда, в любое время суток оставаясь одинаково интенсивной; а поддержка физической оболочки стандартного драконьего облика биореакторными системами ее машинной составляющей (имеющими замкнутый цикл и зависящими только от энергии, которой обеспечивали их дейтериевые реакторы, заодно служившие основой двух плазменных двигателей) и особенности природы самой физической оболочки в стандартном драконьем облике полностью избавляли нас от голода, усталости и других потребностей, свойственных живым существам…
Одновременно я узнавал очень много нового для себя об искусстве и философии нашего мира, которые активно изучал в детстве и в юности, следуя рекомендациям постигающих машин и советам родителей. Точнее, теперь я видел его бесчисленные отражения в научной, исследовательской и прикладной деятельности, -- узнавал влияние того, что прежде казалось мне абстрактным (когда моей задачей было просто постичь его смысл) в мотивах и целях различных изысканий во множестве областей, -- уже на собственном опыте убеждаясь, что в нашем мире (в отличии от многих других) все это так, или иначе имеет практический смысл и ценность.
Покидая комплекс Академии, чтобы осмотреть Авалон с его удивительной природой (соответствующей земному стандарту, но при этом четко разбитую на климатические пояса по широтам и не имеющую сезонности благодаря круговой орбите и нулевому наклону планетарной оси) все мы уже знали, чем сможем заниматься в Академии, когда вернемся туда, -- посвятив этому неопределенно долгое время (в зависимости от того, как будут продвигаться исследования в которых мы хотели участвовать). При этом я, как и собирался, отыскал группу ученых, которая как раз заканчивала монтаж, наладку и настройку магической составляющей очень сложной постигающей машины, необходимой им для дальнейших исследований, тема которых очень заинтересовала меня.
Хотя я не стал скрывать, что возможности новой машины интересуют меня куда больше (чем только польстил ее разработчикам и создателям). Управлять ею мог только дракон, погрузив сознание в цербус-форму кристалла посоха, с зацентрованными на ней магическими структурами, дополняющими функции цербуса. Причем на первых этапах новой стадии исследований когнитивному ядру новой машины отводилась стандартная, более-менее пассивная, роль, которую обычно выполняли люди, став машинами, и сколько продлиться эта стадия исследований ни руководитель группы, ни остальные ученые, маги, инженеры и маготехники (хотя для драконов нашего мира это деление условно, -- по преобладанию опыта и интересов) не могли сказать при всем желании. Поэтому они опасались, что не смогут сразу найти дракона для этой работы, которому она будет интересна, но при этом он не станет вмешиваться в работу управляемой машины, -- это действительно могло стать проблемой потому, что и молодым драконам, только начинающим взрослую жизнь и тем, кто, напротив, прожил уже немало это вряд ли было бы интересно (хотя и по разным причинам); как и ставшим драконами людям (большинство из которых прежде уже были машинами и не хотели, в обозримом будущем, возвращаться к выполнению тех же задач, -- пусть и на новом уровне). Я в этом смысле был исключением, -- ведь родился человеком, а затем стал драконом прежде, чем стал машиной, хотя намеревался посвятить этому положенный срок, согласно законам и традициям нашего мира. Разношерстная (в смысле опыта, характеров, темперамента и интересов) команда теоретиков и «технарей» (как именовали скопом соответственно ученых и магов, независимо от области интересов, и инженеров, маготехников, артефакторов и всех остальных, кто так, или иначе искал практическое применение теоретическим открытиям и достижениям), увлеченно «колдующая» (кто в прямом, кто в переносном смысле) над внутренностями новой машины, почти буквально вцепилась в меня. Отпустили меня только потому, что шел завершающий этап монтажа и наладки (в котором я никак не мог участвовать, не имея специфических знаний и опыта), который должен был завершиться примерно к тому моменту, когда мы с родителями собирались вернуться в Академию, осмотрев планету и звездную систему Авалона. Меня заверили, что работа в группе, в роли когнитивного ядра новой машины, остается за мной, -- при этом было понятно, что ее создатели нуждаются во мне явно больше, чем я в них, или их творении, -- что немало порадовало меня.
Родители нашли себе работу в одной из бесчисленных исследовательских лабораторий Академии, занимающейся чем-то, интересовавшим их обоих (иного я и не ожидал, зная их привязанность друг к другу, и удивительную схожесть характеров), -- поэтому родители обзавелись стандартными комплектом орденских артефактов последнего поколения (выданных им с артефактурных складов Академии), а я этого делать не стал, чтобы не думать где и как их хранить, когда нужно будет нырнуть в кристалл и встроиться в новую машину на неопределенно долгий срок. Мы вместе повосхищались творениями лучших инженеров, маготехников и артефакторов нашего мира, пока родители, взяв под контроль с помощью рунных оболочек и способностей метаморфов (созданных с их помощью в астральных телах) выданные им орденские мантии метаморфов, рассчитанные, в том числе, на совместное управление с помощью и рунной оболочки, и способностей метаморфа (а затем, -- используя управление с помощью способностей метаморфов, -- придав им вид инструментальных поясов, которые большинство драконов носили, находясь в стандартном облике), прилаживали к ним комплекты инструментов, устройств и приборов («извлеченных» из кристаллов-матрикаторов, входящих в орденских артефактов), а затем соединяли свои кристаллы-посохи с наборами из четырех Малых Доменных Кристаллов Серого Пламени (такое количество считалось минимальным стандартом, большим пользовались только те, кому это было необходимо по той, или иной причине).
В стандартном облике драконы нашего мира могут, при необходимости развивать очень большую скорость, -- особенно, если использовать в полете гравитационные генераторы и тягу плазменных двигателей (при этом выступающая на спине часть кибермодуля действительно становилась тем, чем казалась, -- компактным ранцем для скоростных полетов который носит на спине каждый дракон в стандартном облике), -- поэтому, чтобы полюбоваться просторами и природой Авалона, транспорт нам был не нужен. Мы то наслаждались упоительной свободой самостоятельного полета и головокружительных маневров на невероятных, недоступных большинству живых существ скоростях, то, напротив, летели медленно и на меньшей высоте, любуясь зеленью степей и лесов, синевой рек и лазурной зеленью морей, -- и восхитительным буйством и многообразием жизни (которую могли воспринимать во всех подробностях благодаря возможностям базового облика драконов), -- или, достигнув очередной климатической, или природной зоны, снижались, выбрав подходящее место для посадки, и, приземлившись, на какое-то время сливались с новой частью природы Авалона, во всю используя для этого возможности растительной и животной составляющей стандартного облика драконов (позволяющих действительно слиться с природным окружением, в полной мере ощутить его, -- хотя и совершенно по-разному). Мы не медлили, но и не спешили, пользуясь тем, что многообразие восприятия и расширенное состояние сознания в стандартном драконьем облике позволяют за мгновения в полной мере воспринять любое окружение, полюбоваться и насладиться им, субъективно растянув это время настолько, насколько каждому из нас хотелось в том, или ином случае. Поэтому на полное, настоящее, знакомство с Авалоном, -- родной планетой для всех драконов нашего мира, где бы они ни начали свою жизнь, -- нам хватило нескольких дней, хотя по количеству воспринятой (осмысленной и прожитой) информации и субъективному времени это были месяцы, если не годы…
Затем, покидая Авалон, чтобы осмотреть его звездную систему, мы, как всегда не сговариваясь, избрали отца капитаном и пилотом в намеченной экспедиции. Ему и пришлось активировать артефакт-сердце (полученный вместе со стандартным комплектом орденских артефактов), чтобы «вызвать» серый диск малого разведывательного катера класса «Орфей» последней модификации, -- самого совершенного корабля такого назначения и тоннажа в нашем мире. Поднявшись на борт по выдвинутой катером аппарели и миновав главный шлюз (бдительная автоматика корабля не пожелала пропускать нас внутрь без положенной процедуры стерилизации техническими и магическими средствами, -- занявшей, правда, в общей сложности несколько мгновений) мы какое-то время ходили по отсекам и коридорам корабля отделанным одинаковым белым покрытием, напоминающим одновременно резину и пластик (в меру упругим, -- отдающим энергию шагов, -- приятным на ощупь, гладким, но совершенно не скользким), залитым ярким (но совершенно не слепящим) светом потолочных панелей, восхищаясь компоновкой внутреннего пространства (позволившей уместить столь многое в небольшом, великолепно защищенном корпусе) и совершенством корабельных систем различной природы и назначения. Затем перебрались в рубку: небольшое, но достаточно просторное круглое помещение в центральной части корабля (защищенной лучше всего), где располагались наиболее важные отсеки и подсистемы.
Когда мы вошли в рубку она была совершенно пуста и ничем не отличалась от прочих отсеков, -- то же белое покрытие пола и стен, тот же свет потолочных панелей, не оставляющий места теням, -- но, как только дверные панели закрылись за нашими спинами (бесшумно выскользнув из стен и надежно перекрыв вход), рубка стремительно преобразилась, повинуясь мысленной команде отца (направленной на закрепленный у него на поясе артефакт-сердце-- который выполнял, в том числе, функции капитанского ключа, обеспечивая связь с корабельными системами и дистанционное управление с высшим приоритетом доступа). Полукруг стены напротив входа и вписанные в него части пола и потолка стали словно прозрачными, превратившись в один большой голоэкран, демонстрирующий окружающую корабль природу Авалона: зеленую степь, уходящую во всех направлениях до горизонта (которая нравилась мне больше всего из природных зон на планете, даже теперь, когда я побывал во всех) и высокое синее небо над головой с легкими перистыми облаками. Одновременно в центре рубки из пола выдвинулись три невысоких постамента в виде усеченных конусов (расположенных равнобедренным треугольником, обращенным вершиной к центру голоэкрана) с пилотскими креслами (приведенными в положение ложементов, наиболее удобное для драконов в стандартном облике) и стандартными пультами- терминалами, расположенными перед креслами. Правда, пульт перед передним креслом (расположенным ближе всего к экрану) немного отличался от двух других, -- на нем имелось гнездо для установки артефакта-сердца. При желании, с эго помощью количество постаментов с пультами и креслами, их конфигурацию и расположение можно было менять по мере необходимости, как и активировать дополнительные блоки и системы оборудования рубки, или менять функции и конфигурацию систем управления на пультах.
Отец занял передний ложемент, а мы с мамой два ложемента за пультами сзади, так же, как уже привыкли летать, -- я справа, а мама слева. Затем мы все активировали свои ложементы (при этом они мгновенно охватили наши тела так, чтобы надежно удерживать их, не мешая двигаться, и мягко сжали нас в своих «объятиях») и, с помощью плечевых щупалец, подключились к гнездам, равномерно расположенным по окружности на боковых поверхностях постаментов с пультами и креслами-ложементами, соединившись с помощью первичного киберинтерфейса с техногенными системами корабля и (с помощью его органического аналога) – с биологическими (точно так же, как соединились с магической их частью, используя рунные, прозрачные, астральные оболочки и магические структуры, созданные с помощью структур перехода); а мы с мамой, к тому же, немного перенастроили свои пульты так, чтобы в полете мама могла выполнять функции штурмана, а я – задачи скантехника. Особой необходимости в этом не было, но этого требовали знания и навыки (а главное, обезличенные воспоминания и опыт), которыми мы обладали: следуя им, мы чувствовали себя намного увереннее и комфортнее, поэтому предпочитали поступать именно так, если не было серьезных причин, чтобы действовать как-то иначе. По той же причине, взлет сопровождала стандартная перекличка отчетов о состоянии систем корабля, выбранном курсе и обстановке в зоне эффективного сканирования систем «Орфея» (многочисленных, имеющих различную природу, но одинаково совершенных). Мама связалась с диспетчерской службой Авалона (расположенной в комплексе Академии, как и службы планетарного управления), запросив коридор до орбиты от той точки на поверхности планеты, где находился наш катер. Затем отец мягко поднял корабль на гравитационной тяге, набрав достаточную высоту, развернул его ребром вперед и вверх (ориентируясь по пилотажному маркеру в центре голоэкрана, окруженному множеством дополнительных данных в компактной графической форме) и бросил вперед сектора гравитационных генераторов, увеличивая скорость полета. При этом системы катера надежно защищали нас от перегрузок (мы не ощутили ничего, при всех возможностях восприятия стандартного драконьего облика), но через несколько секунд небо на экране из синего стало черным, а солнечный свет сменился мерцающими узорами звезд. В тот момент я очень порадовался тому, что выбрал себе роль скантехника. В системе Авалона было на что посмотреть, как и на самой планете и возможности систем «Орфея» позволяли убедиться в этом, не покидая орбиту…
…громадная полая планета Генезис созданная магами и учеными в звездной системе Авалона после создания Изумрудного Ключа, -- когда его исходная форма стала новым стандартным обликом обитателей Мира Драконов, -- удивительная биосфера поверхности и огромных внутренних полостей планеты, искусственно спроектированная как «продолжение» исходной формы Изумрудного Ключа, -- сложная система астероидных колец вокруг планеты, выполняющих роль пассивного динамического массстабилизатора невероятных масштабов, и множество разнокаллибарных спутников, -- зачастую связанных гравитацией не с самой планетой, а друг с другом, -- с разнообразными биосферами, повторяющими естественные, или созданными с нуля неугомонными молодыми планетологами, чьи идеи были признаны достаточно интересными для их воплощения;
Колонизировав систему Авалона в нашем мире, и закончив строительство грандиозного комплекса Академии, наши предки (пользуясь возможностями стационарных систем этого комплекса, -- различной природы и назначения, но в равной степени обладающих совершенством и огромной мощью) воссоздали все этот таким, каким оно было в их родном мире, и с тех пор оно постоянно развивалось по мере развития науки и техники, параллельно исследованиям, которые велись в Академии и благодаря им. В нашем мире система Авалона давно стала насыщеннее, сложнее, чем была в мире наших предков (там она тоже развивалась, но гораздо менее активно), появилось много орбитальных и пространственных станций и комплексов различного назначения, между которыми постоянно скользили автоматические грузовые корабли разного размера и тоннажа (вытянутые серые эллипсоиды с продольной осью вращения). Реже мелькали серые диски катеров вроде нашего, летящие от станции к станции, или от планеты к планете. Иногда плыли в пространстве модифицированные буксиры типа «Кальмар-4» (создаваемые вторым заклинанием Изумрудного Ключа в виде «отпечатка» в кристалле посоха, который можно в любой момент «вызвать» оттуда), волокущие в вытянутых до нужной длины щупальцах четырех грузовых манипуляторов огромные контейнеры с грузом (часто по нескольку штук), или столь же громоздкие блоки и модули разного назначения. А возле нескольких станций и комплексов были пришвартованы более крупные корабли различных модификаций.
К тому же, в нашем мире, здесь, ближе к звезде сверкала в ее лучах огромная спираль, образованная массой одинаковых серых кристаллов с острыми гранями, каждый из которых мог легко уместиться на ладони взрослого человека. Конечно в нашем мире Цербиум был отнюдь не так велик, как в том, где цербусы были обнаружены впервые, -- количество населения возрастало настолько медленно, что место пока хватало всем, -- поэтому погружение в личный цербус (обычный, или сформированный из кристалла посоха) и присоединение его к кристаллической сверхмашине (сверкающей в лучах звезды планетной системы Авалона, дающих ей необходимую энергию) было добровольным и, чаще всего, временным выбором каждого, кто делал его по той, или иной причине. Чаще всего это были драконы-ученые, или люди, занимающиеся какой-то областью философии, или искусства, которым (в силу особенностей их работы на каком-то ее этапе) было комфортнее всего существовать и работать в фантомной вселенной цербуса, дающей разуму огромные возможности, прямо пропорциональные его творческому потенциалу и воле к саморазвитию. При этом соседство множества таких личностей благодаря объединению личных кристаллов (и какого-то количества резервных, используемых совместно для создания чего либо в фантомном пространстве) позволяло им объединить свои силы и потенциал, одновременно складывая и умножая его. Цербиум нашего мира – неотъемлемая часть академии на Авалоне (хотя на связи с ним работают и многие люди, живущие на Земле и работающие в разных областях философии и искусства) и жизнь его так же насыщена, как жизнь грандиозного научного комплекса на планете, построенного нашими предками.
…Какое-то время мы кружили в системе Авалона (строго придерживаясь пространственных коридоров, выделяемых диспетчерской службой, так, что мама постоянно была занята сильнее, чем мы с отцом, запрашивая новые коридоры и корректируя курс), пользуясь тем, что пространственная тяга двигательных систем «Орфея» позволяла перемещаться в пределах звездной системы с теми же затратами времени, что и в планетарных масштабах, (и то, отнюдь не с максимальной скоростью). Мы полюбовались на Цербиум с максимально близкой орбиты, разрешенной диспетчерской службой, побывали на нескольких пространственных и орбитальных станциях, а затем устремились к громаде Генезиса. В начале мы осмотрели ее с дальней орбиты, маневрируя среди спутников и астероидных поясов, -- при этом мне всерьез пришлось взяться за взятые на себя обязанности скантехника, следя за сложной пространственной обстановкой и снабжая сжатой, тщательно отобранной информацией родителей, которые вели катер с такой легкостью и изяществом, словно этот совместный полет был для них далеко не первым (хотя, может быть, так и было, ведь я не знал много о том, что они пережили вместе, когда были машинами), -- потом, запросив разрешение диспетчерской службы Авалона (контролирующей всю систему) приземлились на одном из спутников Генезиса и, оставив корабль на исследовательской станции, где жили молодые планетологи, создавшие местную биосферу и теперь исследующие собственное творение, облетели его так же, как до того облетели Авалон (только гораздо быстрее)…
Так, перелетая на катере от одного к другому мы познакомились со всеми спутниками Генезиса. И опять это заняло немного объективного времени, хотя по впечатлениям и субъективному времени это заняло для нас куда больше, чем знакомство с природой Авалона. При этом приятнее всего было, пожалуй общаться с «населением» спутников: драконами (планетологами, биологами, тэрраформистами…) и людьми (черпающими вдохновение для творчества в особенностях той, или иной биосферы). Их было совсем немного, но при этом они казались неотъемлемой частью своего окружения (сколь бы причудливым оно ни было) и, как ни странно, самой ценной частью…
Потом была громада Генезиса, полеты (уже без катера, который отец, за ненадобностью, «отозвал» в свой артефакт-сердце) в огромных внутренних полостях планеты и знакомство с их удивительной природой, -- вернее, погружение в нее настолько, насколько это позволял стандартный облик дракона (при этом все мы убедились сколь велики в действительности его возможности в этом смысле), -- облет поверхности планеты в атмосфере и знакомство с жизнью населяющей ее невероятные (для планеты с обычной структурой и земной гравитацией просторы). Только здесь мы действительно поняли, зачем был создан Генезис: в его природе можно было раствориться (во всяком случае, в стандартном драконьем облике, под который она создавалась нашими предками в этом мире) и жить сколь угодно долго, просто наслаждаясь существованием. Или отдавшись мыслям о философии, искусстве, магии, или науке, -- при этом черпая вдохновение в этом состоянии растворенности, в ощущениях живых составляющих стандартного драконьего облика от существования в таком окружении. Многие драконы так и делали, -- при этом результаты размышлений в той, или иной области становились частью исследований ведущихся в академии на Авалоне, или на Земле (если речь шла о философии, или искусстве), -- благодаря средствам связи, доступным дракону в стандартном облике. С кем-то из них мы встретились, кого-то обнаружили случайно, но большинство этих мыслителей и философов настолько сливались с природой планеты, что заметить их, если не искать специально, было совершенно невозможно. А мы не искали их, нам это было ненужно, и мы понимали, что не вправе тревожить тех, кто не хочет этого…
На Авалон мы вернулись с помощью нуль-Т, воспользовавшись пассажирской нуль-камерой на одной из исследовательских станций, расположенных на поверхности Генезиса так, что во второй раз в моей жизни мы появились в Академии так же, как в первый, -- выйдя из нуль-кабины у края центральной площади. Только на этот раз мы уже были частью удивительной жизни Академии, которая не прерывалась никогда. Установив связь с внутренней инфосетью Академии, мы сразу получили сообщения от одной из постигающих машин, координирующих деятельность разных подразделений Академии, о том, что все мы зачислены на те должности, которые выбрали для себя еще перед отлетом и нас уже ждут там, где мы должны быть согласно своим должностным обязанностям.
Подтвердив получение сообщений, мы все устроились в ближайшем островке зелени (которые были разбросаны по всему комплексу Академии и служили зонами отдыха), -- что вполне могли себе позволить, поскольку полученные нами сообщения имели обычный приоритет и не имели пометок срочности, -- и, прижавшись друг к другу, и наслаждаясь состоянием укоренения и активного фотосинтеза в теплых лучах звезды Авалона (всегда греющей в этом климатическом поясе планеты как летнее солнце на земле), устроили короткий семейный совет: больше для того, чтобы еще немного побыть вместе в реальном мире (а не в фантомной вселенной моего цербуса, где мы сможем побыть вместе в дальнейшем) прежде, чем надолго расстаться. При этом сожаления никто из нас не испытывал (тем более, что друг за друга мы могли не бояться, благодаря тому, что моя сущность уже была изменена Плетением Бессмертия Духа, а родителям было известно заклинание Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, которое можно произнести в момент гибели), -- просто близость друг друга была нам как всегда приятна. А формальной причиной для этого семейного совета было решение вопроса, стоит ли возвращать наш дом на земле в собственность города-колонии прежде, чем приступить к своим обязанностям здесь – в Академии, хотя ответ на этот вопрос все мы знали заранее, и обсуждать нам на самом деле было нечего. Теперь, обладая возможностями и базовыми знаниями драконов, и окунувшись в удивительную жизнь Академии, -- в которой нашли свое место и личный интерес с поразительной, невероятной легкостью (благодаря совершенной, проверенной годами системе содействия подобному поиску), -- никому из нас не хотелось возвращаться на Землю (хотя родители, благодаря нуль-Т и его магическим аналогам, при желании, вполне могли жить в нашем доме на Земле, работая здесь – в Академии): здесь мы чувствовали себя комфортнее и естественнее, точно так же, как прежде, когда были людьми, чувствовали себя наиболее комфортно именно на Земле. Пользуясь киберсвязью, отец связался через инфосеть Академии и стационарные системы нуль-связи на Авалоне и на Земле с центральным сервером города-колонии, где я родился и вырос, -- изменив статус дома, где мы вместе прожили всю мою прежнюю – человеческую жизнь.
Затем мы вытащили из земли корни, поднялись на четыре лапы и, покинув островок зелени, распрощались, впервые (в моей жизни) зная, что теперь увидимся нескоро (во всяком случае, в реальном мире) и, не оглядываясь (тем более, что обзор, -- сферический в стандартном драконьем облике, -- и так позволял нам все время видеть друг друга) направились к ближайшим пассажирским нуль-кабинам у края площади. Привычно встав на задние лапы (поскольку общим стандартом пассажирских нуль-кабин в нашем мире был человеческий), родители вместе вошли в одну из них, а я – в ту, что была ближе ко мне. Войдя в нуль-кабину я отстучал на панели код лаборатории, где мне предстояло работать, и нажал клавишу ввода. Дверная панель нуль-кабины скользнула на место с тихим шуршанием сервопривода, чтобы тут же вновь отъехать в сторону.
В лаборатории меня уже ждали. За время моего отсутствия обстановка и атмосфера здесь радикально изменились. Оборудование, занявшее всю лабораторию в процессе активного использования во время монтажа и наладки новой машины, было приведено в идеальный порядок (заняв положенные ему места), и подготовлено к новому этапу исследований. Сама машина, которую собирали с его помощью, -- прежде частично разобранная, -- теперь была полностью смонтирована, укрыта панелями корпуса из серого бронепластика, (от чего стала казаться чуть ли не в десять раз меньше) и заняла свое место среди прочего оборудования лаборатории, с которым была соединена множеством разнообразных каналов и линий (как и с инфосетью и многими другими стационарными системами комплекса Академии, предназначенными для общего пользования). Узнал я ее только потому, что у этой машины был открыт цилиндрический канал, ведущий к модулю интеграции носителя когнитивного ядра системы управления (расположенному, согласно правилам, в наиболее защищенной точке конструкции, -- хотя для лабораторной машины это, в штатных ситуациях, не так важно, как для многих других).
Атмосфера напряженной творческой работы, достигшей своего пика, которую я застал в прошлый раз, теперь сменилась столь же напряженным ожиданием. Все сотрудники лаборатории собрались возле новой машины и мое появление замети сразу, пожалуй, только потому, что драконы в стандартном облике имеют полный сферический обзор, -- хотя ждали именно меня. При моем появлении сразу поднялась суета: все поспешили занять свои места у панелей управления, пультов и различных машин, контролирующих все оборудование лаборатории.
Я опустился на четыре лапы и, зная, что меня могут видеть все, поприветствовал всех сразу, -- кивнув и при этом приподняв крылья, в знак хорошего настроения, -- и зашагал к машине у которой остались, усевшись по-кошачьи на хвост у главной панели управления, двое драконов-наладчиков: маготехник и инженер. Подойдя к корпусу машины с той стороны, где был открыт канал, ведущий внутрь, я с помощью способностей метаморфа «отключил» связанную с ними часть физической оболочки стандартного облика дракона. Одновременно я оттолкнул вторую часть своей физической оболочки (созданную первым заклинанием Изумрудного Ключа) в ее отпечаток в кристалле своего посоха, где она заняла свое место в операторской камере бортового вычислителя в отпечатке буксира типа «Кальмар-4», -- на котором я, пока, не летал ни разу (о чем сейчас совершенно не жалел): мне куда больше нравилось летать на отцовском «Орфее» вместе с родителями, -- таким способом, вернув ей исходную форму (которой соответствует отпечаток в кристалле посоха).
В результате, частью моего облика (помимо природных) остались только прозрачная оболочка (которую я сильно сжал, вписав ее в габариты астральной, которая резко уменьшилась, с исчезновением физической части облика, но по-прежнему содержала в себе магические структуры, созданные с помощью структур-перехода, -- они были необходимы для взаимодействия со многими устройствами и структурами сложного магомашинного комплекса) и рунная оболочка (необходимая по той же причине), которую я слил с рунной оболочкой кристалла своего посоха, на что системы цербуса (в который были преобразованы его форма и часть структуры), как обычно, не отреагировали. В то же время, на уровне ментальной оболочки я потянулся к серому кристаллу (который еще не успел упасть на пол, оказавшись вне моей физической оболочки, в которую был внедрен), стремясь слиться с ним – погрузить в него свой разум, память и волю. Вот на это системы цербуса среагировали мгновенно, отсканировав мое сознание в штатном режиме, хотя моя ментальная оболочка не имела носителя, который они были бы способны обнаружить.
Когда сознание вспыхивает вновь, меня окружает бесконечная серая мгла, в которой присутствует только мой взгляд (остальные ощущения молчат, -- сейчас им просто нечего воспринимать в фантомном мире моего цербуса), серый туман не сдерживает его, позволяя устремляться в даль, но служит опорой, спокойным нейтральным фоном. Едва заметное непрерывное движение тумана лишает его однообразия, позволяя очень долго всматриваться в него, не теряя ощущение реальности, осознание бытия разума.
Мне очень комфортно здесь, среди серой фантомной бесконечности. Возможность прикоснуться извне к виртульному миру цербуса (которую давали мне доступные знания о серых кристаллах, и навыки управления волей), не способна передать ощущение покоя, которое испытывает разум, действительно оказавшись здесь. В то же время сознание словно раскрывается, обретая иную, недоступную даже в стандартном драконьем облике, четкость. Мысли движутся легко и стремительно, -- холодные, ясные, не лишенные эмоций, но не замутненные ими. Мысли и чувства воспринимаются разумом независимо друг от друга, существуя в двух параллельных потоках. Привычные эмоции воспринимаются сейчас совсем иначе: фантомный мир цербуса придает им пронзительную яркость, насыщенность (разум легко воспринимает все оттенки эмоций, которые обычно ускользают от сознания человека и даже те, на которые я прежде не обращал внимания уже в стандартном облике дракона), -- но это не мешает сосредоточиться. Собственная память кажется мне бесконечной, хотя мне всего двадцать лет, -- я легко могу вспомнить каждое прожитое мгновение. С одной стороны это привычно мне, ведь я всегда помнил свою жизнь с самого раннего детства, к тому же, в драконьем облике моя память тоже была абсолютной и управляемой. С другой, состояние памяти разума, помещенного в цербус, -- это нечто совсем иное: еще не знакомое мне, будоражащее новизной.
Мне очень хочется полностью погрузиться в восприятие фантомного мира, слиться с ним, попытаться понять, что он собой представляет, чем может стать для моего разума и души. К сожалению, на это сейчас нет времени. Прежде всего, необходимо активировать подсистемы гравитационной тяги, пока мой кристалл не упал на пол. Конечно, цербусу (а тем более кристаллу Посоха Любой Формы в цербус-форме) это ничем не грозит, но это значило бы показать сотрудникам лаборатории неумение управлять системами цербуса (вдобавок, необоснованное, ведь все необходимые знания и навыки у меня есть). Я очень не хотел этого: оказавшись в фантомной вселенной цербуса, я как никогда полно и отчетливо чувствовал и сознавал – насколько.
Теперь, когда работу мое разума поддерживают основные системы цербуса, воля уже не воспринимается как некое абстрактное, расплывчатое понятие. Напротив, -- это гибкий, многогранный инструмент, который я легко могу ощутить как часть собственного тела, которого мой разум пока лишен в фантомном мире цербуса, (хотя это лишь наиболее простой способ ее восприятия, доступный даже если не применять хранимые памятью знания, навыки и специфический опыт в виде обезличенных воспоминаний). Пользуясь этим, я сосредоточил ее на стремлении воспринимать мир с помощью кристалла, увидеть окружающее изнутри кристалла сквозь его прозрачные грани.
Этот мысленный приказ системы цербуса выполнили буквально. Бесконечность фантомного мира, заполненная серым туманом, плавно и стремительно сжалась, обретя зримые границы в виде прозрачных плоскостей, образующих вокруг меня подобие цербуса, увеличенное во много раз в сравнении с собственными размерами кристалла (его высота по оси, в субъективном восприятии, составляла примерно два человеческих роста).
В этой прозрачной оболочке фантомного мира я увидел знакомую обстановку лаборатории и двух сидящих рядом драконов. На визуальное восприятие накладывались интерпретации данных, поступающих от множества сканирующих систем цербуса: буйство красок, линий и образов, которое я мог легко воспринимать как целостную картину благодаря знаниям о серых кристаллах, которые хранила моя память. Мне было приятно увидеть все это, как объективное доказательство широчайших возможностей сенсорно- сканирующих систем цербуса, но сейчас у меня не было времени изучать их, как и необходимости в таком объеме информации. Подсистемы кристалла вновь легко подчинились волевому усилию, -- интерпретация данных сканирующих подсистем исчезла со своеобразного экрана, окружающего меня со всех сторон (что не мешало мне воспринимать его целиком) оставив лишь информацию видеосенсоров.
Нового усилия воли и стремления остановить стремительное приближение белого покрытия пола лаборатории (такого же, как в отсеках и коридорах «Орфея») к нижним граням кристалла оказалось вполне достаточно, чтобы задействовать подсистему, позволяющую цербусу взаимодействовать с гравитационным полем планеты. Подчиняясь мысленному усилию, кристалл поднялся над полом на прежнюю высоту и завис, медленно вращаясь вокруг вертикальной оси. Отлично. Вот теперь можно не спешить. Более того, спешить не нужно, даже имея такую возможность благодаря хранимым памятью знаниям, навыкам и обезличенным воспоминаниям, -- ведь собственного опыта управления фантомным миром цербуса и его многочисленными системами различного назначения у меня нет. Я знал, что драконы, сидящие рядом драконы будут ждать столько, сколько понадобиться, хотя им, конечно, не терпится приступить к финальной отладке новой машины, требующей ее включения (а значит, наличия когнитивного ядра в управляющей системе): они готовы ждать сколько угодно, или помогать освоиться с цербус-формой своего посоха, если понадобиться, -- лишь бы я просидел в их творении столько, сколько им будет нужно, не отказавшись от этой работы (не интересной большинству драконов).
Тем не менее, медлить я тоже не собирался. Прежде всего, я усилием воли активировал визуальную интерпретацию данных от подсистем, необходимых для ориентации в пространстве. Затем, пользуясь хранимыми памятью навыками и обезличенными воспоминаниями, начал кружить в помещении лаборатории на гравитационной тяге, пользуясь данными систем ориентации, чтобы определить положение кристалла в огромном, -- в сравнении с его размером, -- помещении. Одновременно, задействовав другие подсистемы цербуса, я подключился к локальной инфосети лаборатории, а через нее – к камерам систем безопасности, получив таким образом возможность наблюдать за стремительным полетом и маневрами серого кристалла со стороны, с нескольких точек одновременно. Это позволило мне сопоставить эту объективную информацию, собственные ощущения от управления полетом цербуса и данные его систем ориентации, -- получая столь необходимый мне, пусть минимальный, но собственный опыт управления серым кристаллом.
Постепенно обретя уверенность, я начал одну за другой подключать к общей визуальной интерпретации сканирующие и сенсорные системы цербуса, пока сложность видимой мной картины не стала такой, какую я увидел вначале, когда сформировал вокруг себя фантомное подобие цербуса. Пользуясь хранимыми памятью знаниями, навыками и опытом (в виде обезличенных воспоминаний), я начал прощупывать оборудование лаборатории, осторожно исследуя отдельные машины, системы и блоки, и тщательно следя за тем, чтобы активное воздействие при этом было сведено к минимуму и не нарушило их работу.
Я быстро увлекся этим и сам не заметил, как потянулся через канал связи с кристаллом посоха к зацентрованным на него магическим структурам, специально предназначенным дополнять возможности кристалла в цербус-форме, -- чтобы разобраться в сложном и удивительно гармоничном сочетании высочайших технологий и различных форм магии в оборудовании лаборатории. При этом частью сознания (не отвлекаясь от основного занятия, так захватившего меня) я понял, что чувствую себя капитаном одинокого корабля-разведчика, залетевшего неведомо куда и теперь исследующего с помощью систем корабля некие монументальные артефакты очень сложной природы, окружающие его. Для меня машины и системы лаборатории были именно такими, ведь я обладал лишь базовыми для драконов в нашем мире знаниями, навыками и опытом, -- позволявшими мне осмысленно исследовать свое окружение с помощью систем цербуса и магических структур, которые дополняли их, -- но отнюдь не знаниями, навыками, и многолетним опытом драконов, работающих с этим оборудованием (и вместе создававших изрядную его часть). Но самым восхитительным и радостным для меня было, все же, сознание того, что кристалл моего посоха в цербус-форме (дополненной магическими структурами) действительно можно использовать как сверхмалый корабль-разведчик, который, во многих случаях, подойдет для этой задачи куда лучше, чем тот же «Орфей», или более громоздкий буксир (создаваемый вторым заклинанием Изумрудного Ключа) и уж тем более лучше, чем фрегаты и другие корабли, которые мы видели возле пространственных станций в звездной системе Авалона.
Правда согласно информации пакетов-обновлений, полученных мной с серверов Академии, в нашем мире среди кораблей, используемых, прежде всего, для исследования космоса, имелись сверхмалые субкорветы класса «Дракон»: серые эллипсоиды с продольной осью вращения, в которых большую часть внутреннего объема занимала кабина пилота рассчитанная на дракона в стандартном облике. Для атмосферных маневров эти корветы способны были выпускать по бокам корпуса дельтовидные плоскости с изменяемой стреловидностью и конфигурацией, что позволяло им соперничать в маневренности с «Орфеями» как в пространстве, так и в атмосфере. Возможностями бортовых систем они (за счет миниатюризации и микрокомпоновки приборов, систем и блоков, -- ставшей поводом для множества новых исследований в различных областях и связанных с ними открытий) тоже не уступали «Орфеям», но тягаться в компактности с цербус-формой кристалла посоха, естественно не могли. А ее возможности, правильно дополненные соответствующей магией, зацентрованной на кристалле, между тем, не уступали им.
Во всяком случае, для того, чтобы действительно рвануть в неизвестность, тот корабль, которым я обзавелся (несколько неожиданно для себя, не смотря на все знания, которые хранила моя память), все же подходил лучше всего. Какое-то время я наслаждался сознанием этого, продолжая исследовать лабораторию с помощью систем цербуса, дополняющих их магических структур, и рунной оболочки своего корабля-кристалл, -- одновременно обретая чувство уверенности и родства с ним, столь необходимые мне сейчас. Затем, осознав, что мне, на данный момент, все равно, как использовать его возможности, лишь бы оставаться «на борту» -- в фантомной реальности цербуса (где мне было столь же комфортно, как когда-то в обособленной псевдореальности, созданной из моего сна вспомогательной магией Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, но при этом здесь, сочетая основные функции цербуса и дополняющую их магию, зацентрованную на кристалл посоха, -- которую смогу совершенствовать по мере необходимости, -- я смогу создать для себя все, на что хватит воображения и творческого потенциала) я направил свой «корабль» в цилиндрический канал, ведущий к самой защищенной точке внутри корпуса новой машины, созданной сотрудниками лаборатории.
На плоскостях-экранах окружавшей меня фантомной модели цербуса вход в канал выглядел створом стартового тоннеля в борту огромного пространственного комплекса необычной формы и, хотя данные систем ориентации и других подсистем цербуса позволяли легко восстановить реальную картину окружающего пространства во всех деталях, это еще больше усиливало схожесть управления цербусом с пилотированием малого корабля, летящего по этому тоннелю. Отсек для цербуса в конце канала, по сравнению с его длиной, был совсем невелик. Мне он показался совсем небольшим ангаром сферической формы, точно рассчитанным под размеры моего корабля. Гнездо для установки кристалла располагалось точно напротив входа в тоннель. Данные систем ориентации показывали, что расположено оно вертикально, но, в данном случае это, мало интересовало меня. Изменив ориентацию условной системы координат (к которой было привязано отражение информации с отдельных групп сенсоров на конкретных экранах-плоскостях фантомной модели цербуса, -- соответствующих граням кристалла), я развернул ее таким образом, чтобы стыковочное гнездо оказалось внизу относительно моего «корабля»: то же самое я бы проделал с системой координат сажая обычный корабль в условиях невесомости. В результате, гнездо для стыковки цербуса с управляющей системой машины приобрело еще большее сходство со стартопосадочным ложементом для малого корабля, расположенным в небольшом ангаре. Места для того, чтобы развернуть кристалл не вершиной (как он вылетел из входного тонелля-канала), а боком к этому гнезду-ложементу (согласное его ориентации и форме) в этом «ангаре» хватило впритык, но я справился с этим без труда: благодаря знаниям и навыкам, уже имевшимся в моей памяти, недолгого кружения в пространстве лаборатории вполне хватило для этого.
Состыковав кристалл с гнездом модуля интеграции, я, мысленным усилием погасил окружающую меня имитацию прозрачной оболочки цербуса, -- вернув его фантомному пространству первоначальный вид, -- а затем мысленно устремился во вне, не стремясь при этом покинуть цербус. Как я и предполагал, этого оказалось достаточно, чтобы системы модуля интеграции засекли активность кристалла и запустили процесс интеграции когнитивного ядра в программно-машинный комплекс системы управления. Я почувствовал поток запросов и инструкций (увидев их мысленным взглядом на экране даже не виртуального, а чисто абстрактного, -- созданного моим воображением, -- терминала в виде множества изумрудно-зеленых строк текста, бегущих по черному фону) в которых, (благодаря знаниям и навыкам, которые хранила моя память) без труда опознал процедуру загрузки сложной маготехнической системы, частью которой только что стал.
В них, примерно в равной степени были смешаны две разные части, составлявшие единое целое. Машинные запросы и инструкции техногенной части системы (с которой я взаимодействовал с помощью цербус-формы кристалла своего посоха), записанные тем, или иным способом: в зависимости от частей операционной системы, подпрограмм, или аппаратных подсистем и блоков, к которым они относились. И выраженные с помощью высших рун, символов «искаженного наречия» и других видов магической записи -- относящиеся к полностью, или частично магической части структур устройств и систем магомашинного комплекса. С ними я мог взаимодействовать благодаря астральной и ментальной оболочкам (свойства которых соответствовали Исходной Форме, связанной с Изумрудным Ключом, что позволяло свободно работать с мощной и сложной магией, используя знания и навыки, которые хранила моя память), прозрачной и рунной оболочкам. В момент запуска операционной системой магомашинного комплекса процедуры интеграции когнитивного ядра они (а так же часть магических структур, зацентрованных на кристалл моего посоха для дополнения магической составляющей функций подсистем цербуса) вошли в соприкосновение с магическими, маготехническими и артефактурными структурами, блоками и системами, -- точно так же, как подсистемы цербуса соединились с их техногенной частью, -- формируя из двух составляющих разной природы единый поток информации и управления, отраженный в текстовом виде на абстрактном экране терминала, созданном моим воображением.
В то же время, все его запросы и инструкции я ощущал разумом. Имея полный контроль над цербус-формой кристалла своего посоха, я мог запретить ему пропускать эту информацию, либо запретить ей воздействовать на системы кристалла, зацентрованную на него магию, любо мой разум, -- тем самым застопорив загрузку системы. Мысленно улыбнувшись, я сделал то, что мне полагалось сделать, взяв на себя функции когнитивного ядра системы: позволил запросам и инструкциям программной операционной системы, -- ее отдельных модулей, подпрограмм и блоков, -- течь ровным, однородным потоком через мой разум и подчиненный ему кристалл, используя ресурсы того и другого, чтобы состыковать отдельные части и процессы программно-машинного комплекса, которые нельзя соединять напрямую во избежание образования в системе искусственного разума того, или иного типа, обладающего самосознанием.
При этом в моем распоряжении оставалось достаточно ресурсов кристалла посоха, чтобы поддерживать собственный разум, и, при желании, воспринимать все происходящее в системе со стороны – с собственной точки зрения. Точно так же я мог подчинить своей воле все процессы в системе, или только какую-то часть по своему выбору: в конечном итоге любые действия программно-машинного комплекса в каждый момент времени зависели от принимаемых мною решений. Разница была только в том, что я мог принимать их согласно инструкциям операционной системы и отдельных прикладных программ, или самостоятельно. В данном случае, это даже не зависело от желания создателей системы, -- свободу воли когнитивного ядра невозможно ограничить технически, иначе система на его основе не будет функционировать.
Проведя много субъективного времени в стандартном драконьем облике, я давно привык мыслить в режиме расширенного сознания. То состояние, в котором мой разум оказался теперь, сильно отличалось от него, но это не помешало мне быстро приспособиться, используя личный опыт и те знания и навыки которые хранила моя память (и к которым я сохранял доступ даже при максимальной активности системы благодаря той части ресурсов цербус-формы моего кристалла посоха и зацентрованной на него магии, что поддерживали мой разум). Пользуясь этим, я привычно разделил внимание на два потока, -- одним продолжая воспринимать процесс загрузки системы, пропуская его через свой разум, -- а другим, вновь задействовав сенсоры цербуса, чтобы понаблюдать, как, согласно инструкциям операционной системы (переданным моим разумом исполнительным программам и блокам, которыми они управляли) приходят в движение блоки несущей конструкции и части корпуса (к которым крепились отдельные модули, устройства и системы внутри сложного магомашинного комплекса) наглухо смыкая вначале канал, ведущий от корпуса вглубь к модулю интеграции носителя когнитивного ядра, а затем сжимают до предела пространство вокруг самого модуля (тем самым, повышая его защищенность).
Когда этот процесс завершился я отключил сенсоры цербуса, -- теперь часть кристалла, не утопленную в стыковочное гнездо, со всех сторон окружал бронеластик, действительно защищающий эту точку внутри магомашинной системы лучше всех остальных. Оставшись этой частью сознания в фантомном пространстве цербуса (в его исходном состоянии), где мне было вполне комфортно даже без данных от сенсоров кристалла, я, -- осторожно, чтобы не нарушить работу системы, -- потянулся через нее к внешним каналам связи (соединяющим мой магомашинный комплекс с локальной инфосетью лаборатории а через нее – с инфосетью всего комплекса академии), используя ту часть сознания, которой непосредственно управлял всеми процессами в системе, как инструмент для выделения системных ресурсов (из неиспользуемых в данный момент), поиска свободного канала внешней связи, а затем – подключения через него к инфосети.
Двое драконов-наладчиков, увлеченно прогоняющих в системе новой машины сложные комплексы тестов, этого даже не заметили. Даже когда я подключился через инфосеть лаборатории к камерам системы безопасности, чтобы понаблюдать, как они работают с машиной (которой, в определенном смысле, был я сам), под нетерпеливыми взглядами коллег (периодически отмахиваясь лапой, или крылом от столь же нетерпеливых реплик). Из чего я сделал вывод, что если использовать только ресурсы, не востребованные системой в данный момент, -- это никак не повлияет на ее работоспособность, -- а значит, я могу делать это по своему усмотрению. Максиму, что мне грозит при этом – потеря связи, если используемые мной ресурсы системы, или внешний канал будут востребованы. В принципе, я мог даже поддерживать постоянное присутствие части сознания в фантомном пространстве цербуса, постепенно «обживая» и совершенствуя его по своему усмотрению, но тут все зависело, опять же, от загрузки системы, ведь мой разум, сознание (поток, или потоки внимания), ресурсы систем цербус-формы и зацентрованной на кристалл магии – один из главных системных ресурсов. Но даже при полной загрузке системы я, опять же, всего лишь потеряю на время возможность оставаться частью сознания в фантомной вселенной цербуса.
И то, это если использовать для поддержки разума только цербус-форму кристалла посоха и магические структуры, дополняющие ее основные функции. В моем распоряжении есть еще мозг сердцевины и вычислительные системы кибермодуля исходной формы, связанной с Изумрудным Ключом; и вычислительные ресурсы всех систем модифицированного буксира «Кальмар-4» (созданного вторым заклинанием Изумрудного Ключа), -- который сейчас, как и исходная форма, находится в «отпечатке» в центре кристалла посоха. В таком состоянии их возможности несколько иные (из-за миниатюрности и фиксации в кристалле), чем в обычном, но не слишком уступают им. Главное, что эти ресурсы никак не могут быть востребованы системой магомашинного комплекса. Я могу использовать их для выполнения функций когнитивного ядра системы, но инструкций программ, или операционной системы, требующих этого нет, -- став когнитивным ядром системы я убедился в этом в одно мгновение, запросив соответствующую информацию точно так же, как пропускал сквозь собственный разум инструкции и запросы разных частей системы, адресованные друг другу.
При этом я впервые почувствовал ту свободу доступа к информации и манипулирования ею, о которой нередко с сожалением вспоминали люди, уже бывшие свой срок машинами и затем вернувшие себе свой человеческий облик с той, или иной целью. В субъективном восприятии (учитывая использование виртуального ускорения) я достаточно долго пробыл в стандартном драконьем облике, в котором часть моего мышления тоже имела машинную природу, но это было нечто совсем иное, -- ведь состояние сознания и восприятие машинного мышления полностью зависели от конкретных аппаратных и программных средств, поддерживающих его. Взаимодействие моего разума с системой, частью которой я стал, было двусторонним: система поддерживала мой разум и мышление так же, как я обеспечивал ее работу, пропуская через них машинные потоки информации и управления.
При этом я фактически мыслил так, как могла бы мыслить машина, частью которой я стал, -- обретя собственный разум, -- если только не прилагал усилий, чтобы мыслить, например, с помощью незадействованных ресурсов цербуса. Я действительно стал машиной, машинным разумом невероятно сложной и многогранной природы (соответствующей сложности задач и устройства исследовательского магомашинного комплекса, созданного специалистами лаборатории с применением последних достижений Академии в соответствующих областях магии и науки). Это состояние, само по себе было невероятным: при всех знаниях, навыках и опыте (в виде обезличенных воспоминаний) я вряд ли мог бы вообразить себе нечто подобное, не испытав его. Только теперь я начал понимать отношение взрослых к тому периоду в жизни, когда они были машинами (как и то, почему многие из них оставались машинами куда дольше положенных двухсот лет), -- ведь состояние разума, ставшего когнитивным ядром в управляющей системе любой машины, наверняка не менее удивительно, независимо от функций и сложности конкретной системы и машины.
При этом, в моем распоряжении было гораздо больше ресурсов и независимых от системы способов и средств мышления, чем у человека, разум которого был интегрирован в ту, или иную систему вместе с личным цербусом, (и, тем более, знаний и навыков), -- для того, чтобы исследовать и оценить это новое состояние разума. Пользуясь навыками мышления в состоянии расширенного сознания, я равномерно распределил его между незадействованными ресурсами системы, своего цербуса, информообрабатывающих магических структур (зацентрованных на кристалле посоха и дополняющих основные функции цербус-формы), ментальной, рунной и магической оболочек; и ресурсами мозга сердцевины и кибермодуля исходной формы, и корабельного вычислителя, -- которые мог не делить с системой, -- объединив их все в динамическую (ведь доступность большей части ресурсов зависела от состояния системы и выполняемых ею задач), но очень стабильную и отлично уравновешенную (прежде всего за счет гибкости) систему очень разнородной природы, которая поддерживала мой разум в состоянии, в сравнении с которым обычное состояние расширенного сознания (естественное для драконов в стандартном облике) мало чем отличается от человеческого мышления.
Анализируя с помощью этого нового состояния работу магомашинного комплекса, частью которого стал, я, прежде всего, отметил, что оно никак не сказалось на работе системы (выполняющей под присмотром наладчиков, первые пробные задачи, загруженные в нее сотрудниками лаборатории), хотя для меня обеспечение ее работы и выполнение этих задач, -- ведь с моей, субъективной, точки зрения выполнял их именно я, как единственная часть системы которая обладала разумом, -- отодвинулось на задний план: далеко за пределы основного потока внимания в новом состоянии сознания. Частью разума я отметил, что теперь отлично понимаю смысл выполняемых задач, хотя в стандартном драконьем облике и при базовых знаниях мне понадобилось бы немало времени и усилий, чтобы достичь того же уровня понимания. Одновременно другой его частью я продолжал с интересом следить за сотрудниками лаборатории с помощью систем безопасности и локальных стационарных систем связи, радуясь тому, что в новом состоянии сознания понимаю их разговоры (переполненные множеством специальных терминов из различных узких областей знания) и открытый информационный обмен различной природы с той же легкостью, что и природу собственных задач, -- хотя когда я следил за всем этим обладая лишь базовыми знаниями и возможностями дракона в стандартном облике, я даже не пытался анализировать большую часть доступной мне информации, понимая, что у меня просто нет времени, чтобы действительно понять нечто столь сложное и новое для себя.
Частью сознания я отметил удивительно изящный и эффективный способ, которым создатели моей новой оболочки использовали возможности структур ключа и источника Серого Пламени в моей астральной оболочке для управления системами магомашинного комплекса. Во многих случаях, передавая управление от одной магической структуры (маготехнического устройства, или системы) другому, было проще использовать часть энергии Серого Пламени (выдаваемой структурой-ключом в моей астральной оболочке), преобразовав ее тем, или иным образом с помощью структуры-ключа, -- а не пропускать через структуру-ключ энергию, идущую от одной магической структуры, или системы к другой. Особенно важно это было в том случае, если не совпадали не только тип и структура, но и мощность потока энергии. Учитывая поддержку структуры-ключа моей сущностью (ставшей частью мощного магомашинного комплекса), такой подход позволял создателям системы вовсе не волноваться об этом. Что было не маловажно, учитывая устройство и возможности их творения, которые теперь, -- в новом состоянии сознания, -- я понимал очень хорошо (наверняка много лучше опытных специалистов, проектировавших и создававших его), несмотря на недостаток специфических знаний и опыта в моей собственной памяти.
Поняв это, еще частью сознания (принадлежащей мышлению дракона в исходной форме, связанной с Изумрудным Ключом) я удивился, почему в таком случае никто из них не захотел занять мое место, -- ведь что может быть интереснее для любого из создателей этой машины, чем понять свое творение до конца. Впрочем, ответ на свой вопрос я нашел практически мгновенно, анализируя открытый информационный обмен между сотрудниками лаборатории.
Для них незнание, вернее, неполнота знаний и в области, избранной каждым из них и, в данном случае, об их новом совместном творении, было, прежде всего, -- стимулом для работы, причиной новых исследований и очень многих открытий, которые совершались случайно (в той, или иной степени) и вряд ли были бы сделаны, если бы они работали над изначально поставленной задачей, обладая той полнотой информации и состоянием мышления, которой обладал я, став созданной ими машиной. С точки зрения машинного разума, которому принадлежала большая часть моего мышления в новом состоянии сознании сознания (скорее не расширенном, а распределенном, потому, что распределение мышления и внимания между разными его частями зависело не столько от моего желания, сколько от конфигурации доступных ресурсов в тот, или иной момент времени) это было странно, но другими частями сознания, -- поддерживаемыми цербусом, кибермодулем исходной формы и системами «отпечатка» корабля в кристалле моего посоха, -- я отлично понимал смысл этого. Не даром все детство и юность, когда учился быть человеком, я изучал, прежде всего, искусство и философию. Приложив немало усилий, чтобы понять их смысл, теперь, благодаря им, я отлично понимал, что такое вдохновение и насколько оно важно (даже бесценно) в любой области творческой деятельности и для любого разума, -- но порой трудно достижимо, -- поэтому нужно ценить каждую его искру и бережно относиться к любым приемлемым способам получить хоть на одну больше.
Той же частью своего сознания, которой понимал это, я мысленно улыбнулся. Правильно говорили еще в том другом мире, параллельном базовому измерению, где тоже был Полуденный Век, -- чтобы стать машиной и при этом остаться человеком, нужно вначале понять по-настоящему, что значит быть человеком. Благодаря этой мудрости, которой наши предки когда-то воспользовались уже в этом мире, я по-прежнему могу понимать поступки людей и драконов, уважать, одобрять и по-достоинству ценить их мотивы, теперь, -- когда большая часть моего разума стала скорее машинной, чем драконьей, или человеческой, -- мысля с помощью ресурсов системы, частью которой я стал.
Только теперь я действительно понял, почему в нашем мире машинами становятся именно люди только что прожившие юность (задача которой понять, что значит быть человеком), а драконы-ученые и люди, -- уже бывшие машинами, и затем принявшие на себя статус взрослых, вернув себе человеческое тело, -- работают с этими машинами, оставаясь теми, кем они есть, независимо от того, какую область науки, магии, философии, или искусства они развивают и исследуют. Для молодых разумов, подобных моему (ведь множество знаний, навыков и опыта в обезличенных воспоминаниях, -- которые хранила сейчас моя память, -- были лишь инструментами, а сам я прожил немного, тем более, в этом мире), не имеющих жизненного опыта, стать машиной – не только работа, которую они должны выполнить согласно законам и традициям общества. Для них это, прежде всего, именно опыт, – необычный, своеобразный, но, по-своему, очень ценный, -- который они не могут получить, оставаясь людьми.
В дальнейшем, когда они смогут (или захотят) стать драконами (чаще всего благодаря тому же опыту) и займутся исследованиями в той, или иной области магии, или науки, -- либо, отбыв свой срок машиной, вернут себе человеческий облик и будут развивать философию, или науку, -- именно этот опыт двухсот лет, проведенных машиной, будет для них опорой: причиной выбора того, или иного занятия и целенаправленной работы в этой области. Только став машиной, я понял, что это действительно так, хотя давно знал об этом.
По-моему, это правильно, -- правильно для людей. Хотя при этом они лишены бесшабашной юности, полной бесконечного поиска и стремлений к новым открытиям в магии, или науке: слишком неожиданным, дерзким, или парадоксальным, чтобы их могли совершить взрослые при всем их огромном опыте и знаниях в какой-то отдельной области. Так живут молодые драконы. Я достаточно общался с ними в детстве и в юности, и теперь, обладая теми же возможностями и базовыми знаниями, мог оценить это в полной мере. Такая жизнь по-своему прекрасна и может дать очень многое, но я не хочу ее, по крайней мере сейчас, -- может быть потому, что родился и вырос человеком. Даже став драконом я выбрал человеческий путь, став машиной, -- зато, эта машина куда более сложна и совершенна чем те, в которые можно встроить цербус с человеческим сознанием в нем, -- ее функции и задачи могут дать мне богатый опыт, необходимый мне сейчас как человеку и, в то же время, вполне достойный обретенных возможностей дракона, без которых невозможно управлять этим магомашинным комплексом.
Взрослым, ни драконам, ни людям, напротив, не имеет смысла становиться машиной без крайней необходимости, -- ведь у них уже есть собственный жизненный опыт (полученный так, или иначе) и они могут использовать его, оставаясь самими собой и именно в этом черпая вдохновение, новые идеи и стремления, необходимые для их работы. Поэтому я (вернее мой разум с человеческим стремлением стать машиной, -- ведь свое детство и юность я, по сути, прожил ради этого; и только что обретенными возможностями дракона, -- не успевшими изменить моих прежних желаний и стремлений) необходим исследователям в этой лаборатории не меньше, чем мне была необходима созданная ими машина и та работа, которую я могу выполнять для них (и одновременно вместе с ними, -- ведь я сохраняю разум) став когнитивным ядром – разумом этой машины. Для меня это очень важно, хотя причиной тому – воспоминания о жизни в совсем ином мире. С точки зрения жизни и опыта в нашем мире это кажется мне естественным, что не мешает мне остро наслаждаться эмоциями, вызванными этим контрастом (используя для этого часть сознания, поддерживаемую ресурсами цербуса, свободными в данный момент, -- как наиболее пригодную для раздельного восприятия эмоций во всей их полноте и оттенках).
Этой же частью сознания, -- основываясь именно на эмоциях (которые легко мог понять настолько, насколько это было мне необходимо, -- благодаря возможностям основных систем цербуса; и навыкам управления волей, которые хранила моя память, -- позволяющим мне в полной мере использовать их) а не на анализе информации о самом себе (что было бы значительно сложнее), -- я понял и в полной мере оценил странность той ситуации, в которой я оказался. Новое (распределенное) состояние сознания в составе системы магомашинного комплекса позволяло с высокой эффективностью работать с любой информацией, получая ее по свободным каналам связи из различных баз данных комплекса Академии через общую инфосеть, -- не затрагивая работу системы и выполнение задач, поставленных перед ней сотрудниками лаборатории. Но в то же время знания, навыки и опыт (в виде обезличенных воспоминаний), ставшие частью использованного мной Ключа, -- дополненные набором пакетов-обновлений с серверов Академии и, по-прежнему, защищенные Плетением Бессмертия Духа столь же надежно, как и вся моя сущность, -- создавали привычное с детства ощущение того, что все, что мне действительно нужно, у меня уже есть и отобрать это у меня (как и само существование) не под силу никому и ничему: ощущение абсолютной уверенности (в силу природы знаний, что становились частью Изумрудного Ключа с каждой из новых версий, соответствующих информации в пакетах-обновлениях общего назначения) и столь же абсолютной безопасности (благодаря защищенности Плетением Бессмертия Духа). Это состояние было тем сильнее, что было привычно мне всю мою жизнь, и то, что теперь я знал его причины, только углубляло его, придавая знакомым чувствам новые оттенки и силу.
Я не испытывал потребности узнавать что-либо (тем самым нарушая баланс и общие свойства тех знаний, которыми уже обладал), -- по крайней мере, делать это целенаправленно. Но мне была приятна возможность сделать это в любой момент, пользуясь ресурсами Академии и правами «Изумрудного» доступа.
Точно так же, я не хотел что либо менять в фантомном мире цербус-формы кристалла своего посоха: просто потому, что исходное его состояние было наиболее комфортным для моего разума в нынешнем его состоянии. Во всяком случае, для той его части, для которой было естественным пребывание в фантомном мире цербуса. В то же время сознание возможностей, потенциала личной фантомной вселенной, -- даже с учетом лишь тех ресурсов, что оставались в моем распоряжении при средней загрузке системы, -- было очень приятно.
Еще одной возможностью подобного рода, но основанной на технологиях другого мира и времени, были средства виртуального синтеза, имеющиеся как в системе корабельного вычислителя, так и в системе кибермодуля моей исходной формы, упрятанной, как и корабль в «отпечаток» в кристалле моего посоха. В чем-то они уступали возможностям цербуса, в чем-то – нет, но главное ими, при желании, я мог воспользоваться в любой момент (независимо от состояния системы), создавая виртуальные модели, или полноценную виртуальную реальность по своему усмотрению, где мог полностью сосредоточить внимание части распределенного сознания, поддерживаемой кибермодулем исходной формы, продолжением которого (благодаря подключению через первичный киберинтефейс и его органический аналог) служил корабельный вычислитель (так же имеющий двойную – техно-органическую природу, с разбивкой техногенной составляющей на аналоговую и цифровую части). Этих мощностей (даже при ограничениях, налагаемых пребыванием моей исходной формы и корабля в «отпечатках» в кристалле посоха) было вполне достаточно, чтобы думать о чем угодно, вести собственные исследования высокого уровня сложности, или просто жить в виртуальной реальности, созданной с их помощью для физического, эмоционального и интеллектуального комфорта личности независимо от внешних условий, -- такая возможность была изначально предусмотрена задачами их разработки. Подумав об этом, я мысленно пожалел людей, которые становились машинами, не имея этой возможности, но тут же поймал себя на том, что сам не собираюсь использовать ее (по крайней мере, в обозримом будущем) потому, что не испытывал потребности заменить реальность чем-то еще. Но сама по себе эта возможность, как и другие, радовала меня.
Я в любой момент мог связаться с родителями, используя свободный канал связи и системы связи академии, -- предварительно запросив у одной из познающих машин, координирующих работу Академии, график работы отца и мамы, чтобы не мешать им, -- и востребованность ресурсов моего цербуса системой магомашинного комплекса вряд ли помешает нам пообщаться в фантомной реальности: ведь у родителей есть свои кристаллы посохи, которым можно придать цербус-форму для создания личной фантомной реальности. Можно встретиться в любой из них, а для поддержания мышления и отдельного потока внимания я могу, опять же, воспользоваться «отпечатком» своей исходной формы в кристалле посоха, -- при этом, я вдобавок, буду мыслить так же, как мои родители в облике драконов (до стандартного физического облика мне будет недоставать только составляющей животной природы, но ее легко можно воссоздать с помощью цербуса за счет прав гостевого доступа), что позволит нам в полной мере понимать друг друга. Мне приятна эта возможность. Думая о ней, я ощущаю любовь родителей, которая привычно согревает меня словно теплый солнечный свет, как согревала всю мою жизнь. Но мне не хочется тревожить родителей (наверняка увлеченных новой для них жизнью драконов и работой, которая им интересна), -- поэтому (зная схожесть наших желаний, направленных друг на друга), я знаю, что и им не хочется тревожить меня, -- причем, примерно по тем же причинам, -- и я благодарен им за это.
В более отдаленной перспективе существуют и другие возможности. Когда машина, которой я стал, будет менее востребована, или ее использование прекратиться на какой-то определенный срок, я смогу вести жизнь дракона. Пообщаться с драконьей молодежью, работающей, или ищущей подходящее занятие в академии, -- не акцентируя внимание на том, что родился человеком, или на том, сколько времени пробыл машиной (тем более, что выяснять специально это никто не будет), -- вместе с ними найти новое занятие для себя и начать жизнь сначала, как если бы я родился и вырос драконом. Понимая свою сущность и эмоции так, как это доступно мне сейчас, я знаю, что сколько бы ни пробыл машиной воспоминания детства и юности все равно будут сильнее. Когда я вновь окажусь среди молодых драконов, -- обладая теми же возможностями и базовыми знаниями, которые доступны им с детства, -- для меня наступит тот момент, которого я ждал в детстве и в юности, вначале, играя с драконятами, а затем, общаясь с молодыми драконами (которых в стандартном облике можно отличить от взрослых только по поведению). Именно тогда для меня начнется жизнь дракона, которой я так ждал в детстве (хотя ощущение на грани памяти и сознания, доступное только мне, -- которое было со мной со мной всю жизнь до момента совершеннолетия, -- всегда делало это ожидание светлым, избавляя его от зависти и нетерпения), а теперь (обретя возможности и базовые знания дракона) буду ждать спокойно и с удовольствием, не пытаясь приблизить ее, -- начнется именно так, как мне хотелось в детстве и в юности. Поэтому я не жалею, что прожил их человеком. Все, что доступно драконам с рождения, для меня по-прежнему возможно, а вот у них нет того опыта, который есть и будет у меня, -- хотя, он им и не нужен. Став драконом, я понял это очень хорошо и порадовался за тех драконов, с которыми играл в детстве, а затем продолжал общаться, когда все мы стали старше.
Точно так же я могу сразу начать жить жизнью взрослого дракона. Например, присоединившись в будущем к сотрудникам этой же лаборатории, работу которой буду знать очень хорошо, пробыв здесь машиной достаточно долгий срок (что мне наверняка обеспечено, судя по тому, с каким энтузиазмом здешние «теоретики» и «технари» загружают мою систему загружают все новыми задачами, оживленно споря при этом – чья часть работы важнее и должна быть выполнена первой).
На самом деле все зависит только от выбора, -- ведь никакой разницы между драконятами, молодыми и взрослыми драконами, в нашем мире, не существует. Различаются только их воспоминания, опыт и объем специфических знаний и навыков в той, или иной области (или областях, если конкретный дракон прожил достаточно долго). Конечно все это очень сильно меняет их восприятие и окружающего мира, и самих себя в нем, -- определяет их поведение, стремления и желания (а так же способы использования доступных возможностей, знаний и навыков с той, или иной целью), -- но это отнюдь не то же самое, что беспомощность человеческого детства и неопределенной юности (которая не намного лучше): пусть в своей жизни здесь я не испытал их (благодаря традициям и законам нашего мира, помощи родителей и постигающих машин, -- которые направляли мое взросление и познание самого себя), но и то и другое – часть грустных воспоминаний о жизни в другом мире и времени, которые хранит моя память.
В нашем мире дракон всегда остается драконом, не зависимо от возраста и опыта (и даже не зависимо от того, родился он драконом, или стал им, позволив магии Изумрудного Ключа изменить свою сущность). И это, само по себе, дает множество различных возможностей: вариантов выбора и способов жить той, или иной жизнью, в зависимости от личных интересов, желаний и творческого потенциала. При этом все возможные способы жизни для драконов одновременно схожи (в силу схожести их возможностей, базовых знаний и навыков) и кардинально отличаются друг от друга (как отличаются личности, -- даже очень близкие по характеру, образу мышления и опыту).
Наконец, помимо множества тех возможностей, что доступны мне в нашем мире, существует бесконечное их число за его пределами, -- в разных мирах, измерениях, точках пространства и времени, -- хотя я не хочу покидать родной мир в пределах того отрезка времени, который могу вообразить (а сейчас – в состоянии сознания, распределенного в системе сложнейшего исследовательского магомашинного комплекса, я могу вообразить очень многое): просто напросто не вижу в этом смысла. Тем не менее, об этой возможности стоит помнить, -- ведь мое существование не может прервать ничто и никогда. Поэтому, прежде всего, стоит помнить о предложении Соларианского Корпуса Магов получить более высокую квалификацию даже не принимая предварительных обязательств. Хотя, когда я решу сделать это, -- а такой момент рано или поздно наступит, если учесть, что вопрос «когда», в данном случае не имеет смысла, -- то именно ради работы агентом корпуса, согласно полученной квалификации, но только с того момента, когда это для меня будет наиболее интересная из всех доступных возможностей.
Все это множество доступных возможностей очень радует меня само по себе, давая чувство свободы, даже большее, чем я испытывал до сих пор, обретя возможности, знания и навыки дракона нашего мира, и защиту всего этого (как части собственной сущности) Плетением Бессмертия Духа; и грустные воспоминания о жизни в совсем другом мире и времени – достойная цена за возможность радоваться этой свободе столь полно и остро, как не может никто в нашем мире. В тоже время, все эти возможности (как и множество тех, которые существуют, хотя я не могу сейчас знать о них по той, или иной причине) мне совершенно безразличны.
В первые за двадцать лет жизни, прожитой в этом мире, я вновь испытал состояние, в котором уже побывал, очнувшись в обособленной микрореальности (созданной из моего сна вспомогательной магией Изумрудного Ключа Бессмертия Духа) после преобразования моей личности магией Изумрудного Ключа и Плетения Бессмертия Духа, -- мне доступно абсолютно все, что я могу вообразить и осмыслить (достойное доказательство этому то, что я сумел отыскать этот мир и в буквальном смысле родится здесь заново), но именно поэтому у меня нет желания предпринимать что либо, добиваться чего-то еще: мне это просто не нужно.
Впрочем, сейчас мое положение, все же, совершенно иное. Моя пассивность в этом состоянии (столь комфортная для меня) – осмыслена: ведь, став когнитивным ядром системы исследовательского магомашинного комплекса, я должен, прежде всего, поддерживать его работу, подчиняясь инструкциям и запросам операторов и управляющей системы и передавая их тем частям системы, которые нельзя соединять напрямую (во избежание зарождения в системе разума, наделенного самосознанием). Для выполнения этой задачи стремление личности к максимальной пассивности и отсутствие собственных стремлений – подходит как нельзя лучше. При этом мое состояние нельзя назвать настоящей пассивностью (в свое время вынудившей меня, в конце концов, искать выход, из столь комфортного для меня пребывания в обособленной микрореальности, заполненной серым туманом, -- созданной из моего сна магией использованного мной Ключа): на самом деле мой разум и сознание, распределенные в магомашинном комплексе, постоянно выполняют огромное количество задач различной природы, объема и сложности, -- этот магомашинный комплекс, несмотря на небольшие размеры, настолько сложен и разнороден, что очень часто я не могу просто транслировать через свой разум тем, или иным способом запросы, или инструкции от части системы к другой другой; тогда мне приходиться самому управлять одной из составляющих системы, чтобы удовлетворить запрос, или выполнить инструкцию от другой части (или частей системы). Просто мне не приходится самому ставить задачи и выбирать способы их решения: и с тем и с другим успешно справляется система, следуя введенным программам и командам операторов (отданным тем, или иным способом). Моя задача, -- управлять частями системы согласно инструкциям операционной системы, ее подпрограмм и блоков, и прикладных программ, загруженных в систему через внешние каналы связи (той, или иной природы). В штатном режиме работы любой машины, обладающей когнитивным ядром управляющей системы, должно быть именно так, -- и в нынешнем моем состоянии это устраивает меня больше всего: я постоянно занят очень интересной работой, но при этом работать самостоятельно (в полном смысле этого слова) мне ненужно. Конечно, могут возникнуть нештатные, непредвиденные ситуации, -- тогда именно мой разум будет последней защитой всего сложнейшего магомашинного комплекса и всего подключенного к нему оборудования (в лаборатории и за ее пределами) от серьезной аварии, или полного выхода из строя (точно так же, как пришлось бы спасать положение в такой ситуации разуму, который мог зародиться в этой машине), полагаясь, разве что, на помощь когнитивных ядер в системах подключенных машин (тех, которые достаточно сложны, чтобы иметь таковые), -- но я очень надеюсь, что подобное не случиться вовсе, или, по крайней мере, случиться не скоро: сейчас у меня еще слишком мало опыта пребывания машиной, чтобы справиться с такой ситуацией мне было достаточно легко.
Таким образом задачи когнитивного ядра сложного исследовательского магомашинного комплекса полностью удовлетворяют потребность моего разума в осмысленной, активной деятельности, не утомляя (став машиной, я могу чувствовать усталость лишь в виртуальной реальности, специально создав ее тем, или иным способом) и не требуя самостоятельных действий, что, в нынешнем состоянии моего разума и души, устраивает меня больше всего. Точно так же, через мой разум, распределенный в системе магомашинного комплекса, проходят огромные потоки информации (которые все время возрастают и становятся разнообразнее, по мере роста сложности задач, которые сотрудники лаборатории ставят перед новой машиной), и я могу постоянно узнавать новое, не прилагая для этого усилий и не пытаясь решить задачу выбора конкретных знаний из всего множества доступный в нашем мире, -- которую мне совершенно не хочется решать в нынешнем своем состоянии. Вернее, еще с прошлой жизни (в совсем другом мире и времени) я вообще очень не люблю задачи подобного рода и предпочитаю изучать нечто новое только если выбор уже сделан (по той, или иной причине), -- поэтому в детстве и в юности (уже здесь – в родном мире) мне так нравилось следовать советам родителей и рекомендациям постигающих машин, познавая самого себя и окружающий мир (чтобы понять, что значит быть человеком). По той же причине, мне очень нравится пропускать сквозь себя этот поток информации, узнавая новое из него без целенаправленных усилий. Тем более, что управляемость памяти и свойства Плетения Бессмертия Духа позволят мне в будущем полностью стереть лишние знания, полученные таким образом, если таковые обнаружатся.
В тоже время, пользуясь новым состоянием сознания (распределенного в системе магомашинного комплекса) я могу следить за работой сотрудников лаборатории, -- с помощью стандартных систем безопасности, стационарных средств связи, стандартных систем общего назначения различной природы (имеющихся в большинстве лабораторий, или других помещений комплекса академии) и, частично, оборудования лаборатории, если оно не задействовано в данный момент и, -- с легкость анализируя их действия (причем, -- благодаря возможностям системы магомашинного комплекса, поддерживающей мой разум, -- понимая их глубже и полнее, чем они сами, даже с учетом их опыта и всех возможностей стандартного драконьего облика), получая, таким образом, новые знания и столь необходимый мне опыт. Конечно, во многом они специфичны, но, во-первых, исследования и задачи этой лаборатории очень разносторонни (как и устройство, функции и задачи магомашинного комплекса, частью которого стал мой разум), -- именно это, прежде всего, привлекло меня в ее работе; а, во-вторых – любая исследовательская деятельность определенного уровня имеет общие свойства, независимо от конкретных областей и задач тех, или иных исслледований. Поэтому, наблюдая за работой драконов-исследователей имеющих богатейший опыт подобной работы в различных областях, и анализируя ее, я получу собственный опыт, который пригодиться мне в любых исследованиях – неважно, каких, где и когда именно. При этом мне, опять таки, не нужно ни делать выбор в процессе наблюдений, ни прилагать усилий, чтобы узнать что-то новое. Задачи исследования заложены в природу магомашинного комплекса, которым, по сути, стал я сам, -- поэтому понимание смысла даже очень сложных действий, за которыми я наблюдаю (тем, или иным способом), в нынешнем моем состоянии, естественно для меня.
Все это вместе создает удивительное состояние комфорта для моего разума и души, которое я не мог даже представить прежде (мог лишь надеяться, и пытаться вообразить нечто подобное). Именно поэтому меня не интересует ни фантомный мир моего цербуса, ни виртуальная реальность, созданная с помощью ресурсов корабельного вычислителя и кибермодуля исходной формы, ни даже то, что происходит в Академии за пределами этой лаборатории, или вся та информация, которую я могу получить через ее общую инфосеть. Увидеть и узнать все все равно невозможно, по крайней мере в один момент времени. Мне гораздо интереснее и комфортнее полностью присутствовать здесь – в этой лаборатории, следить за ее работой частью сознания, распределенного в системе магомашинного комплекса; одновременно, большей частью сознания растворившись в управлении этой системой (используя для этого, в том числе, и ресурсы мозга и кибермодуля моей исходной формы и, служащего их продолжением, корабельного вычислителя «Кальмара», к которым мог дотянуться через магический канал связи с кристаллом своего посоха, -- поскольку для чего-либо еще они были мне не нужны). Тем более, что вся активность в лаборатории сейчас строилась на новой машине и это позволяло мне участвовать в исследованиях даже больше, чем сотрудникам лаборатории.
Очень быстро это увлекло меня по-настоящему. Собственно говоря, как только в мою систему начали загружать первые настоящие задачи (вместо тестов и пробных задач, сопровождавших процесс наладки), -- слишком сложные для других машин, имеющихся в лаборатории, -- я перестал замечать что-либо еще, или интересоваться чем-либо. Течение времени потеряло для меня смысл, -- что естественно для машины, -- тем более, что для драконов в стандартном облике оно тоже не имеет значения, привычного человеку: увлеченные исследованиями сотрудники лаборатории редко покидали ее, пользуясь тем, что в стандартном облике им не мешали ни усталость, ни голод, ни другие потребности живых существ, возникших естественным образом.
Следя за ними, за их увлеченной работой, которой не мешало что-либо, -- той небольшой частью сознания, что могла испытывать эмоции, благодаря невостребованным системой ресурсам цербуса, -- я постоянно ощущал удовольствие от того, что нахожусь среди равных. Ведь заклинание Изумрудного Ключа Бессмертия Духа, с определенного возраста, известно любому жителю нашего мира, тем более, любому дракону. Здесь это не было тайной, которую я обязан был хранить в любом другом мире до последней возможности (во избежание появления слишком большого, -- даже с точки зрения бесконечности всех существующих миров и измерений, и бесконечности пространства и времени в большинстве из них, --количества абсолютно бессмертных сущностей), и меня не тяготило то, что мне доступно нечто столь ценное, недоступное окружающим, что я могу, но (в подавляющем большинстве случаев) не имею права передать им. Причем, понимание того, что это действительно так, прямо вытекало из соларианских законов и принципов, -- формирующих универсальное понимание добра и зла, -- намертво впечатанных в свойства моей сущности магией Изумрудного Ключа, так, что поступить иначе я не мог. В нашем мире это не имело значения, как и то, что для большинства его жителей, в отличии от меня, защита Изумрудного Ключа Бессмертия Духа – только потенциальна: свойства этого заклинания таковы, что это ничего не меняет (его можно успеть мысленно произнести и в момент гибели, и при любой угрозе утратить знание самого заклинания). Сознанием этого я наслаждался едва ли не больше, чем всем остальным, что обрел (и мог в дальнейшем обрести) в этом мире. Вернее, только оно позволяло мне наслаждаться всем остальным. По той же причине, за пределами родного мира более-менее комфортной для меня могла быть, пожалуй, только работа агента СКМ. Выполняя задания Корпуса, я мог (хотя бы в какой-то мере) заранее знать что и почему нужно делать в той, или иной ситуации. Однако я прекрасно понимал, что даже в этом случае мне не будет действительно комфортно за пределами родного мира, -- потому, что мне будет жаль всех тех, чье существование так, или иначе оборвется, независимо от того, сколько может существовать любая конкретная сущность и насколько она защищена от гибели. Мне будет жаль даже тех, для кого смерть – избавление от страданий: ведь так тоже быть не должно (я знаю это по грустному опыту жизни в совсем другом мире и времени). Только здесь – в родном мире, я могу не думать об этом. Существуют ли другие миры, подобные ему в этом смысле? Это я смогу узнать разве что став агентом СКМ первого класса с допуском категории А, да и то только если начальство «родной конторы» в какой-то момент решит, что мне необходимо это знать. В любом случае, сейчас это мне глубоко безразлично, и вряд ли именно это когда ни будь станет для меня причиной работы на Корпус.
С интересом следя за работой лаборатории, -- исследования в которой все больше активизировались по мере того, как ее сотрудники (при моем постоянном и самом непосредственном участии) осваивали новые возможности созданной ими машины, -- я иногда узнавал что-то новое не только об этих исследованиях, но и о родном мире: не потому, что не мог узнать это раньше, а потому просто, что просто не сталкивался с чем-то и мне не приходило в голову искать информацию об этом.
Например, я узнал, что в нашем мире Мечтателей примерно столько же как в Мире Драконов, откуда пришли наши предки. Их немного, но они, все же есть. Поскольку Орден Мечтателей, и его устав, один в обоих мирах, в нашем мире тоже существует Право Мечтателей – право воспользоваться одним из Ключей Мечты (заклинаний, созданных когда-то в одном и магических миров магом, известным в нашем мире и в Мире Драконов как Создатель Ключей); этим правом, по уставу Ордена, обладает любой, кто может воспользоваться Ключом в силу того, что связанная с ним исходная форма более естественна и привлекательна для него, чем его собственный облик, и перевоплощение в этот облик – наиболее настоящая и заветная его мечта (в противном случае, магия Ключа все равно не сработает).
На этом сходство между миром наших предков и нашим миром, в этом смысле, заканчивалось. В нашем мире за каждым человеком с рождения следили с помощью психозондов постигающие машины, специально созданные для того, чтобы направлять развитие и самопознание тех, кто учится быть человеком, -- поэтому настоящих Мечтателей обнаруживали всегда и сразу, как только они ими становились в процессе взросления и развития личности. При этом сами Мечтатели еще не знали об этом в тот момент, когда это узнавали постигающие машины. Именно они и принимали решение о том в какой момент можно и нужно рассказать об этом Мечтателю так, чтобы содействовать выполнению его основной задачи, -- достичь понимания того, что значит быть человеком.
Воспользовавшись тем, или иным Ключом, -- в выборе которого постигающие машины не ошибались никогда, как и в выполнении остальных своих задач и функций, -- Мечтатель мог продолжать постижение себя, одновременно изучая возможности магии Ключа и пользуясь внутренней гармонией, которую давало ему пребывание в связанной с Ключом исходной форме. Но гораздо чаще сказывались общие для настоящих Мечтателей свойства личности и особенности магии Ключей: использовав один из Ключей за счет гармонии с его исходной формой, Мечтатель изменялся (в силу достигнутой внутренней гармонии), -- немедленно, или очень быстро, -- так, что мог и желал принять изменения своей сущности Изумрудным Ключом, который никак не затрагивал особенности личности важные для сверхтонкой настройки на заклинателя заклинаний, созданных другим Ключом Мечты: в этом и заключалась общность природы Ключей Мечты, которую сохранил и Изумрудный Ключ, хотя он сильно отличался от всех остальных. Природа личности настоящего Мечтателя, -- особенно после достижения внутренней гармонии за счет принятия исходной формы, связанной с другим Ключом Мечты, -- гармонировала с теми свойствами, которые придавала личности магия Изумрудного Ключа. В то же время, благодаря тому, что Изумрудный Ключ достигал гармонии с личностью заклинателя иначе, чем другие Ключи Мечты, -- и это не было связано с гармонией личности с конкретной исходной формой, -- его магия могла сочетаться с магией заклинаний Создателя Ключей, никак не влияя на нее.
Поэтому в нашем мире все мечтатели становились драконами и в дальнейшем посвящали свою жизнь исследованиям в той, или иной области магии, или науки. Как и остальные драконы, большую часть времени все они проводили в Академии (или где либо еще в планетной системе Авалона), а не на Земле, или двух других колонизированных планетах нашего мира, -- несмотря на то, что все они рождались людьми. Вот почему, проведя детство и юность на Земле, я не видел ни единорогов, ни кентавров, ни многих других существ, облик которых был связан с тем, или иным Ключом Мечты (и столь же тесно был связан с магией, которой наделял Мечтателя этот Ключ). За время, проведенное в системе Авалона до того, как я стал машиной, я тоже не обратил внимания ни на кого из них: просто потому, что большинство Мечтателей во многих ситуациях предпочитали стандартный драконий облик (в котором удобнее всего работать с магией и техникой нашего мира, используя все их возможности), не смотря на то, что в исходной форме, гармонирующей с их личностью, им было, конечно, комфортнее.
А вот после того, как сотрудники лаборатории развернули новый этап исследований (основанный на возможностях созданного общими усилиями магомашинного комплекса) в полную силу, Мечтатели стали появляться в лаборатории достаточно часто. При этом, чтобы понять, что это не просто драконы, уже не нужно было изучать их астральные оболочки (а затем гадать, -- воссозданы магические структуры, связанные с одним из Ключей Мечты, с помощью рунной оболочки, -- или они были созданы с помощью заклинаний, которые создает в памяти заклинателя этот конкретный Ключ): в лаборатории Мечтатели всегда принимали истинный облик (так в нашем мире называют исходную форму, гармонирующую с личностью Мечтателя), потому, что именно в этом облике они могли в полной мере воспользоваться магией, связанной с тем же ключом, что и истинный облик. При этом, за счет гармонии с истинным обликом, получалось это у них несравненно лучше, чем у других драконов (хотя те и могли, при необходимости воспроизвести связанные с Ключом структуры с помощью рунной оболочки, и использовать ту же магию).
Собственно, поэтом Мечтателей очень ценили в Академии. Из разговоров сотрудников лаборатории я узнал, что они были, буквально, нарасхват. Ключей, составляющих наследие древнего мага, было много и каждый из них был связан со своей искусственной стихией (творением Создателя Ключей, подобным Серому Пламени, но имеющим другую природу) и собственной магией, основанной на этой стихии, -- продолжением которой, в определенном смысле, был истинный облик Мечтателя. Эта специфическая магия часто использовалась в различных исследованиях и экспериментах, проводимых разными лабораториями и исследовательскими группами в Академии, (или в создании новых магических систем, маготехники, артефактуры, артефактов и магомашинных комплексов, необходимых всем им в работе), -- а использовать ее по настоящему могли только Мечтатели, владеющие ею. Поэтому график их работы был чрезвычайно напряженным, но, наблюдая за тем, как они общаются с персоналом лаборатории (и, с куда большим интересом, изучая затем, собственно их работой), я убедился, что они очень довольны подобной востребованностью и даже гордятся ею, -- впрочем, вполне заслуженно: если посмотреть как виртуозно они умели работать с магией Ключа, приняв свой истинный облик.
Исключением в этом смысле среди Ключей Мечты был Изменчивый Ключ Дракона Серого Пламени, -- который был стандартом магических возможностей драконов в мире наших предков до создания Изумрудного Ключа, -- создав связанные с ним магические структуры с помощью рунной оболочки и структур перехода, а затем, приняв исходную форму с помощью способностей метаморфа (или просто использовав ее как часть стандартного драконьего облика), любой дракон нашего мира способен работать с магией этого Ключа на уровне Мечтателей, если только он – не Мечтатель, имеющий иной истинный облик.
Примерно так же, как с магией Мечтателей, -- уже став машиной, -- я узнал, что в нашем мире все же есть и маги, и инженеры, которые были людьми, но так и не стали драконами. Хотя прежде я полагал, что наукой, магией и смежными областями исследований в нашем мире занимаются только драконы и машины, имеющие когнитивное ядро управляющей системы, которые помогают им. Впрочем, это не удивительно. Люди, которые занимались тем же наравне с драконами, тоже были машинами: просто эти машины были универсальнее большинства обычных машин, имеющих когнитивное ядро, и (если это позволяла совокупность всех необходимых им функций) более, или менее соответствовали человеческому облику в смысле габаритов, массы, подвижности и других параметров, необходимых для взаимодействия с механическими системами, рассчитанными на людей, и драконов в стандартном облике. Опять же, как правило, эти машины проектировали те люди, чей разум обитал в них вместе с личным цербусом, став когнитивным ядром системы, -- поэтому среди таких машин было очень мало похожих.
На жаргоне Академии (об этом я тоже узнал из разговоров сотрудников лаборатории) их называли механистами. Все они были очень талантливы в одной, или нескольких областях магии, или науки (но чаще, все таки, в тех, которые так, или иначе объединяли в себе и магию, и науку), -- талантливы настолько, что им действительно не нужны были возможности и базовые знания драконов. Поняв, что значит быть человеком, и став машинами они искали самовыражения в интересующей их области с самоотверженным фанатизмом, перед которым меркли и стремления драконьей молодежи, и увлеченность взрослых драконов той, или иной областью исследований.
Как и Мечтателей, будущих механистов обнаруживали постигающие машины, следящие за взрослением детей и направляющие его, -- поэтому они всегда попадали в Академию и становились когнитивным ядром машины (стандартной, или экспериментальной, -- если подходящая уже была кем-либо созданной), возможности и функции которой больше всего соответствовали личным стремлениям механистов. От них, в отличии от других людей, -- ставших машинами, прежде всего, потому, что таковы законы и традиции в нашем мире, -- не требовали выполнения конкретных задач. Да это было и невозможно: став машинами, механисты (используя обретенную возможность свободно и с огромной скоростью обрабатывать огромные объемы информации и доступ к инфосети Академии, -- который для них ограничивал только «Изумрудный» уровень) очень быстро сами (и пользуясь помощью постигающих машин, координирующих роботу всей инфосети, либо отдельных подсетей, серверов, серверных кластеров, или баз данных) находили всю интересующую их, и необходимую им информацию. При этом личность развивалась со скоростью, доступной только машине (созданной в нашем мире со всеми возможностями его магии и науки), направляемой человеческим разумом, эмоциями и волей, направляющей этот процесс, -- используя и разум, и эмоции, и обретенные возможности машины лишь как инструмент для достижения своей цели.
Первым результатом этого стремительного саморазвития, как правило, становилась перестройка машины (которая была дана механисту в качестве тела) в соответствии с потребностями разума и максимальной эффективностью работы в области, избранной им для себя. После этого механисты получали особый статус, равный статусу взрослых драконов (соответственно сумме специальных знаний навыков и опыта, полученных в процессе начального саморазвития) и ограниченный только «Изумрудным» уровнем доступа. Впрочем, увидев механистов в лаборатории, -- когда они вместе работали над очередным экспериментом в очень узкой и сложной области, -- я убедился, что это ограничение было им совершенно безразлично. Их вообще не волновало ничего, кроме продвижения в избранной для себя области (или областях) исследований и это их стремление можно было сравнить только с их же знаниями и возможностями в той же области. Всякий раз, когда драконам – сотрудникам лаборатории приходилось работать с механистами в ходе исследований, или экспериментов, они потом всякий раз долго обсуждали между собой это их абсолютное стремление, искренне восхищаясь им. И всегда такое обсуждение заканчивалось общей для всех мыслю (которую я тоже разделял), -- невозможно было поверить, что эти разумные машины, превосходящие даже драконов в стремлении к познанию и открытиям, когда-то были людьми.
Из этих разговоров я узнал, что за всю историю нашего мира еще никто из механистов не вернул себе свой человеческий облик (пробыв положенный срок машиной) и лишь очень немногие из них, в конце концов, принимали изменение своей сущности магией Изумрудного Ключа и становились драконами: происходило это только, если для дальнейшего совершенствования в интересующей механиста области (или областях) нужно было изменить сущность так, как это делал Изумрудный Ключ, -- а такое тоже случалось, -- либо, когда механисту, все же, нужна была информация «Изумрудного» уровня доступа, а изменение сущности Изумрудным Ключом было ему безразлично (потому, что не могло нарушить обычное ее состояние). Во всех остальных случаях, механисты избегали изменения сущности магией Изумрудного Ключа потому, что естественное для них состояние абсолютной целеустремленность, потенциально, могло стать разрушительным для личности, -- этого не происходило только потому, что их разум входил в это состояние уже после погружения в цербус, который надежно защищал его от перегрузок и разрушения, -- поэтому такое совершенствующее изменение личности (делающее ее, в том числе, более уравновешенной и стабильной) делало это состояние невозможным. Приняв изменение сущности магией Изумрудного Ключа, подобного состояния тоже можно достичь, -- немного иным путем (без внутреннего напряжения, способного повредить, или уничтожить разум), -- но механисты не хотели этого, предпочитая сохранить то, что было свойственно им от рождения.
А еще я всегда восхищался совершенством работы механистов в избранной ими области, -- изяществом, лаконичностью и, в то же время, максимальной эффективностью, любого действия, или решения, -- которую (в нынешнем своем состоянии) мог оценить полнее, чем работавшие с ними драконы (не смотря на их знания, -- в том числе в той же области, -- огромный опыт, и возможности, общие для драконов нашего мира), чем и пользовался, узнавая очень много нового и получая от этого огромное удовольствие.
Не менее удивительным, чем их специальные знания, навыки и возможности в конкретной области, был облик тех механистов, которых мне приходилось видеть. Для большинства из них (кому не нужно было вместить в свое искусственное тело громоздкие блоки и устройства) его основой служили универсальные боевые андроиды-биотехи. В нашем мире, люди, ставшие машинами, очень часто использовали их, если их функции и задачи в тот, или иной момент времени были схожи с теми, что мог бы выполнять человек.
Такой андроид размером со взрослого человека. У него живая кожа (она служит одновременно биологическим сенсорным слоем и защитным покрытием, восстанавливающимся быстрее, чем системы автоматического ремонта могут реконструировать поврежденный бронекорпус андроида) но она не коричневого, или розового, -- естественного для людей, -- а темно-серого цвета. В конструкции его тела вообще много искусственной органики, -- живые ткани могут оказаться надежнее неживых материалов, если их специально создавали для этого, -- но универсальный биотех все равно не похож на человека: другие пропорции тела, немного иная форма, специально спроектированная идеальной с точки зрения надежности и кинетических характеристик. В том мире, где тоже был Полуденный Век, -- историю которого изучают в нашем мире те, кто учится быть человеком, чтобы знать, что война это плохо и ее быть не должно, -- постигающим и исследовательским машинам понадобилось много лет, чтобы найти, оптимальную конструкцию, которую затем реализовали инженерные машины. В нашем мире этих андроидов продолжают активно совершенствовать. И важная причина тому – их ценность в качестве искусственного тела для многих механистов, которых в Академии ценят не меньше, чем Мечтателей.
Но механист – отнюдь не тоже самое, что универсальный биотех, даже если внешне он неотличим от него. Большинство механистов прекрасно владеют магией, -- поэтому, чаще всего, они лишь частично андроиды: частично они либо големы той, или иной разновидности, либо автоматы (в артефактурном смысле, -- големы со сложной механической структурой), либо артефактные магические системы более сложной природы. Возможности их искусственных тел идеально оптимизированы для той работы, которую механисты умеют делать лучше всего. Поэтому всякий раз, когда в лаборатории оказывался кто-то из них, кого я прежде не видел, я всегда с интересом изучал свойства и устройство их оболочек, -- насколько это было доступно мне за счет систем того магомашинного комплекса, которым стал я сам, систем и магических структур общего назначения, имеющихся в лаборатории и, собственно оборудования лаборатории, к которому мог подключиться тем, или иным способом (если все это не было востребовано в тот момент сотрудниками лаборатории, или другими машинами, выполняющими свои задачи в процессе исследований и экспериментов), -- узнавая много нового и интересного. Прежде всего о наиболее изящный, компактных и эффективных решениях в конструкции систем такого рода той, или иной природы при конкретном сочетании массы, формы, габаритов, конфигурации и других ключевых параметров.
В том, что прежде я не знал о существовании механистов, ничего удивительного не было. На обжитых планетах они появлялись редко: разве что, если где-то нужно было смонтировать, установить или создать нечто достаточно сложное, принадлежащее интересующей их области. Пределы систем Авалона они обычно покидали только ради исследований дальнего космоса и встретить их можно было скорее на базах и исследовательских станциях на пограничных планетах, чем на Земле, Смальтусе, или Секонде. А собственно механистам они становились только став машинами и попав в академию на Авалоне, -- до этого об их будущем знали только постигающие машины, следящие за их взрослением с помощью психозондов, и, в некоторых случаях, родители. В Академии механисты, как и Мечтатели, были нарасхват (и точно так же по праву гордились этим): их тоже было немного, а возможности каждого из них в своей области (или областях) превосходили возможности остальных исследователей примерно так же, как возможности Мечтателя в работе с магией его Ключа превосходят возможности магов-драконов нашего мира. Особенно удивительные вещи происходили в лаборатории тогда, когда кроме драконов, для решения очередной задачи (которое затем предстояло обрабатывать той машине, частью которой стал я), собирались вместе несколько Мечтателей и механистов. А такое тоже случалось. Тогда все их действия вместе с сотрудниками лаборатории мне, чаще всего удавалось осмыслить и понять только обрабатывая их результаты, -- просто уследить за их работой мне было очень сложно, не смотря на возможности сознания распределенного в системе сложнейшего исследовательского магомашинного комплекса. Зато поняв, что и как они делали вместе, я, порой, за один раз узнавал нечто такое, чего иным путем не узнал бы вовсе, и в таком количестве, которого при других обстоятельствах хватило бы на десять лет наблюдений за работой лаборатории.
С родителями я виделся очень редко, -- все мы были в равной степени поглощены той работой, которую нашли для себя, и чаще перебрасывались текстовыми сообщениями используя сервера и инфосеть академии, -- но эти короткие встречи в объединенном фантомном пространстве двух личных цербусов (которые родители для этого обычно состыковывали вместе), где мы все вместе создавал из воспоминаний наш дом на Земле, часть леса, окружающего город-колонию, или другое знакомое место в зависимости от настроения; согревали мой разум (вернее ту его часть, что не была занята задчами исследовательского магомашинного комплекса) привычным с детства теплом и лаской (тем более, что цербус позволяет пережит эти эмоции так, как человеку это недоступно) делая его существование абсолютно счастливым.
При этом я видел и чувствовал, что родители тоже счастливы настолько, насколько это вообще возможно. Тем более, что, -- зная сходность наших чувств и желаний, когда они устремлены друг на друга, -- я мог быть уверен в этом. Никто из нас не хотел другой жизни, никто не думал о будущем. Хотя все мы радовались тому, что можем не думать о времени, которое уже прожито, -- и радовались возможностям, которые ждут впереди: когда мы захотим заняться чем-то другим по той, или иной причине.
Когда-то это конечно будет. А пока мне достаточно активной жизни той лаборатории, где стоит мой исследовательский магомашинный комплекс: интересных, сложных и разносторонних исследований, -- в которых этот комплекс играет важную (очень часто основную) роль, ведь весь очередной этап исследований планировали исходя из этого, еще в момент финального монтажа (который я застал, впервые появившись в лаборатории). Наблюдая за подготовкой очередного эксперимента, который мне предстоит вначале фиксировать с помощью собственных и подключенных по внешним каналам систем, а затем – анализировать результаты и строить модель процесса, полученного экспериментально, для ее полноценного анализа, -- частью разума, способной испытывать эмоции, я мысленно улыбнулся и подумал: «можете пока не спешить, -- двести лет я буду машиной (тем более, что мне это нравиться), -- как положено в нашем мире тому, кто родился человеком и понял, что значит быть им (став драконом прежде, чем машиной, я могу отказаться от этой работы в любой момент, не нарушив законов и обычаев; и сотрудники лаборатории тоже поймут меня, -- ведь никому из них не хочется выполнять ее, -- но пока я просто не хочу этого), -- а потом, может быть, попрошусь в лаборанты. И то, если захочу перемен».
Тени
Тени, тени – свет и тьма.
Для кого весь мир тюрьма,
Тот пройдет и сумрачной тропою.
Есть ли путь? – ответь же мне,
Тайна тени на стене.
Тем путем уйти готов с тобою.
Расправив Драконьи Крырылья
И сердце бьётся быстрее
Я жду невольно ответа,
Но вокруг лишь безмолвие ночи
И блики лунного света
Мечта расправляет крылья,
Полёт устремляя к звёздам,
Но кто мне ответить сможет
Суждено ли свершится грёзам.
Расправив драконьи крылья,
Я ложусь на холодный ветер.
Я свободен вновь до рассвета
И мир под луною светел,
Мгновенья летят неслышно
В них нет тоски и печали.
Великой властью Морфея
Жизнью мечтанья стали,
Но клонится к земле Селена
Власть Морфея теряет силу.
Снова тоскою станет
Мечта что душу пленила.
Гелиос вспыхнет ярко
Щит надежды сверкает снова.
Пламя тоски утихнет,
Коль будет сказано слово.
Великою властью музы
Защитить попытаюсь грёзы,
Обратив в алмазные брызги
Мечты несбыточной слёзы.
Снова взойдёт Селена
И я прислушаюсь к ночи.
Лишь тот не достоин чуда,
Кто мечту позабыть захочет.
