User:GreyDragon/Bow and Blade
Лук и сабля
Все тот же мир, словно застивший в одной и той же эпохе, но сколько всего изменилось. Исчез благородный, но бедный воин-маг – аналог шевалье из здешней средневековой Франции. Его место занял коренастый сорокалетний воин с черными, как смоль волосами и восточными чертами лица, на котором словно бы навечно застыло одно и то же выражение спокойной, но суровой непреклонности. Раскосые глаза тоже черные, как у любого истинного уроженца Монголо-Татарской Империи, которая в этом мире не распалась после смерти Чигиз-хана а продолжила свое существование, лишь откатившись из Китая, Европы и других захваченных стран в привычные монголам и татарам степи, где мало кто может противостоять стремительной степной коннице, на полном скаку осыпающей врага градом зачарованных стрел и боевых заклинаний.
Звездочка привыкла откликаться на восточный вариант своего имени, на здешнем монголо-татарском звучащего как Аргуль, а я, с помощью весьма непростого магического ритуала, принадлежащего, впрочем, местной магии, изменил не только лицо, но и тело, чтобы стать воином степи, сохранив при этом тело, измененное эликсиром бессмертия, дарованным мне бессмертным владыкой здешней Поднебесной Империи. И все ради того, чтобы без помех изучать боевое искусство степных воинов-магов, впитавшее и аналогичное мастерство здешней Европы, надолго ставшей провинцией империи, и изощренное искусство Китая, давно ставшие привычными для меня, и традиционное воинское и магическое мастерство степняков, развивавшееся в этом мире тысячи лет до рождения Чингиз-хана.
В землях Монголо-Татарской Империи я оказался так же, как в свое время попал в Поднебесную – охранником в купеческом караване. С той разницей, что, на сей раз, у меня не было конкретной цели кроме желания увидеть этот мир и изучить его. Так было до первого боя со степняками, в котором со стороны противника участвовало полтора десятка хороших воинов и несколько воинов-магов, средних по силе и уровню мастерства. Тем не менее мы еле отбились, хотя охрана каравана состояла в основном из воинов-магов – таких же небогатых шевалье как и я сам, зарабатывающих на жизнь клинком и боевой магией.
Все началось с града зачарованных стрел, летевших с такого расстояния на котором большая часть наших заклинаний была либо бесполезна вовсе, либо требовала чрезмерных затрат маны, а метательные иглы, наше единственное дальнобойное оружие, были тем более бесполезны, даже если ускорить их до предела наших возможностей и направлять их полет магией. Ведь со стрелами степняки проделывали то же самое. При этом короткие, но очень мощные луки из рога дерева и кости, склеенных алхимическим составом и туго обмотанных зачарованными полосками сыромятной лошадиной кожи, да в добавок имеющие сложный рекурсивный изгиб плеч, который сам по себе дает многое, без всякой магии посылают пущенные пологим навесом стрелы на огромное расстояние, позволяя им при этом сохранить убойную силу и точность.
Тем не менее, объединив усилия нам удалось выставить стационарный магический щит и вынудить степных разбойников, не желающих упускать добычу и опасавшихся подхода одного из ханских патрулей охраняющих торговый путь, сойтись с нами в ближнем бою. В тот день я впервые увидел, что такое парные сабли в руках умелого воина, с детства учившегося владеть именно этим оружием. Узкие, легкие клинки из великолепной стали (секреты которой монголо-татары вывезли из Поднебесней Империи), имеющие, вдобавок, идеальный режуще-рубящий изгиб и весьма непростую заточку кромки (еще один секрет кузнецов здешнего Китая), резали зачарованную и пропитанную алхимическими составами кожу колетов и ботфорт так, словно магии в них не было вовсе.
При этом единственным аналогом щитов нам служили рапиры и даги, плохо приспособленные для парирования рубящих ударов. Кривые клинки степняков перерубали клинки рапир так, словно они были сделаны из мягкого дерева, и, отражая очередной удар надеяться можно было только на чашку гарды, да и то далеко не всегда. При этом защитой степнякам служили выпуклые щиты круглой формы, намертво прикрепленные к рукоятям сабель и надежно защищающие руку. Сделанные из стали, которая специально ковалась для сдерживания сильных рубящих ударов, эти щиты были очень удивительно массивными, но при этом, за счет небольших размеров, достаточно легкими, чтобы не мешать степнякам махать саблями с максимально возможной скоростью, уставая при этом не больше, чем мы уставали, орудуя рапирами и дагами, не имеющими таких щитов.
Но больше всего меня поразило все же совершенство доспеха степных воинов, объединившего в себе все то, что они вывезли из Европы и Поднебесной Империи, и то до чего додумались сами задолго до рождения Чингиз-хана. Вместо стеганных халатов-тигеляев, набитых конским волосом и простеганных проволокой, которые я ожидал увидеть, исходя из того, что знал о средневековом вооружении монголов и татар в том мире, в котором родился, я увидел кожаные штаны и куртки с традиционным для монголов, татар и китайцев косым запахом, сделанные из великолепно выделанной кожи, пропитанной сложными алхимическими составами и магией в которой многое принадлежало магии Европы и Поднебесной Империи, но очень многое было совершенно незнакомым.
Вдобавок, эти кожаные доспехи, совершенные сами по себе, были защищены сплошным покровом мелких металлических деталей двух типов, надежно пришитых к коже проволокой. Первый тип: небольшие квадратные пластинки толщиной примерно в два ногтя – защищал от колющих ударов. И это стоило жизни многим охранникам купеческого каравана в том бою. Но эта защита отнюдь не была непреодолимой. Только это нас и спасло, ведь все наше оружие было рассчитано, прежде всего, на колющий удар. По-сути, доспех степняков создавался как защита от режущих и рубящих ударов. Хотя в этом мире, после захвата Европы, монголо-татарская сабля приобрела колющее острие, и в том первом бою я убедился, что степным воинам отлично известны ухватки и приемы европейских фехтовальщиков, которые они творчески доработали и развили. Если бы не все то, чему я успел научиться в Поднебесной Империи, мне бы вряд ли удалось скрыть свое бессмертие и бессмертие Звездочки, которое я всеми силами старался сохранить в тайне.
От рубящих и режущих ударов кожаные доспехи степняков защищали металлические детали в виде прямоугольных брусочков, которые пришивались по периметру квадратных пластин, образуя решетку с достаточно крупной ячеей. При этом размер ячеек был подобран таким образом, чтобы сохранить их защитную функциональность, позволяя при этом сделать детали решетки достаточно массивными, чтобы их нельзя было перерубить даже отлично зачарованной саблей с идеальной рубящей кривизной. При условии, что доспех зачарован не хуже оружия противника.
Вместе все это соединяли своеобразные выступы-ушки по краям металлических брусочков и пластинок, расположенные ниже той толщины, которая обеспечивает деталям брони их прочность, и образующие по краям деталей нечто вроде равномерной гребенки, позволяющие состыковать соседние детали так, что ушки на двух отдельных деталях образуют сплошной канал, в который продевается проволока, скрепляющая детали и пришивающая их к кожаному доспеху по углам каждой квадратной сборки. Доспех получается гибким, практически непрорубаемым. Прорезать его невозможно вовсе даже на стыках, тут полагаться можно только на магию и зачарование клинка. При этом он хорошо защищает даже от колющих ударов и, в отличие от доспехов того мира, где я родился и умер, получается достаточно легким, чтобы опытный воин мог вовсе не замечать его вес. Тем более, что поддоспешник при таком доспехе не нужен. Но, что пожалуй важнее всего остального, гибкостью и подвижностью такой доспех не уступает хорошей прочной кожаной одежде, к которой я давным-давно привык за время странствий по здешней средневековой Европе.
При этом для воина он несравненно более рационален и, в определенном смысле, даже менее громоздок. Благодаря тому, что вместо ботфорт степняки используют короткие мягкие сапоги с голенищами зашнурованными кожаным ремешком, в которые заправляют штанины нижней части кожаного доспеха. В этой части они лишены металлических деталей. Для надежной защиты вполне достаточно тех, что имеются на голенищах сапог.
Все вместе: штаны, куртка и сапоги – образует фактически защитный комбинезон с покровом из металлических деталей, которые легко заменить, если они будут повреждены в бою (как и зашить, или залатать сам кожаный доспех, если он все же будет пробит, прорезан, или прорублен) – удобный, надежный и легкий. При этом потомки Чингиз-хана не стали пренебрегать опытом всадников здешней Европы. Хотя вполне может быть, что такой покрой придумали сами степняки задолго до рождения Чингиз-хана, в этом я даже не пытался разобраться. Штаны степных воинов-магов сделаны таим образом, что ягодицы, гениталии и внутренние стороны бедер остаются открытыми. При этом куртка делается достаточно длинной, чтобы прикрыть уязвимые места.
Такой покрой удобен еще и тем, что можно не разоблачаться для того, чтобы справить нужду. Поэтому в степи такие штаны носят все воины, даже не владеющие магией. Впрочем, в Монголо-Татарской Империи очень редко можно встретить воина, вовсе не владеющего магией, или некой формой шаманства, основанного на заемной силе духов. В каждом роду и кочевье испокон веков развивают и хранят что-то свое. К тому же, в Великой Степи, в отличие от здешней Европы, очень развита предметная магия, не требующая от мага личной силы. Причем многие степные воины владеют этим древним искусством так, что их откровенно боятся даже сильные и умелые маги из числа сородичей. А уж о шаманах, тем более потомственных, среди которых тоже хватает умелых воинов, предпочитающих странствия жизни в родном кочевье, и вовсе говорить нечего.
Поэтому всякий воин степи носит у пояса вместительную кожаную сумку в которой хранится все, что может понадобиться магу, алхимику, или шаману. С другой стороны от пряжки на поясе носят кривой кинжал в ножнах из кожи, дерева и металла. Который служит и оружием, и инструментом мага или шамана, и просто ножом, который необходим путнику в дальней дороге. Пояс поддерживают две широкие кожаные перевязи, накинутые на плечи крест на крест и скрепленные спереди металлической пряжкой или просто кожаными завязками, прикрепленными к перевязям в нужных местах. Сзади к одной из перевязей крепиться вместительный кожаный саадак, вмещающий не меньше сотни стрел, к другой – кожаный тул, надежно защищающий лук от сырости и перепадов температуры.
По бокам тула крепятся деревянные, обтянутые кожей и скрепленные металлическими деталями ножны с саблями. Но многие воины редко используют их, потому, что, когда сабли не используют, их обычно крепят к кибити лука таким образом, что изгиб клинков повторяет изгиб плеч лука и получившимся составным оружием можно очень эффективно рубить и колоть а два круглых сабельных щита образуют фактически один щит большего размера, надежно защищающий кибить лука и руки его владельца. Ножны используют только в том случае, если после сабельной схватки нет времени прикрепить сабли к луку, или воин готовится именно к сабельной схватке и хочет иметь возможность достать сабли, не извлекая из тула лук.
На кибити степного лука имеются специальные выступы, напоминающие короткие широкие рога, а на торцах сабельных рукоятей специальные пазы под эти выступы, которые снабжают замками различных конструкций. Такое крепление сабель к луку не только позволяет воину использовать свое оружие одновременно. Если крепление сделано правильно, сабли на удивление эффективно выполняют роль утяжелителей, балансиров и гасителей вибрации при стрельбе, на подобие тех, которые использовались в спортивных луках в том мире, где я жил и умер.
Степная сабля имеет полуторную заточку клинка и удары на противоходе – неотъемлемая часть боевой техники степных воинов. Как и молниеносная смена хвата с прямого на обратный. Поэтому после захвата монголо-татарами Поднебесной Империи лучшие экземпляры степных сабель приобрели сложную конструкцию рукояти и специальную систему фиксаторов, приводимых в действие рычагом. Это позволяет пропускать клинок через рукоять и, таким образом менять хват, не выпуская оружия. При этом, если пропустить через рукоять лишь часть клинка и снова зафиксировать его, можно получить фактически новое оружие с двумя клинками разной, или одинаковой длины, и лучшие степные воины пользуются этим очень активно и умело.
Впервые я увидел этот прием еще в том, самом первом, бою в охране каравана. Впрочем, тогда это погубило обладателя великолепных клинков со сложной конструкцией рукоятей, потому что степной разбойник, которому эти сабли видимо достались как часть добычи, не был достаточно умелым воином и не владел техникой сложной трансформации оружия, которую пытался использовать.
Что не помешало мне оценить потенциал подобных возможностей, как и всей боевой техники степняков с их необычными доспехами, оружием, магией и шаманством, вместе с предметным колдовством, дополняющим и то и другое. Все это вместе сделало дальнейшие странствия по здешней Европе, застывшей в эпохе средневековья, серыми и совершенно неинтересными для меня.
При первой возможности я покинул купеческий караван, вытолкнул корабль из отпечатка в кристалле, задействовав при этом скрывающую магию и технические средства маскировки, которые местным магам были однозначно не по зубам, и, так же, как много лет назад едва появившись в этом мире, занялся поисками того, у кого мне имело бы смысл скопировать воспоминания, вместе со знаниями мастерством и опытом мага, воина, путешественника и наемника. Какими они были в Монголо-Татарской Империи. При этом моя задача оказалась одновременно проще и сложнее той, какой она была в здешней Европе, но, прежде всего, она была интереснее.
В Монголо-Татарской Империи многочисленные отпрыски здешней аристократии обычно не изгонялись с земель рода, за отсутствием понятия маерата и деления земель между наследниками. Земли и собственность рода принадлежали всей правящей семье, и при этом не имело принципиального значения, кому из родственников, или сыновей правитель отдаст в управление часть своей собственности. Род от этого не обеднеет, а вот хороших воинов и, тем более, воинов магов (из которых лучшие это, чаще всего, как раз члены правящей семьи), никогда не бывает слишком много – это мощь и авторитет рода. Поэтому благородных среди наемников в Великой Степи не много, но при этом здесь звание воина-мага, просто мага, или шамана здесь не является привилегией благородных.
Это сильно упростило мне задачу, но она усложнялась тем, что связь степняков с родом и предками, в том числе в магическом смысле гораздо теснее, сильнее и многообразнее, чем даже в Поднебесной Империи, не говоря уж о здешней Европе. Тем не менее, в Великой Степи найдется немало слабых, захудалых, или просто малочисленных и малоизвестных родов о которых не известно почти ничего, однако они есть и никто не усомнится в том, что это действительно так. А если кто-то все же это сделает, то представитель такого рода (который вполне может представлять собой одно единственное кочевье), если он умелый воин и маг может смело ставить под сомнение уже знание своим оскорбителем законов степи и ее традиционной магии, основанной на силе духов и, в том числе, духов предков.
Исследуя жизнь разнообразных родов и кочевий Великой Степи с помощью систем корабля и его магической оболочки, мне, в конце концов удалось узнать достаточно, чтобы из секретов, особенностей и приемов магии, оберегаемых в отдельных родах и кочевьях, фактически создать новый род, прежде всего именно в магическом смысле. Род который никто никогда не найдет, перед которым у меня нет реальных долгов и обязательств, как нет и самого этого рода. Но в то же время никто, из владеющих магией степи, не усомниться в том, что этот род существует.
Только завершив эту сложную, долгую и очень интересную работу, я занялся созданием снаряжения воина-мага степи, вновь использовав все возможности оборудования своего корабля и его магической оболочки. При этом меня особенно радовало то, что мне не пришлось отказываться от привычной боевой техники и оружия. Степные сабли, какими они стали после захвата монголо-татарами здешней Европы и поднебесной Империи, вполне позволяли достаточно умелому воину использовать и европейскую, и цинскую технику боя, и дополнять ею то, что придумали сами степняки за тысячелетия бесконечных драк и войн разного масштаба как между отдельными родами и кочевьями, так и с другими народами Евразии этого мира.
Метательные иглы тоже прижились в великой степи и были распространенным оружием боя на средней дистанции, хотя, в отличие от той же Европы, владели им далеко не все. Что вполне устраивало меня и могло дать немало преимуществ в бою, учитывая приобретенный опыт. Главное, что это оружие и искусство владения им не считалось чем-то недостойным. Воин степи не может не владеть луком и полагаться лишь на те же иглы, как делают воины-маги в здешней Европе, но на этом требования традиций и обычаев заканчивались, в чем я убедился не раз, исследуя жизнь кочевий. В крайнем случае тот, кому могло почему либо не понравится мое искусное владение метательными иглами, мог потребовать состязания в искусстве стрельбы из лука. Что меня совершенно не смущало, потому, что мне этот вид воинского мастерства был чрезвычайно интересен, и я потратил немало времени и усилий на поиск анализ и объединение связанных с ним воспоминаний разных жителей Великой Степи. И намеревался в дальнейшем активно совершенствовать в том числе и эту часть обретенного таким способом нового для меня мастерства воина и мага. Как и европейцы, воины-степняки, владеющие этим оружием, носили метательные иглы в поясе и перевязях. При этом за счет второй перевязи запас игл получался намного больше.
Помимо метательных игл в степи прижились длинные шерстяные плащи европейского типа, незаменимые в походной жизни в здешних суровых условиях. Главным их отличием стало то, что крепились они не наискосок, как у европейских шевалье, а пряжкой, или же завязками у горла. И носили их воины, как и другие жители степи, лишь по необходимости, а не как знак принадлежности к воинскому сословию. В хорошую погоду такой плащ сворачивали и крепили к обязательной котомке из сыромятной кожи, без которой опытный степной воин даже из юрты выходит редко, а на лошадь и вовсе не сядет куда бы ни собирался. Еще одним отличием таких плащей от европейских было то, что их чаще всего покрывали кожей, пропитанной алхимическими составами, защищающими как от влаги, так и от сухости и жары. Во всяком случае, опытные воины-наемники, всю жизнь проводящие в походах, предпочитают именно такие плащи.
Еще одной особенностью, общей в этом мире для Европы, Поднебесной Империи и Великой Степи, была тесная связь воинов и, прежде всего, воинов-магов с их лошадьми, и то, что эта связь была, в том числе сексуальной, причем гомосексуализм в данном случае мягко говоря не приветствовался и, как и обычная гетеросексуальная связь, требовал как минимум согласия лошади, а значит тех же сексуальных наклонностей у жеребца, которые есть у всадника. Впрочем, случись иначе я не стал бы задерживаться в степи, и никакой интерес к новой для меня магии и боевому искусству не мог бы изменить это. Но у воинов, воинов-магов и шаманов Великой степи эта часть отношений с лошадьми развита пожалуй даже больше, чем в Европе и Поднебесной Империи. Что не удивительно, ведь без лошади степняку не выжить.
Поэтому, завершив подготовку нового комплекта снаряжения, приведя все отсеки и системы корабля в исходное состояние, и оттолкнув его в отпечаток в кристалле посоха я чувствовал себя легко и свободно. Я знал, что в Великой Степи и мне и Звездочке будет комфортно как пожалуй нигде больше в этом мире, да и во многих других мирах тоже. Тем более, что такие отношения воинов и магов с лошадьми как в этом мире, да еще на уровне целых народов и культур, встречаются достаточно редко. Той информации, что стала частью Ключа, который я когда-то отыскал в глобальной компьютерной сети мира где жил и умер, более чем достаточно, чтобы уверенно удить об этом.
Я мысленно улыбнулся. Как давно это было. С тех пор я не раз убедился в том, что был прав. Как не раз побывал в Европе, Поднебесной Империи и других частях этого мира, охраняя караваны и отдельных купцов, забирающихся к черту на рога ради прибыли, или нового никому неизвестного товара. Там нет хорошего места для степного воина и его лошади, если только это не степь, что достаточно похожа на ту, что окружает меня сейчас. Во всем остальном мире я чужак, для многих – завоеватель, какими были воины Чингиз-хана, но я предпочитаю быть чужаком там, а не здесь, где мне комфортнее всего.
Киев, 15.02.2024
- Рассказ является продолжением моей повести "Изумрудный Ключ", точнее последней ее части, не имеющей отношения к нашему миру, или проекту «Изумрудные Крылья»
- Мои познания о средневековом оружии (включая композитные рекурсивные луки из кости, рога, дерева, сухожилий и кожи) и доспехах (кожаных, кожано-пластинчатых вроде куяков, и ширококольчатых байданах, вместе способных создать нечто похожее на описанный доспех степного воина), о степняках-татарах и жизни Великой Степи основаны, прежде всего, на книгах Александра Прозорова из циклов "Ведун" и "Князь"
